01.08.1253. Быть собой - не безрассудство 

Дата, время: 01.08.1253
Место действия: замок  Хайстрен, герцогство Ланс
Участники: Генрих Бьято, Брианд Стиллборн
Предыстория/суть темы: Брианд приезжает в замок герцога, дабы объясниться

После визита в Тераден, Брианд вернулся в Бандалон, где его ждало письмо от герцога Бьято, в котором была ненавязчивая просьба посетить последнего. Решив, что более избегать разговора нельзя, Бри направился в замок своего сюзерена. Сопровождаемый десятком воинов, граф довольно быстро преодолел расстояние отделяющее Бандалон от Хайстрен. Интересно, что же уже Марианна нашептала своему дядюшке? Может меня ждут лучники на стенах? Или отравленная пища? Хотя, какая разница. Брианд ухмыльнулся, представляя, как его отряд действительно встречают залпом стрел. Нет, герцог слишком умен для такого хода. Скорее уж какая-нибудь банда норкингов "случайно" наткнется на меня. Или дикий конь лягнет.
- Милорд, Хайстрен.
Из раздумий графа вырвал голос одного из солдат. Действительно, пока Бри представлял каким именно образом его убьют по наущению племянницы герцога, кавалькада достигла замка властителя Ланса. Знамена Стиллборна узнали, поэтому никто не препятствовал и отряд въехал на замковый двор. Так, пока все спокойно. Их уже ждали - невысокий, щуплый, похожий на крысу человек:
- Милорд, мы ждали Вас. Следуйте за мной, все уже готово. - Бри только хотел что-то спросить, но "крыс" опередил. - О Ваших людях позаботятся, не переживайте.
Хмыкнув, Брианд спешился и последовал за "крысом" в замок. Тот семенил довольно быстро, Бри едва поспевал за ним. Наконец, "крыс" толкнул какую-то дверь и отошел, пропуская Брианда. В зале стоял стол, уставленный разнообразной едой. Только сейчас граф понял, насколько он проголодался с дороги. Не слушая рассуждения "крыса", Бри решительно уселся за стол и принялся за еду, рассудив, что раз его сюда привели, то трапезу можно начинать и без герцога.

Вести о том, что граф Стиллборн вернулся в свой замок, долетели до Хайстрена, пожалуй, быстрее, чем сам он в тот вечер добрался до собственной спальни. И герцог, заблаговременно отправивший ему послание с приглашением, еще тогда же отдал распоряжение по его встрече, хотя и не представлял, в какой день тот все-таки появится. Ворота замка гостеприимно распахнулись, пропуская графа с сопровождающими, самого его ждал роскошно накрытый стол и прекрасная комната, и громадная лохань с ароматной водой. А людей его - общий стол, вместе с герцогской стражей, и комнаты по одной-на-трое, как это было принято в отношении простых вояк. Граф явился в неурочное время, когда час обеда недавно прошел, а до ужина было еще далеко, поэтому герцог не разделил эту трапезу, прислав со слугой извинения за это, пожелание вассалу хорошо подкрепиться и отдохнуть с дороги. После чего этот же слуга передал и ненавязчивое приглашение от хозяина замка разделить с ним чудесное зрелище, каким во все времена года является закат, с крыши главной башни.
На эту высоту Генрих поднимался с трудом, часто останавливаясь на каждом ярусе, и с усилием переводя дыхание, но оно того стоило. И когда угасала летняя жара, а до ночной свежести было еще далеко, широкая квадратная площадка, окаймленная зубчатым парапетом, была одним из излюбленных мест его времяпровождения. Здесь стояли и кресла, и столик с фруктами, и ни одной живой души, кроме Гару, которого, впрочем, можно было и вовсе не замечать, настолько неподвижен и безмолвен он был, дабы не нарушать созерцания, в которое был погружался герцог, оставаясь наедине с собой.

