13.09.1253. Птицы тянутся на юг 

Дата, время: Урожая, 13 день, 1253 года, и последующие дни
Место действия: Айтстоун, дорога на Ланс.
Участники: Эйнн Арден, Алистер Арден
Предыстория/суть темы: По возвращении из столицы, графа Тераден и его дочь ожидает в замке неожиданное письмо.

Возвращение в Айтстоун прошло неожиданно спокойно и буднично. Оставленный здесь за старшего в роли смотрителя Сафир, вышел навстречу с как обычно вечно ухмыляющимся Родри, и прислуга высыпала встречать хозяев. И замок, и двор - выглядели так, словно граф уехал лишь вчера, и вернулся из какой-нибудь краткосрочной поездки, а не был в отсутствии добрых два месяца. Более того, когда вечером, в день приезда, уже после ужина, попрощавшись с Эйнн на сон грядущий, Алистер засел в своем кабинете, просматривая бумаги с записями, которые Сафир дисциплинированно оставлял на его столе - то к своему изумлению обнаружил, что на данный момент практически не имеется дел, которые требовали бы его немедленного вмешательства. Налог в месяц Вереска был собран полностью, приличествующие герцогу и королю доли уже были выплачены, и даже подробный отчет о расходах на содержание королевских фортов, в тех их долях, которые полагалось покрывать местным феодалам - был столь подробен, что не понадобилось даже звать Сафира к себе и расспрашивать.
О том, что логриец умеет писать и читать, Алистер, разумеется знал. И о его немалом опыте в общении с людьми, и необыкновенной житейской сметке был вполне осведомлен. И все равно был приятно удивлен.
В записях было упоминание о том, что навели заново прохудившуюся крышу над трактиром, и о том, что в ближайшей деревне была короткая эпидемия сапа, но пали всего четыре лошади, потому что крестьяне вовремя забили тревогу, и Сафир распорядился сжечь конюшню, вместе с заболевшими лошадьми, а остальных заперли в загоне на плоскогорье на три недели, до тех пор, пока не убедились, что все они еще не успели заболеть, и не разнесут болезнь по всем остальным, и много других бытовых дел, которые собственно и составляли основу его повседневных занятий. Было несколько тяжб, которые оставленный за управителя охранник не мог решать самостоятельно, но всего-то четыре, которые можно было решить за полдня. И верно - в самый разгар работ крестьянам бывает не до сутяжничества. Велев вызвать на завтра всех восьмерых жалобщиков, Алистер взялся за кучку писем, которые пришли за это время, и которых Сафир, разумеется не касался. Два поздравления с праздником Вереска от обоих баронов, письмо из Дайрена от племянника Раота, еще несколько ни к чему не обязывающих свитков от соседей, и наконец...
Алистер долго рассматривал свиток дорогого плотного пергамента, скрепленого белой лентой, с черным ястребом на сургучной печати редкого янтарного цвета. Герб Ланса, кто же его не знал, особенно среди ближайших соседей. А сломав печать и развернув письмо, граф удивился еще больше. Текст и подпись выглядели одинаково, с одинаковыми тонкими буквами с высокими заостренными верхушками, то есть письмо, без сомнения, оно написано и подписано одной и той же рукой, а значит, рукой самого герцога, что считалось признаком величайшей учтивости и почтения к адресату. В письме герцог выражал надежду на то, что празднества в честь свадьбы Его Величества прошли благополучно, сетовал на то, что слабое здоровье не позволило ему принять в них участие, и повидать своих друзей и соседей, и поэтому приглашал их к себе в Хайстрен, на осенний праздник Урожая и последующие за ним дни.

Алистер опустил письмо на стол, и, откинувшись на спинку кресла, с удивлением его рассматривал. Разумеется, он знал герцога Ланса, знал и его вассалов, как и полагается знать ближайших соседей, с которыми тебя, как ни крути, связывает общее побережье, и развитая торговля. Ланс закупал в Терадене мед и воск, да в таких количествах, что это была чуть ли не вторая, после заморской торговли, статья доходов - везти в Лерран, Вето и Оршир воск было ближе и дешевле чем через полстраны в столицу. и уж тем более - на Север, в обход Сумеречного Каньона. Вторым таким же развитым торговым путем был еще и морской путь в Монтарию, где свечей и меда потребляли еще больше.
Предложение было из разряда тех, от которых трудно отказаться. Да и нужно ли отказываться? Марвин, явившись в последний день пребывания Арденов в столице, сказал, что вынужден срочно ехать в Магнар, а это означало, что до Айтстоуна он доберется не раньше чем к месяцу Туманов. Отчего бы и правда не поехать? Порадовать Эйнн чудесными южными пейзажами, и красотами Хайстрена, в котором Алистер с братом и отцом бывал лишь раз, еще до своей женитьбы.
Эта мысль отозвалась в душе одновременно и теплом и щемящей грустью, и он отложил письмо герцога, с тем, чтобы наутро поговорить о нем с Эйнн. А сам засиделся глубоко заполночь за другими делами, отчего утром едва не проспал завтрак, и был разбужен лишь гулким стуком сапог стражников, расходившихся по стенам.