Впрочем, эту площадку Генрих избрал местом для беседы с графом Стиллборном не потому, что отсюда открывался изумительный вид. Не только потому. В великолепных садах Хайстрена, изобилующих фонтанами, бассейнами и прудами, десятками видов цветов и удивительных растений со всего мира, выращиваемых искуснейшими аспарскими садовниками, было много невероятных уголков. Однако, сейчас герцогу требовалось уединение, а здесь их беседу не услышала бы ни одна живая душа. Шестьдесят футов отделяющих вершину башни от земли, и толстые шестифутовые ее стены служили самой надежной защитой от чужих ушей.
Здесь он и ждал своего вассала. Терпеливо, не пытаясь поторопить или приблизить встречу, давая графу возможность отдохнуть с дороги так долго, как тот пожелает. И когда по лестнице, ведущей снизу загремели, гулко отдаваясь в тесном лестничном колодце, шаги поднимающегося по ним человека, Генрих, стоявший, облокотившись о каменный парапет, спокойно обратил взгляд к отверстию в крыше, дожидаясь появления своего гостя.

Утолив голод и приведя себя в порядок, Бри решил, что пора перейти к нежеланному, но все-таки неизбежному объяснению с герцогом. К тому же, слуга передал, что Генрих Бьято ожидает ожидает графа. Плутать Брианду по лабиринтам коридоров в поисках главной башни не пришлось. Едва Бри шагнул за дверь отведенных покоев, как к нему тенью скользнул слуга и попросил следовать за ним. Быстро проведя гостя коридорами, слуга остановился у одной из дверей, всем видом предлагая дальше следовать графу в одиночестве. Толкнув тяжелую дверь, Бри шагнул вперед и оказался на тесной лестничной площадке. Перед ним был была узкая лестница. Прекрасное место, чтобы убить меня. Бедный граф, перебрав за обедом, решил посмотреть на виды, открывающиеся с главной башни, но споткнулся на лестнице и сломал себе шею. Впрочем, отогнав мысли, Бри начал подъем, не особо торопясь. Все-таки винтовая лестница лучше подходит для обороны. Выбравшись через отверстие на крышу, Брианд предстал перед своим сюзереном, стоявшим у каменного парапета. Неподалеку от герцога, живой статуей стоял бессменный телохранитель - Гару.
- Ваша Светлость желал видеть меня и вот я здесь. - Поклонившись, проговорил Брианд. В голосе графа не было слышно и нотки подобострастия или страха, лишь констатация факта. Ожидая реакции сюзерена, Бри окинул взглядом открывающиеся виды. Действительно, игра закатного солнца в водах Тихой бухты захватывала дух. Здесь действительно можно было отвлечься и подумать, созерцая красоту природы. Вот только мысли у графа, глядя на красное закатное солнце были далеко не радужные.

Генрих окинул молодого человека спокойным, глубоким взглядом, словно хотел подметить малейшие перемены, которые могли бы произойти в том за несколько месяцев, в течение которых они не виделись, и кивнул.
- Добро пожаловать в мой дом, граф. Я звал вас еще в исходе Гроз, но, могу понять, отчего вы явились лишь спустя три месяца, и рад, что ваши путешествия были удачны.
Он жестом пригласил Стиллборна подойти поближе, и снова облокотился о парапет стены, между двух массивных зубцов, вновь устремив взгляд на бухту. Гару, стоявший в нескольких шагах, вовсе не отреагировал на приход гостя. И сейчас, и всегда, он вообще скорее напоминал выточенную из бадемского черного дерева статую, нежели живого человека, и герцог так привык к его молчаливому присутствию, которое не напоминало о себе ни вздохом ни движением, что даже ведя самые щекотливые беседы не задумывался о том, услышит или нет его слова телохранитель, так же, как люди никогда не беспокоятся о том, услышит ли их, к примеру, стол, кружка или кресло.
Когда молодой граф подошел к краю стены, у которого стоял герцог, он лишь молча кивнул, указывая взглядом на море, точно приглашая его вместе с собой полюбоваться на расцвеченные закатом спокойные воды. И заговорил лишь через несколько минут, спокойно созерцая море и небо, тихо и мягко, словно попросту мыслил вслух.
- Знаете, граф, ведь море очень похоже на человеческую душу. Взгляните, как оно прекрасно и спокойно. Кажется, умиротворение и красота - есть сама его сокровенная суть. Рыбаки в своих лодчонках, обманутые его кажущимся покоем, плывут по нему на своих скорлупках, ловят рыбу, благословляют за щедрые дары. И многие мнят себя умелыми мореходами, знатоками морских просторов, которые не раз смело пересекали его во всех направлениях, и из-за этого полагают что пользуются каким-то особым расположением этой бесконечной стихии. Но приходит миг - воды темнеют и умиротворенная гладь превращается в бушующую силу, неистовую, свирепую и несокрушимую. И горе тому рыбаку, который доверившись видимой хорошей погоде, вывел в море свою лодку. Море топит и лодки и корабли, разрушает даже скалы у берегов, если ему взбредет такая фантазия. А потом расходятся тучи, и вот снова эта мерная зыбь до горизонта окрашивается в великолепные цвета на закате и рассвете, отражает цвет неба с верностью хорошего друга, и как-то даже не вспоминаются те люди и корабли, которые навек погребены на его дне. Вы никогда не думали о такой аналогии?

Бри благодарно кивнул и проследовал за приглашающим жестом герцога. Проходя мимо стола, граф, рассудив, что раз фрукты выложены в чашу, то их можно есть, подхватил апельсин и подошел к краю стены. Несколько минут царила тишина - хозяин и гость любовались красотой закатного моря. Наконец герцог заговорил. Речь лорда Бьято была странной, но лишь глупец не услышал в ней скрытой угрозы. Бри, слушая рассуждения герцога, почистил апельсин и теперь кидал корки вниз, с интересом наблюдая за их кратким полетом и дальнейшим падением.
- Милорд со знанием дела говорит о море, рыбаках и их лодках. Я согласен, что море берет всех, кого захочет. - Граф отправил в рот дольку апельсина. - Вот только норкинги, чтобы мы не думали об этих варварах, ходят по морю в любую погоду. И многие из них пережили не один шторм. Чтобы потом найти смерть на остриях наших мечей. - Бри сделал паузу и посмотрел на море. Действительно, сейчас оно было похоже на доброго друга, лениво поигрывающее волнами. - К чему это я веду. Шторм - это вызов, и лишь человек решает принять его или нет. Я в этом согласен с северянами, на любой вызов нужно ответить. Шансы есть всегда, даже когда весь мир против тебя. - Граф съел еще несколько долек апельсина, а остатки сбросил со стены. - Предлагаю перейти от обсуждения моря к причине моего визита. Я человек прямолинейный. Поэтому буду говорить прямо и, возможно, грубо, за что прошу простить. Вашей Светлости наверно хочется узнать, почему я отверг Вашу племянницу. Чтож, не буду юлить. Меня не прельщает идея породниться с Вашим домом. Да, кто-то скажет, что это недальновидно. Кто-то - что глупо. Но я таков, каков я есть. - Брианд с вызовом посмотрел в глаза сюзерена. - Мои интересы лежат на севере, в графстве Тераден. У графа Арден есть дочь и нет других наследников. На мой взгляд данная партия для меня более подходяща, чем племянница Вашей Светлости.
Брианд облокотился на зубец стены, ожидая реакции герцога.