Едва они переступили порог Айтстоуна, как Эйнн, наскоро коснулась губами щеки отца и кинулась к лестнице. Ворвавшись в свои покои, девушка постояла несколько мгновений, окидывая комнату радостным взглядом.
- Как же хорошо вернуться домой… - тихий шепот вырвался у Эйнн и она в подбежала к кровати, раскинула руки и упала лицом вниз на цветастое покрывало. Вдохнула этот родной запах вереска.
Прав отец, все здесь им пропитано, весь замок, все до единой вещи, и даже люди. Все здесь родное, любимое. Ужасно хотелось пробежаться по замку, по всем без исключения комнатам, даже по дядиной, заглянуть во все ящички и убедиться, что все лежит на своих местах, как и раньше, будто и не уезжали они. И так было всегда, когда они с отцом уезжали куда-либо больше, чем на пару дней. Есть что-то особенное в этом её ритуале. И ведь, правда пройдется, только в комнату матушки и дяди не заглянет, никогда не заглядывала. В покоях графини, у Эйнн всегда возникало ощущение, что матушка вышла ненадолго и сейчас придёт, принесёт незаконченную вышивку или букет зимних роз, или, если даже не входить, а прислониться ухом к двери, то кажется, что слышны тихие голоса и счастливый и веселый смех родителей. А дядя, ей просто было неприятно находиться там, в комнатах где он рос, где наверняка запирался после ссор с братом, её отцом.
Эйнн приподняла голову и помотала ей. Нет, сейчас не то настроение, чтобы думать о дяде и вспоминать о прошлом, пусть он и не соврал о том, что в водах Беспокойной бухты водятся марелы. И ведь водятся, они видели его, видели…
Перевернувшись на бок, она подложила ладонь под щеку и посмотрела в окно. Пушистые барашки-облака резво скакали по голубому небу. Сегодня было ветрено, и сквозняк гулял по замку, а забравшийся в щели ветер жутковато подвывал в оконных рамах.
Не верилось, абсолютно не верилось, сейчас, лёжа в своей постели, что все что произошло с ними в столице, правда. Что они видели турнир, познакомились в северным герцогом и его семьёй, что видели Марвина… курили… Что золотые рыбки щекотали ладонь своими крохотными губками. Все это было прекрасно, от катания на корабле, украшенном цветами и лентами, до заключительного пира, от слез пролитых в разговоре с отцом, до его счастливой улыбки. Это было незабываемое путешествие, приключения, поездка, но дома, дома все равно было лучше.
К ужину девушка не вышла, и даже когда отец зашел к ней, она не подняла головы, так как крепко спала. Пережитые за последние полтора месяца события, которые Эйнн перебирала в памяти, точно памятные и дорогие сердцу вещи в резной деревянной шкатулке, вымотали её. И еще до наступления сумерек и первых звёзд, девушка забылась крепким сном.


-... госпожа… госпожа, завтрак уже готов…
Эйнн отмахнулась от назойливой мухи, накрываясь покрывалом с головой, улыбнулась своим мыслям и вновь уснула.
- Проспала!  - Девушка рывком вскочила откидывая простыни и покрывало, слетела с постели и подбежала к сундукам, которые слуги оставили перед кроватью.
Разбирать и копаться в вещах она любила сама, поэтому они стояли нетронутыми ещё с вечера.
- А-ай!
Больно стукнувшись мизинцем об угол одного из злополучных сундуков, девушка вскрикнула и запрыгала на одной ноге. Очень захотелось пнуть в ответ, но времени оставалось мало, прихрамывая, Эйнн разворошила вначале один, потом второй сундук, вываливая платья, ночные рубашки, отрезы, и прочие, купленные в Аллантаре, безделушки на кровать.
По лестнице Эйнн слетела быстро, и уже почти у самых дверей в обеденную залу увидела отца. Хитро прищурилась. Поднажала и, уже почти добежав до него, улыбаясь крикнула:
- Я первая!  - И прошмыгнула под отцовской рукой в залу через открытую дверь. Повернулась к отцу и рассмеялась.
- Итак, я желаю, чтобы на двенадцатый день приготовили… - Она задумчиво постучала по кончику носа указательным пальцем. - Хочу тушеного кролика с травами и грушевый пирог.
Выпалив пожелание, Эйнн спрятала руки за спину и подошла к отцу, весёлая улыбка сменилась смущенной. Синяя лента, на тон темнее её платья, которой была перевязана свободная коса, запуталась вокруг локтя, но девушка этого не заметила.
- Доброе утро, отец, это так прекрасно, вернуться наконец домой.