Герцог слушал молча, и, казалось бы, совершенно отрешенно, если бы, временами не бросал бы на молодого человека цепкий, пронзительный взгляд, и тут же отводил его, словно стараясь сосредоточиться на интонациях голоса, и по ним постичь его мысли, а не отвлекаться, изучая выражение лица. Но после слов "Я человек прямолинейный" - он отвел глаза, и почти ощутимым усилием подавил невеселую саркастическую полуулыбку, которая уже тронула было уголки губ. Уже здесь стоило бы, возможно прервать его вполне уместным вопросом, но герцог промолчал, дослушав до конца, и его терпение было вознаграждено. Да так, что он вновь вскинул взгляд на своего вассала - не насмешливый, не гневный, и даже не испытующий, но внимательный и острый, короткий как удар ножа, способный вспороть душу и на секунду заглянуть в ее глубину.
Вот как. Тераден.
Генрих припоминал все, что знал об Эламене, о Терадене, о доме Арден, а знал он немало, благо генеалогия больших домов была предметом первой необходимости, да и соседнее герцогство все же не дальний свет.
И заговорил не сразу, медленно, словно нехотя выпрямившись, и оперевшись о зубец плечом.
- Меня не оставляет ощущение, граф, что вы намеренно тщитесь меня оскорбить - произнес он наконец, спокойно и мягко, как отец, объясняющий сыну, что тряпичным мечом невозможно всерьез пораниться. - Любопытно - почему? Разумеется, некая агрессивность есть свойство присущее молодости, но, не думаю, чтобы она исключила собой простую вежливость в обращении не только к вашему сюзерену, но и хотя бы просто к человеку, который, по нынешним меркам мог бы вполне сгодиться вам в отцы. Но если вы пытаетесь как-то меня задеть, то смею вас уверить, граф, совершенно напрасно. Я пожил на свете достаточно, чтобы не нуждаться в потребности самоутвердиться за счет чего бы то ни было, включая и власть, поэтому не ждите от меня ответной агрессии.
Голос герцога отнюдь не выглядел ни укором ни отчитыванием, а звучал мягко, почти кротко.
- Я даже не хочу напоминать вам о том, что насколько приличествует человеку отвечающему за свои слова и поступки, которым вы всегда были и остаетесь, вам следовало бы сказать мне все это не сейчас, а тогда, в конце месяца Гроз, когда отказались выполнить свою клятву. Вам бы стоило уже тогда приехать ко мне, и объясниться. А вы почему-то отмалчивались, ездили по другим графствам, и предъявили мне свое объяснение лишь спустя три месяца, да еще после того как я сам позвал вас на разговор. Не слишком это прямой способ, на мой вкус. Почему вы так долго медлили, граф? Неужели думали, что я неспособен менять свои решения, или прислушиваться к мнению и интересам других?
Генрих не отводил от глаз молодого человека спокойного, глубокого взгляда, глядя на него сейчас так же, как за несколько минут до того смотрел на расцвеченные закатом морские воды. И только сейчас его голос, до того мягкий, почти отрешенный, когда он говорил об отвлеченных вещах, высказывая скорее свои мысли, нежели нуждаясь в конкретном ответе - теперь стал тверже, и уже явно адресовался графу с ожиданием ответа.
- Человек, столь прямой, столь верный своему слову, как вы, не стал бы нарушать клятв без причины. Не стал бы медлить с объяснением своего поступка до тех пор пока его не призовут к ответу. На все это у вас думаю есть причина, и причина веская. Только лишь графство Тераден? То есть вы хотите уверить меня, что нарушили законы чести ради лишнего куска земли? Воля ваша, граф, я в это не верю. Я не собираюсь пенять вам за то, что вы отвергли мою племянницу, сердцу в конце концов не прикажешь, но хочу знать - только ли меркантильные соображения вами при этом руководили?

Бри скользнул взглядом по Гару и, сложив руки на груди, проговорил:
- Милорд, я никогда не прячусь за полунамеками. И если я кого-то оскорбляю, то не остается никакой недосказанности. Наверно сказывается мой небольшой опыт придворной жизни. - Брианд иронично улыбнулся. - Что же касается моей задержки с приездом к Вам. Вам это покажется странным, возможно глупым. Но погиб мой друг. И это странным образом совпало с приездом Вашей племянницы. Нет, я никого не обвиняю, - Бри картинно вскинул руки, - но мне нужно было время, чтобы выяснить обстоятельства его смерти. К тому же, были и другие дела. И да, - теперь граф стал серьезен, в голосе не было и намека на иронию. - Вы правы, я нарушил слово чести не просто так. И уж точно не ради куска земли. Мне приглянулась дочь графа Арден. Не знаю, можно ли это назвать любовью. Но, баргест меня дери, это не обычная страсть и желание обладать женщиной. Я готов бросить вызов любому, - в глазах Брианда мелькнула хищная ярость, в голосе зазвучали стальные ноты. Бри в одночасье превратился в Красного графа, от одного имени которого дрожали норкинги. - Ради одной ее улыбки. Любой, кто обидит ее, станет мне врагом. А с врагами у меня разговор короткий. - Бри хищно осклабился. - Надеюсь причины, побудившие меня нарушить слово, достаточны, чтобы милорд меня понял и простил.