Алистер улыбнулся, привлекая дочь к себе, и коснулся губами ее лба. Ей так нравилась эта игра, что и он, порой, делал вид, что стремится выиграть. Совсем ребенок, который радовался тому, что у них есть еще и эта маленькая традиция на-двоих. А он... он помнил, как к столу наперегонки неслись трое детей, и Алесса, заразительно смеясь, встряхивала своими чудесными волосами, и дразнила его тем, что она снова выиграла. И какое же соперничество тогда было между ними четверыми, за право успеть первым к завтраку, и определить главное блюдо завтрашнего обеда.
А теперь... теперь к столу спускались лишь они вдвоем, и за столом, за которым когда-то не умолкал хор детских голосов теперь сидели лишь они двое. Воистину судьба жестоко посмеялась над жизнью, которая начиналась как волшебная сказка, с любимой женщиной, с тремя детьми, каждый из которых радовался каждому новому дню как сказочному подарку.
Но, посмеявшись, все же не стала добивать окончательно, оставив ему именно ее, его любимицу, которая с первого же своего первого писка стала для него не более и не менее как смыслом жизни.
И какая там игра с завтраком, ему совершенно не хотелось ни в чем с ней соревноваться, но, Алистер видел, какое по-детски искреннее удовольствие доставляет ей каждая такая маленькая победа, и зачем было лишать ее этого удовольствия, даже с учетом того, что ему самому такая игра всегда напоминает целый хор голосов, которые больше не звучат.
- Ишь какая проворная. - граф с улыбкой отстранился, и, обойдя стол, подвинул дочери ее кресло и сел на свое место. - А грушевый пирог это хорошо. Осень в разгаре. Вереск уже отцветает, а груш скоро не останется, придется мечтать о нем до весны.
"Увижу ли я эту весну?" Ехидно пропел какой-то тоненький, мерзкий внутренний голос, и Алистер тряхнул головой, прогоняя незваного гостя.
Нехитрый завтрак - запеченные яйца, сливки и мед, пахнущий вереском, сыр из козьего молока, еще теплый хлеб, чай из все того же вереска и листьев смородины, и специально для Эйнн, обрадованная возвращением своей любимицы кухарка наверняка пол-ночи проторчала у печи, чтобы порадовать девочку сладкой выпечкой.
- Чтобы возвращаться, надо вначале куда-то уехать, а мы с тобой очень уж долго никуда не выбирались. - продолжил граф, без особого аппетита принимаясь за еду. Есть не хотелось, но зачем было давать Эйнн лишний повод для беспокойства. - А сейчас, не успели вернуться домой, а нас тут поджидает новое приглашение. Ты как? Хочешь еще попутешествовать и побывать в гостях в самом цветущем замке на земле?

Глаза слипались и очень хотелось положить голову на столешницу, закрыть глаза и подремать так ещё какое-то время, но пропущенный ужин давал о себе знать тихим урчанием в животе. Чтобы проснуться, Эйнн налила в стоящий перед ней кубок вересковый чай. еще горячий напиток приятно согревал изнутри и девушка невольно улыбнулась. Все же, нет места лучше дома. Это их с отцом крепость, где им нипочем шторма и непогода, бушующие за стенами Айтстоуна.
На тёплый хлеб Эйнн намазала тонкий слой козьего сыра и полила сверху медом, но только она поднесла его ко рту, как хлеб выпал и шлепнулся на тарелку.
- Цветущем?  - Переспросила девушка, не совсем понимая, о чем говорит отец. Ведь они только вернулись… Глаза ее округлились и она вскочила со стула,  едва его не опрокинув. - Отец! Беллония? Мы поедем в Беллонию ?!
Эйнн в несколько прыжков преодолела расстояние до отца и кинулась ему на шею, но тут же отпрянула,  не убирая рук с отцовские плеч.
- Да?  Неужели это правда? О, как же это прекрасно!  
- Надо же собрать сундуки, отдать распоряжения! Как надолго мы едем?  А когда выезжаем? О-о, отец,  а платья, новые платья, их ведь не успеют сшить… Ну и пусть, а как же дела?  Мы столько отсутствовали и вот, снова.  - Она рванулась было к двери, но остановилась и присела перед отцом на колени, положила руки на его.
Ликование и радость от предстоящего путешествия схлынули довольно скоро. Как бы отец не старался, но Эйнн замечала как медленно он поднимался по лестницам, как по его лицу, нет-нет, да скатывались бисеринки пота, а руки были холодны. Всегда.  А тут ещё одна поездка…
- А… отец… - Она опустила глаза и закусила губу,  словно размышляя. Потом обеспокоенно взглянула на отца снизу вверх. - А можно и Галвин поедет с нами? Мне так будет спокойнее, а хотите, останемся здесь и никуда не поедем? Что вы думаете?

Искренний порыв дочери был ему не просто приятен. Это было жизненно важно - дарить ей радость. Сколько еще осталось? Месяцы? Год? Сколько бы ни было - но каждый оставшийся день - дарить ей радость, видеть как светятся счастьем ее глаза, как по-детски она радуется каждому новому сюрпризу. Это ли не счастье? И даже мимолетная тревога, вернувшаяся в ее глаза не затмила этого счастья. Алистер улыбнулся, мягко погладив дочь по волосам.
- Галвину незачем ехать с нами. На юге не очень почитают друидов, хотя сейчас, конечно, к ним привыкли, но все равно, зачем везти его туда, где он не будет чувствовать себя комфортно. Да и зачем он нам? Герцог Бьято очень богат, но зачем обременять его лишними гостями? Ведь на праздники приедем не только мы, если он позвал и нас, то наверняка и нашего герцога, и других его вассалов, и герцога Дарелла с его графами... - его улыбка стала шире, и в зеленых глазах блеснули почти мальчишеские искорки от предвкушения, какое испытываешь, когда до конца открываешь сюрприз, при виде ее секундного непонимания
- Да-да, моя девочка. Мы едем не в Беллонию. Нас зовут в Ланс. В Хайстрен, в замок, красивее садов и фонтанов которого я еще не видел нигде, ни разу в жизни. И Листопад, когда у нас уже ответет вереск, и опадет почти вся листва - там, на юге, леса и сады будут в самом пике красоты своего осеннего наряда. - он сощурился и склонил голову на бок - Напомни-ка мне, у кого это должны случиться именины как раз в девятнадцатый день Листопада? Мы возможно уже успеем вернуться к тому времени, но Ланс будет отличным местом, чтобы подыскать этому человечку достойный подарок, верно?

Беллония - житница Кэйранда. Фрукты и зерно здесь выращивали в таком количестве, что хватило бы обеспечить ими на зиму половину королевства. В Беллонии, как и Лансе, южных герцогствах, Эйнн ещё не бывала, но много слышала о садах, где хрупкие нарциссы, прекрасные лилии и тюльпаны и прочие цветы радуют глаз, до наступления холодов.
Сидя перед отцом, она раскрыла рот, не в силах что-либо сказать, так как мечтала, как и любая, наверное, девушка прогуляться поздней осенью не по опустевшему и голому саду, шуршащему опавшей листвой под ногами, но вдыхать аромат ещё цветущего жасмина, проводить пальцами по тонким бархатным лепесткам шиповника и прятаться за ещё зеленым кленом. Поредевший сад, в котором девушка любила проводить время с весны и до ранней осени, наводил тоску, сковывая сердце непонятной грустью. Как-то сразу находили непрошеные мысли о том, что все имеет свой конец, и в конце концов, каждая почка, каждый молоденький зелёный листик, найдут свое упокоение под толстым слоем снега, и уже на следующий год, от него совсем ничего и не останется.
Она вскочила и запрыгала на месте.
Не Беллония, Ланс!
Боги!!!
Как же она не догадалась!!!  Ведь слышала как-то от отца о садах, да и в столице, одна старушка, которую Эйнн встретила в королевском саду, все воротила нос от каждого куста, сетуя, что от королевских садов ожидала большего великолепия.
“ - Вот Ланс, доченька,  - обращалась пожилая женщина к девочке лет тринадцати, - не сравнится с этим убожеством. Герцог, говорят, за малейший недосмотр со своих садовников шкуры спускает. А сколько там цветов, дорожек, даже этот, бассейн имеется, который водой вверх брызгает, запамятовала я, дочка, как оно называется, а более всего запомнился мне один цветок. Орхиде-ея…”
Ланс!!!
Эйнн наконец обрела дар речи.
- О-о-о… Отец, там же, там же так красиво!!! И мы все увидим, да?!  Сады, фонтаны, орхидеи! - Что это за цветок, девушка не знала, но название ей уже нравилось. - А герцог?!
Она бухнулась на пол перед отцом, заглядывая в его глаза, все еще не в силах поверить, что это правда. Разве может это происходить с ней? Столица, прогулка к морю, а теперь Ланс… Чем она заслужила все это?! Уж точно не своим поведением.
- Оте-ец! А герцог, он же последний король, то есть нет, сын последнего короля. Он гордый, да?  А сильный?  Ведь Ланс последним сдался нашему королю. - Эйнн вновь не выдержала и издала громкий восторженный вскрик, кинулась на шею к отцу, обняла его, осыпала лицо порывистыми, благодарными поцелуями. Боги, её сейчас переполняло счастье!
- Подарок?!  Мне?!  Там?! А я смогу выбрать, что захочу, да?!  О-о, отец!!! - Она на миг отстранилась, не веря своим ушам, а потом прильнула к груди отца, и забралась бы ему на колени, да только не поместилась. Все же, времена, когда она могла уместиться на коленях, ища ли защиты от матушки, которая вознамерилась накормить её тушеными куриными сердечками, разделяя ли радость от подареной игрушки или же просто забираясь к нему, демонстрируя всем окружающим, кто её отец, прошли. И теперь она, Эйнн уже сама понимала, как это смешно и неуместно смотрелось бы со стороны, но желание спрятаться в отцовские объятия от всех невзгод не покидало её.

Какое же это счастье. Видеть столь глубокую, по-детски искреннюю, брызжущую весельем радость в ее глазах... Счастье. Истинное. Настоящее. Самое глубокое и бесконечное, которое только может испытать в этой жизни человек - видеть радость в глазах своего ребенка. А сколько же ее еще будет, этой радости! Алистер улыбнулся, мысленно благословляя Генриха Бьято за его неожиданное приглашение, с наслаждением созерцая искрящиеся глаза дочери, и предвкушая - сколько же еще чудес ее ждет! Он был в Хайстрене с отцом и братом, еще в ранней юности, еще до женитьбы, и даже он был очарован великолепием водных садов, воздушными тонкими колоннами, изукрашенными затейливой резьбой, красным камнем из которого были возведены массивные башни замка, упоен ароматами стольких цветов, что он и названий-то стольких не знал, так какое же впечатление произведет этот замок на Эйнн?! Да еще вкупе с морем, вид на которое расстилается с башен и террас. Она ведь еще никогда не видела пологих песчаных пляжей - ведь и побережье Терадена, и Форвудский берег на котором стоит столица - каменистые и обрывистые. Путешествие на юг станет для его девочки поездкой в страну грез, и каким же счастьем была возможность подарить ей эту радость. Много ли осталось ему? Кто знает, но каждый миг из оставшихся ему на этой земле он хотел посвятить ей, словно извиняясь за все те годы, что ей придется дальше жить без него.
И на поток ее восторженных вопросов, он улыбался, и глаза его, которые так долго были погасшими и тусклыми, точно осколки эгемского стекла - сейчас вновь были живыми и яркими, как в самые лучшие их годы.
- Да. Нынешний герцог Ланс, в свое время был наследным принцем, а отец его - королем. А вот какой он - это уже сама решишь. Я знаком с ним весьма поверхностно, видел несколько раз в столице, много лет назад, и в прошлом году, в резиденции нашего герцога. Лорд Бьято говорят слаб здоровьем, и редко выезжает куда-либо за пределы собственных владений. Но Хайстрен - поистине сказочный замок. - Алистер улыбнулся, и на мгновение прижал голову дочери к своей груди, тут же выпустил, и правильно сделал, потому что восхищенная этой новостью девочка, похоже не могла и секунды усидеть на месте - Да. И бассейны, и фонтаны, и цветы, и целые заросли плюща, и море, и колонны, которые изваяны словно не из камня, а из самого воздуха, и все-все. И выберешь себе подарок, какой пожелаешь.
Детский восторг при разговоре о подарке заразил радостью и его. Он уже прикидывал - что бы подарить ей такого, что еще долгие годы могло бы радовать ее, и многообразие вариантов с одной стороны сбивало с толку а с другой - переполняло энтузиазмом.
- Он зовет нас на праздник Урожая. А на дорогу уйдет как минимум дюжина дней, так что на сборы у тебя дня два. Поторопись. - и он мягко ткнул дочь в кончик носа, как маленькую.