Генрих Бьято не был норкингом, и, возможно, поэтому не испытывал никакой охоты дрожать. Более того, он не пытался скрыть и задумчивую, едва заметную, грустноватую улыбку, слушая молодого человека. Брианд Стиллборн напоминал ему сейчас его любимых птиц, совсем еще юных, едва оперившихся молодых ястребов, которые уже ощутив под крылом пение ветра и собственное предназначение в этом мире, агрессивно накидываются на любую пролетевшую мимо муху, и гневно топорщат перья, то и дело испуская яростные крики, демонстрируя свою готовность защищаться и нападать, вне зависимости от того - есть ли поблизости добыча или противник. Вот ведь, по возрасту взрослый мужчина, а в душе остался все таким же мальчишкой. Это порождало грусть и невеселую самоиронию. Впору было позавидовать этой почти мальчишеской горячности. Ведь сам он таким не был никогда, даже в далекую уже пору собственной юности. И сейчас, глядя на все через призму множества прожитых лет, Генрих уже давно не испытывал потребности кому-либо что-либо доказывать, или заботиться о том - как его воспримут окружающие. Все это было так давно. Герцог и бровью не повел ни на упоминание о погибшем друге, ни на почти прямой намек на Марианну. О, о гибели Энди Хорна он знал и побольше чем сам граф, но не видел никакого смысла об этом говорить. И сколько бы там расследований не проводил Стиллборн - он не докопался бы ни до чего большего чем тот факт, что пьяный Энди сорвался со стены, благо, выпил тот столько, что спиртным от трупа должно было разить за милю. Поэтому любые комментарии или расспросы были излишни, и он ограничился лишь спокойным замечанием, приличествующим любому воспитанному человеку, которого совершенно не касаются, и уж тем более, ни в коей мере не волнуют упомянутые дела.
- Сожалею о вашей утрате.
Почти неприкрытые попытки оскорбить скатывались с него как с гуся вода, герцог был уже давно не в том возрасте, чтобы хоть как-то воспринимать всерьез подобное поведение. Зато продолжение речи молодого графа заставило герцога глубоко задуматься. Он смотрел на море, облокотившись о парапет бок-о-бок со своим нетерпеливым вассалом, молчал, и размышлял.
Он немного знал графа Алистера, как собственно и всех соседей, и большинство других аристократов. Превосходно знал и генеалогию всех высоких домов Кэйранда, как и многих аспарских и логрийских. И теперь припоминал все, что ему известно о графстве Тераден и его владельцах. Близнецы Ардены. Граф и барон. А у графа нет сыновей. Наследует ему, разумеется, брат, если конечно дочь не успеет выйти замуж и родить графу внука, прямого кровного потомка, который мог бы выцарапать из-под носа у барона наследство его брата. Что ж, жениться на дочери Алистера это неплохой шанс заполучить его земли. Если, конечно успеть сделать это, и сделать ей ребенка до тех пор, пока граф еще жив. В противном случае - земли унаследует брат графа. Как там бишь его звали? Ал...Ам... Надо будет взглянуть в книги. А у этого самого брата, кажется, есть взрослый сын, во всяком случае в прошлом году на праздник Торна, устроенный герцогом Эламены, куда был приглашен и Генрих с супругой, он видел этого увальня в сопровождении какого-то юноши. Но, впрочем, братья Арден еще оба достаточно молоды. Сколько им точно лет, Генрих не помнил, но помнил, что точно меньше сорока, и оба крепки телом и здоровы. Так что шансы стать наследником Алистера тому, кто женится на его дочери и сделает ей ребенка до его смерти - весьма и весьма велики. Любопытно, не это ли кроется за внезапной страстью Брианда к девушке, которую он до сих пор и видеть-то навряд ли видел хоть раз.