“Слаб здоровьем.” Если бы девушка, не была так увлечена мыслями о путешествии в самое прекрасное место в Кэйранде, если бы не радовалась так сильно тому, что увидит, если бы смотрела в тот миг на отца, то несомненно, настроение её и совсем детский, искренний восторг омрачили бы эти слова. Но не столько они, сколько напоминание о болезни, слабости, напоминание об отце и тех месяцах что она провела в страхе за него. Страхе, что однажды его не станет рядом, и она останется совсем одна, и никто и никогда больше не прижмет её к своей груди, не коснется макушки губами. Страхе что никогда больше, не увидит пронзительно зелёных глаз со знакомыми темными крапинками, и паутинкой морщинок вокруг. Страхе, что когда-нибудь, отец её все же покинет. Эйнн сползла вниз, и теперь сидела на полу перед рядом с отцом. Мысли множеством вихрей носились у неё в голове, начиная от того, в каком платье она предстанет перед герцогом и его женой, о которой говорили, что она первая красавица Ланса, а ещё называли Чёрной вдовой, так как герцог Бьято стал её третьим мужем, и до того, какой же подарок выбрать. А выбрать, точно будет из чего. Думала она и о том, что нужно будет заглянуть к Галвину и спросить о том, что следует предпринять, если отцу станет нехорошо, может быть он даст какие-то снадобья или лекарства, травы, да хоть заговоренную беличью лапку, что носил на поясе и никогда не снимал. На расспросы о том, зачем она ему нужна друид не отвечал, он вообще был не особо разговорчив. А когда упоминали лапку, молчал особенно загадочно. Нужно было отдать распоряжения время их отсутствия, но этим, вероятнее всего займётся отец. Охранники. Поедут все четверо, это вам не столица и не дикое побережье. А может, хватит и Кайда с Бранном или Сафиром?  Тоже нужно спросить у отца.
Эйнн молчала. Лихорадочно соображая, с чего же следует начать. Два дня…
Сегодня, завтра и все. А как же все успеть?!  В столицу они собирались около месяца, точнее строили планы, а сундуки свои она собрала уже ночью, накануне отъезда. Точнее, окончательно его собрала, так как все время что-то из него выкидывала и потом, передумав, вновь укладывала вещи обратно.
- Я увижу потомка короля. - Задумчиво произнесла Эйнн, невидяще глядя перед собой. - И мы ведь тоже, Ардены, потомки королей, помните ту легенду об Эстэль?  Ее старший сын стал королём Эламены, а младший продолжил род Арден. Наш род. - Девушка посмотрела отцу в глаза. Представляя, что бы было, если бы Авенморы не сплотили и не захватили королевства воедино. Но мысль эта ускользнула так стремительно, что через минуту, Эйнн о ней и не вспомнила. Она снова улыбнулась и поднялась. Сделала шаг к отцу, обняла его и поцеловала в щеку. - Я обещаю, что мои сундуки будут готовы ещё до полуночи.
Обежав стол, Эйнн подхватила с тарелки нетронутый кусок хлеба с сыром и медом и побежала собираться в дорогу.
Сундук действительно оказался собран до полуночи и выставлен за дверь, но Эйнн, то и дело порывалась открыть его и утрамбовать все заново. Не то, чтобы ей хотелось покрасоваться перед герцогом и его гостями, но и совсем серой мышкой выглядеть не хотелось. Пусть отец гордится ей, а остальные видят, что Ардены цветут, и потери последних лет не сломили их.
Следующий день омрачил приезд дяди. Алдред Арден оставался в замке за старшего, что девушке очень не понравилось. Вначале, все еще находясь под впечатлением от увиденного у устья Сумеречного Каньона, Эйнн кинулась было рассказывать мужчине о мареле, о том, как она его заметила, но это ведь дядя... Барон ухмыльнулся, и спросил только о том, не нашёл ли отец себе партию, ведь в столице собрались самые желанные невесты. До самого отъезда, она обходила дядю стороной. Но это маленькая тучка не смогла омрачить и затмить радость от предстоящего путешествия.
В день отъезда, после плотного завтрака, Эйнн первая выскочила во двор, одетая в дорожное серое коричневое платье и серый плащ, капюшон его был подбит мехом чернобурой лисы и сейчас, мне ее сливался с распущенными волосами, трепещущими на ветру. Погода стремительно портилась, холода и дожди спустятся на Эламену уже после их отбытия, а они с отцом, ещё несколько недель будут наслаждаться южным солнцем и теплом.