Не верил Генрих во внезапно вспыхнувшие пылкие чувства. И чем более красноречиво говорил Стиллборн о своей любви к юной леди тем глубже задумывался Генрих над его словами, слушая даже не столько слова его, сколько голос, пытаясь почувствовать - насколько истинны чувства молодого человека, или же им и правда руководит лишь жажда наживы. Но граф совершенно зря старался, угрожая гипотетическим врагам пресловутой леди, и твердил о своей готовности бросить кому-либо вызов, и коротких разговорах. Это было немного смешно, немного грустно, и в любом случае, совершенно не стоило внимания, во всяком случае внимания человека который был настолько старше, что даже не слушал этих угроз так же, как не слышит угрозы мальчишки с деревянным мечом взрослый воин в стальных латах.
Так что им руководит? Внезапно ли вспыхнувшая любовь, или попросту расчет? Более того, тот факт, что вассал внезапно заимел дерзость говорить с ним в подобном тоне, позволять себе подобную наглость, и вести себя подобным образом не должен был оставаться без внимания. Каждого надо уметь возвращать на присущее им место, не сотрясая воздух пустыми угрозами, и он это умел.
И способов для этого умел находить сколько угодно. Вот в данный момент этих способов было ровно два.
Первый - обломать молодому Стиллборну крылья, которые тот так яростно топорщил. О, Генриху это не составляло бы никакого труда, и путей к этому было множество, но зачем? Герцог давно не нуждался в том, чтобы кому-то что-то доказывать. Приобрести себе тайного врага в его лице, погрязнуть в выяснениях отношений... зачем вся эта суета?
Зато второй путь был во всех отношениях полезнее, да и мудрее. Поспособствовать его планам, и внушить наконец этому юному ястребу, с чьих рук он получает свой корм, раз уж тот пока в ослеплении своей молодости то и дело об этом забывает. Генрих, любивший охоту с ловчими птицами, и самих этих птиц, сам вырастил и обучил множество из них. И последовательное терпение, временами жесткое, временами мягкое, но неизменно разумное, всегда внушало даже диким птицам уважение. Тогда как неосмотрительная агрессия в отношении них разом разрушала все.
- Знаете, граф... - произнес он наконец, все еще задумчиво глядя на море, и никоим образом не реагируя на экспрессию своего гостя. - На свете есть очень немного вещей, которые я счел бы превыше долга. Но любовь и страсть зачастую вынуждают нас на поступки, которые мы иначе не совершили бы. Я знаю об этом, как вы понимаете, не понаслышке. А потому... - он повернул голову, и выпрямился, обращаясь лицом к своему гостю. Глубокий, внимательный взгляд, казалось, пытался проникнуть в мысли молодого человека и прочесть его истинные чувства даже в самых тайных глубинах его души.
- Потому я понимаю ваш поступок в отношении Марианны. Хотя до сих пор считаю, что недостойным человека чести было помалкивать, не объяснив своего поступка даже в письме, в ожидании того, пока я сам не призову вас к ответу. Но если вас и правда захватила любовь, то она объясняет даже это. И я не собираюсь пенять вам на что-либо. Более того, я намерен вам помочь, и не сочтите зазорным принять мою помощь и совет, как подобает принимать совет от того, кто много старше вас, и не испытывает потребности враждовать с кем бы то ни было. - он помедлил, подбирая слова. - Если ваши намерения по отношению к дочери Ардена серьезны, а вы до сих пор не явились испрашивать у меня дозволения на брак, то верно ли я понимаю, что вы пока не открывали девушке своих чувств, и не говорили о них с ее отцом? Тераден хоть и не так далек, а все же не так близок к Бандалону, чтобы вы имели возможность часто видеться с ними обоими?

Герцог выразил сожаление по поводу гибели Энди. Но не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, что это всего лишь проявление учтивости. А вот дальнейшие слова заинтересовали Бри. Пропустив мимо ушей часть про принятие советов и племянницу, граф с интересом выслушал предложение о помощи.
- Ваша Светлость, признаюсь честно, Ваше предложение меня несколько удивило. Не ожидал от Вас подобного. - Брианд пытался понять не шутит ли герцог. Все-таки, граф, приезжая в Хайстерн, ожидал чего угодно, но не предложения помочь ему устроить личную жизнь. В чем же подвох? В чем интерес старого лиса? Судя по тому, что не особо он высказывал претензии, то племянница была лишь разменной монетой. Что же за игру он ведет? Впрочем, если поможет устроит так, чтобы Эйнн стала моей женой, то пусть играет в любую игру. - С девушкой я уже говорил, но, видимо я ее напугал своей честностью. - Граф невесело улыбнулся.Обычно честные и прямолинейные люди у нас долго не живут. - С отцом же еще не говорил, не представился случай. И да, Ваша Сватлость прав, расстояние тоже играет свою роль. Но как милорд сможет исправить подобную проблему?
Брианд поддался вперед, вопросительно глядя на своего сюзерена.

При словах "напугал своей честностью" герцог непонимающе вскинул брови, но уточнять не стал. Основное из речи молодого человека он уяснил. Намерения у графа, похоже, и правда серьезные. Только вот любовь ли им движет на самом деле, или обычный рассчет? Генрих помнил его слова "У графа Арден есть дочь и нет других наследников." Если виной его отказа от Марианны была любовь, то почему своим первым аргументом он привел именно расчет? Нет наследников... Наследники-то как раз и есть, только похоже, Стиллборн о них не знает. Или знает, но рассчитывает жениться и сделать девушке ребенка до того как ее отец отправится за Грань. В любом случае, предложение помощи как раз и подразумевало намерение выяснить окончательно - что движет его вассалом, веление ли сердца или потребность кошелька. В обоих случаях, Генрих ничего не терял от того предложения, которое собирался сделать, зато это должно было в корне прояснить ситуацию, и предопределить дальнейший ход событий. Если Стиллборн и правда так влюблен как говорит... Что ж. Генрих лучше многих знал, как непреоборимо бывает это чувство. Но если им руководит лишь жажда заполучить наследство Ардена, и он отверг Марианну лишь из этих соображений, то...
- В конце месяца Урожая традиционно устраивать пиры и празднества, приглашать к себе соседей и друзей. - произнес он вслух, снова опираясь о парапет меж двух зубцов, и устремляя взгляд на море. - Я немного знаком с лордом Алистером, так что вполне могу пригласить его с дочерью, в числе других гостей. Вы же, как мой вассал, имеете полное право жить в моем доме, безо всякого повода. На такие праздники собираются как минимум на дюжину дней, поэтому, у вас будет немало времени, чтобы найти общий язык с девушкой, и поговорить с ее отцом. К тому же... - бледные губы герцога тронула грустноватая ностальгическая улыбка - Сады и заводи Хайстрена - великолепный уголок для того, чтобы служить фоном для зарождающейся любви.

Герцог упомянул про приближающийся праздник Урожая и связанные с ним празднества. Брианд ловил каждое слово Генриха. Предложение герцога было гениально в своей простоте. Действительно, как я мог забыть про праздник Урожая. Ведь Эйнн я увидел как раз на таком празднике, устроенным графом Арден. В чем же его интерес? Не по доброте же душевной он хочет мне помочь.
- Ваша Светлость, не скрою, Ваше решение вопроса гениально просто. Действительно, времени у меня будет огромное количество. - Граф позволил себе наглость встать рядом с герцогом, скользя невидящим взглядом по морским волнам. Мысли Бри уже были заняты предстоящей встречей с леди Эйнн и разговором с её отцом. - Относительно же садов, здесь мне лишь остается полагаться на Ваш вкус и чувство прекрасного. И надеяться, что они принесут мне удачу.
Бри невесело улыбнулся, вспоминая разговор с леди Эйнн.

Генрих молча кивнул. Действительно просто. И когда они оба окажутся фактически перед носом, он знал, что ему не составит труда разобраться в ситуации. Такой нонсенс, как нарушить клятву данную сюзерену, в открытую пренебречь простым человеческим долгом, как просто, открыто, честь по чести объяснить свою позицию, вместо того, чтобы три месяца выжидать пока тебя не призовут к ответу, да еще и предоставить этот ответ в столь вопиюще-пренебрежительном тоне, не сошел бы с рук никому. Единственный повод, который он нашел бы оправдывающим не только эти, но и любые другие огрехи - это любовь, простая любовь, лишенная расчета. Если так, то когда придет время, Генрих готов был предоставить все великолепие Хайстрена и большого храма Мейнстона для свадебного торжества своего вассала. Но, если в корне такого поведения таилась лишь та мысль, которую граф выдал поначалу, с ходу заявив о том, что у Ардена нет наследника, то такое подлежало каре. И если Стиллборн в ослеплении своей молодости имел неосторожность недостаточно серьезно отнестись к своему сюзерену, то ему предстояло крепко за это расплатиться, как и всем, кто когда-либо позволял себе недооценить герцога Ланса.
- Я напишу графу завтра же. - произнес он вслух, все так же глядя на море - И не только ему. Все Созревание большинство лордов будет в столице, славить новую королеву. Письма они получат лишь по возвращении, и нашим соседям как раз хватит времени, чтобы успеть на празднество. Вас я, разумеется, тоже жду. - он с мгновение помолчал, а потом посмотрел на молодого человека, спокойно и вдумчиво - А теперь, идите отдыхать, граф, вы устали с дороги. Мой дом - ваш дом.