Приезд Алдреда не стал для Алистера сюрпризом. И пришелся, как ни странно, вполне кстати. Мало того, против своего обыкновения, брат, даже по отношению к нему вел себя непривычно добродушно, и спокойно.
Граф лучше всех знал своего брата. Знал, какой острый, цепкий и мстительный ум скрывается под личиной громогласного, благодушного балагура, которым тот представлялся всем окружающим, знал также. какая неистребимая ненависть таится в нем уже много лет, сдерживаемая лишь суеверным страхом перед пролитием родной крови. Но на этот раз Алдред не просто казался беспечным и доброжелательным - он и был таковым, к величайшему удивлению Алистера, которого изумила и обрадовала такая перемена. Долгие годы жизни в состоянии холодной вражды, когда, зная друг другу цену, и ничего друг от друга не скрывая, близнецы, тем не менее понимали друг друга как никто. И странным было видеть в глазах брата спокойствие, ранее совершенно ему несвойственное. В любом случае, его приезд пришелся кстати. В столицу Алистер ехал с минимальным сопровождением, памятуя о том, что жить придется в какой-нибудь гостинице. но герцог Ланс приглашал в свой замок, в Хайстрен, а значит, свита должна быть соответствующей оказанной чести. Поэтому взять с собой следовало свою постоянную свиту, всех четверых. И Алдред пришелся как раз кстати, сам предложив остаться пока в замке за старшего. Иллюзий относительно брата Алистер не испытывал, но и хорошо знал, что тот страстно желает заполучить наследство, и, соответственно, к делам графства будет относиться весьма серьезно, поскольку уже считает его своим.
В день отъезда, среди суеты и беготни слуг, на промозглом осеннем ветру, ясная и радостная улыбка Эйнн с лихвой компенсировала и усталость от предыдущего путешествия, снова заставив графа почувствовать себя молодым и полным сил. Веселая перекличка его верной четверки, которые ехали чуть впереди и по бокам, перешучиваясь и переругиваясь - заставляла улыбаться, и само общество дочери, которая в дороге этой была с ним непрерывно, разлучаясь лишь на время сна - сделали путь на юг легким и радостным.
Во всем им везло. И придорожные трактиры, в которых останавливались на ужин и ночлег - оказывались вполне себе неплохи, и постепенная смена погоды, когда с продуваемых всеми ветрами плоскогорий они спустились в равнины, а после, обогнув Лок-Ланс с востока, переправились через реку и оказались в Лансе - показалось, что они вернулись на месяц назад.
Несмотря на то, что близился конец месяца Урожая, деревья, которые уже облетали в Эламене - здесь стояли во всем многоцветье роскошного осеннего убора, словно соревнуясь в яркости красок. Промозглые туманы отступили, и теперь они снова нежились под ярким солнцем, проезжая по отлично утоптанным дорогам мимо куп лесов и полей, на которых заканчивали снимать урожай.
Одной этой чудесной смены погоды и пейзажа хватило бы, чтобы с лихвой оправдать восторг девочки, жадно впитывавшей осеннюю красоту юга, и Алистер предвкушал - каково же будет, когда она своими глазами увидит знаменитые водные сады. И, в конце концов, ближе к полудню последнего дня их путешествия, впереди замаячили стены и конические крыши Мэйнстона, а дальше, через город, у самого моря возвышались красные башни Хайстрена.

Путешествие заняло дюжину и еще три дня. В одном из трактиров,  у самой границы Эламены, им пришлось задержаться на две ночи, так как внезапно начавшийся “грибной” дождик, очень скоро перерос в настоящий ливень, грозящий затопить все вокруг. Дорогу развезло так, что Кайд всерьез обеспокоился, что повозка завязнет, и хотел было переждать ещё несколько дней, но отец, Сафир, Родри, и даже молчаливый Бранн, решили рискнуть. Обошлось.
Это путешествие, казалось, куда более утомительным, недавней поездки в Аллантар, но она же, одновременно, вызывала у Эйнн такой детский восторг, что каждая минута проведенная в пути, окупалась предвкушением встречи с герцогом Бьято и его семьёй. И конечно же, водными садами. Вечерами, сидя у костра или же сидя в трактирной комнатушке, Эйнн доставала отца вопросами о Хайстрене. Но он, неизменно отвечал одно: “Скоро сама все увидишь.” Впрочем, иногда отец забывался, так что о фонтанах, бассейнах с диковинными рыбами -  не чета столичным, она уже знала. Как и о бесчисленном количестве цветов, чьих названий отец не помнил, но по радостному и восторженному блеску в его глазах, нетрудно было догадаться, что цветы эти прекрасны.
Ланс.
Едва Звёздочка переступила невидимую черту, границу, что разделяла Ланс и Эламену,  Эйнн показалось, что все, абсолютно все вокруг изменилось, точно по волшебству. Совсем как в нянюшкиных сказках. Или же это она сама себе вообразила? Деревья одеты в золото и багрянец, трава по обеим сторонам дороги такого яркого, сочного изумрудного цвета, что не верилось, что сейчас конец месяца Урожая. Золотистые поля, огромные, раскинувшиеся, наверное, до самого горизонта сады с плодовыми деревьями и стада овец и коз, что паслись на зелёных лугах Ланса… “В Терадене уже вовсю льют дожди, а здесь, время словно остановилось.”- Невольно подумала Эйнн, когда они проехали мимо женщины и троих ребятишек. Все они несли полные корзины красных блестящих яблок. Заметив взгляд дочери, граф Арден купил несколько плодов, заплатив вдвое больше, чем они стоили бы на рынке.
- Отец, а правда, что герцогиня, самая красивая из всех жительниц Ланса? А море, оно здесь ещё тёплое, я могла бы, после, с Кайдом или вами прогуляться по берегу?... А подарок? Я и правда смогу выбрать, что пожелаю, вы ведь обещали, да? … А отчего у башен замка такой странный цвет?... Сокола, я хочу сокола, можно?…Отец, а если я им не понравлюсь?... А кто ещё прибудет на праздник?... - Вопросы сыпались один за другим, и чем ближе они подъезжали к замку герцога, тем тревожнее становилось у Эйнн на душе. Понравится ли она чете Бьято, не опозорит ли очередной своей выходкой отца, не оплошает ли, беседуя с прочими гостями…
“Освещенный солнцем длинный коридор герцогского замка, маленькая девочка идёт по нему, сжимая в кулачке тряпичную куклу. Она помнила где находилась зала и уверенно шагала в её направлении. Проснулась Эйнн рано, нянюшку дожидаться не стала и одевшись самостоятельно - вот матушка-то обрадуется, прошмыгнула из замка в сад. Именно там, вчера, она потеряла Дару, свою любимую куклу. Нянюшка, матушка и отец искали куклу до самых сумерек, но не нашли. И теперь, Эйнн была полна решимости самостоятельно отыскать беглянку. Именно беглянку. Матушка сказала, что Дара сбежала потому, что Эйнн не захотела поделиться с Аланной цветными ленточками - подарком герцогини. Но ведь и Аланне тоже подарили! Да, Эйнн досталось на одну больше, но ведь она старше, значит, все правильно!
Беглянка нашлась под кустом сирени, солнце поднялось высоко, и пекло голову. Кажется, Эйнн слышала, как ее зовут, но кукла важнее завтрака! Другой ей надо, пусть, матушка и обещала подарить новую, и даже сшить для нее целых четыре платья.
Встав на цыпочки, девочка достала до дверной ручки. Пришлось ухватиться за нее обеими руками и повиснуть, дверь со скрипом отворилась. Встретила её тишина. Абсолютная. Несмотря на то, что зала была полна гостей. Эйнн высматривала родителей, но их видно не было. Даже нянюшка с сестрой куда-то подевались. Что ж, она снова выиграла. Пожав плечами, Эйнн деловито направилась к пустой скамье, но тут, двери с грохотом распахнулись.
- Ах ты негодница, ну попадись мне только!  - Матушка глядела на нее та-акими страшными глазами, что Эйнн, не теряя ни минуты заверещала как резаная, прижимая куклу к груди. Метнулась в противоположную сторону и несколько минут, ей, под хохот гостей и герцога, удавалось петлять между столами и ползать под лавками от разъяренной матери. Но все хорошее, когда-нибудь кончается, и, в конце концов, её изловили, а от карающей длани матери, Эйнн избавил отец, как, впрочем, и много раз до этого.”
Ворота замка Хайстрен медленно распахнулись.
- Отец, как я выгляжу? Я так волнуюсь, а вы, вы волнуетесь, а что, если я что-нибудь не то скажу, сделаю?
Эйнн замерла и испуганно уставилась на отца, ища поддержки.  

Путешествие поначалу далось Алистеру с трудом, однако, по мере приближения на юг, он чувствовал себя все лучше и лучше. Воздух, еще напитанный ярким солнечным теплом, был вкусен и свеж, напоен целебным соленым дыханием моря и ароматами пряных трав, предельно плотно вымощенные тракты не пылили под копытами обилием каменистой крошки, от которой на дорогах Эламены было трудно дышать летом, и за всю последнюю полудюжину дней не пролилось ни единого дождя. Кони шли резво и весело, а сопровождающая четверка вовсю веселилась, напоминая сейчас скорее подростков, отправляющихся на пикник. Вот что значит Юг, с улыбкой думал Алистер, глядя как Родри кокетничает напропалую со всеми девицами, попадавшимися на пути, Сафир безмятежно выстругивает какую-то свистелку, зацепив поводья лошади за переднюю луку седла, чтобы освободить руки, как Кайд, изменив своей обычной настороженно-хмурой ворчливости то и дело подзуживает приятелей, и даже обычно невозмутимая физиономия Бранна выглядит практически блаженной, когда он подставляет лицо летнему солнцу.
И конечно, Эйнн. Каждую минуту, вновь и снова - Эйнн. Она как цветок раскрывалась по мере того, как с продвижением на юг, от них все дальше отступала уже наступившая в Терадене осень, и от ее искреннего, азартного, совершенно детского восторга отступали прочь и его собственные мысли, и ощущение собственных истаивающих сил. Словно яркий костер, она освещала и согревала все, что только находилось рядом, и фонтаны брызжущих искр ее веселья были тем, что наконец сорвало прочь и отмело навязчивую пелену, которой все плотнее подергивалась его жизнь. Он вновь ожил, ожил по-настоящему, искренне, а не просто потому, что стал еще более умело скрывать собственные ощущения. Как глядя сквозь прозрачную глубину изумруда, человек видит все вокруг в зеленом свете, так и Алистер воспринимал мир исключительно сквозь радостное изумление своей дочери, детское, открытое, и непосредственное. И сам был таковым, потому что жил сейчас, дышал и существовал - только ею. Ее глазами смотрел на мир, ее душою радовался как своей собственной, и впервые за последние годы, вновь чувствовал себя молодым и полным сил.
Ее любопытство было неуемным, и оттого еще более радостно было отвечать на ее вопросы, и делать ей всякие мелкие сюрпризы в дороге. А когда вдали выросли, и стали приближаться башни и стены Хайстрена, утопающие в золотисто-зелено-багровых купах листвы, Эйнн, казалось вот-вот взлетит от нетерпения, и граф даже не пытался усмирять ее азарт.

- Конечно же ты всем понравишься, и гостей, наверняка будет много, раз уж позвали даже нас. А герцогиня и правда, женщина чудесной красоты, а море никуда не убежит, и мы сможем гулять сколько тебе вздумается. Камень такого цвета добывается в Лерране, но зодчих для этого замка, скорее всего, в свое время привезли из Аспарии, потому что по своему внутреннему убранству Хайстрен похож на те сказки что говорят об обители аспарских владык, а не на наши замки. А сокола... Эйнн, может быть ты имела в виду ястреба? Здесь не разводят соколов, зато черные ястребы Ланса это самые красивые, большие и сильные из ловчих птиц, и, конечно, если захочешь, будет тебе такой подарок, хотя тебе придется научиться тому, как правильно обращаться с такими птицами...
Он отвечал на каждый вопрос, тепло улыбаясь дочери, словно яркое солнце этого осеннего разноцветье зажигало в его глазах отсветы своих искорок.
Они проехали по улицам Мэйнстона, подмечая, что этот город, оказывается хоть и меньше Аллантара, но не такой разношерстный, и выглядит не как хаотичное и живописное поселение, а как единая крепость, выстроенная для обитания самых разных людей единым зодчим. Вдыхали запах горячих, пекущихся на открытом воздухе пирожков с медом, свежими яблоками и головокружительно сладким ароматом аспарской корицы, с любопытством любовались невиданным разнообразием улова местных рыбаков, который бойко распродавался у самой пристани, причем, к примеру странного вида плоскую, почти круглую рыбину, с глазами на одной стороне, и топорообразное создание с целой охапкой щупалец разной длины, которые были ему вместо топорища - даже Алистер видел впервые в жизни.
На пути через город к замку, они слышали и звон топоров по наковальням, и скрежет гончарного круга, и хохот полуобнаженных девиц, зазывавших из распахнутых окон одного из домов проезжавших мимо всадников. К слову, этим последним, очень понравился Родри, которого окликнули из окна эпитетом "Эй, красавчик", и наградили брошенным в него букетиком из полуувядших цветочков, от которых разило крепкими но довольно дешевыми благовониями. А сам он то и дело оборачивался в седле, пока они не свернули за угол, и только тогда очнулся, под дружный хохот Кайда и Сафира.
Многообразие городской жизни уже не могло поразить их после гораздо более многолюдной столицы, но, когда перед ними, наконец, загремела, поднимаясь, массивная решетка ворот, за красноватой стеной они и думать забыли об аналогиях.
Потому что поднимающийся перед ними замок - не столь высокий как Ал-Антар, не столь массивный как Шен-Каррег, не столь внушительный как Хьет, в котором Алистеру однажды тоже довелось побывать, - Хайстрен не был похож ни на что ранее виденное. И когда лошади остановились у широкого портала, выложенного аспарским мрамором, и сплошь изукрашенного затейливой резьбой, даже Алистер затаил дыхание, словно собираясь войти в какой-то неизведанный ранее мир.
А навстречу гостям вышел тщедушный, маленький человечек, со слезящимися красными глазами, и жиденькими патлами седеющих волос,  чем-то неуловимо напоминающий стареющую крысу, и безошибочно определив кто есть кто в подъехавшей кавалькаде, объявил торжественно, обращаясь к графу.
- Добро пожаловать в Хайстрен.
Алистер переглянулся с дочерью, и сошел с коня, при помощи Кайда, поддержавшего ему стремя. Бранн же, уже успевший спешиться, попросту снял с седла Эйнн, точно маленькую девочку. Но не успел граф Тераден назваться, как человечек продолжил свою речь.
- Я Ульф, смотритель замка, и на меня возложена высокая честь принимать наших гостей, и препровождать их в отведенные им покои. Соблаговолите следовать за мной.
Алистер еще оглянулся было, намереваясь спросить - а как же его люди, лошади и прочий скарб, но не поверил своим глазам. За те несколько мгновений, что он слушал встречавшего их человечка, во дворе уже откуда-то появились конюхи и несколько слуг, взявшиеся разгружать повозку с сундуками, две служанки и рослый тип, безошибочно углядевшей в четверке товарищей по ремеслу, и жестом позвавший их за собой.
Они прибыли.


Эпизод завершен