17.09.1253. Гнев затмевает любовь. 

Дата, время: 17 число месяца Урожая 1253 года, день.
Место действия: Беллония, Ардвилл, герцогский замок Ардор. Покои Нариссы Дарелл.
Участники: Нисса, Анджей.
Предыстория/суть темы: В Ардор из Веридан приходит письмо с известием о том, что Беллонию с визитом вскорости посетит ан-герцог Арен Дисмор со спутниками с целью обсудить возможность и условия брака Нариссы Дарелл. Письмо герцога Номерии Регана Дисмора от чего-то адресовано посреднику Анджея - графу Ксану Барфону. Нариссе более, чем достаточно, этой информации для осуждения брата в сговоре за ее спиной.

Связанные эпизоды:
04.09.1253 Отцы и дети. Арен и Реган Дисмор.
18.08.1253. Лилия и Нарцисс. Анджей и Нарисса Дарелл.
17.09.1253. Не помнишь, как родился. Не заметишь, как умрешь. Ксан Барфон, Рассел Артэ.

- И тут я ей говорю: « Ты не моя леди! У моей леди ножки воооот такие, а у тебя лапы, как у медведя! Воооон какие!», - размахивал руками светловолосый парень в льняной рубахе, подпоясанной красным поясом.  Он потешно менял тональность голоса, хмурил густые брови,  корчил рожи.
- Какие ножки у твоей леди? – игриво спросила Нисса, окруженная хохочущими девушками.
Леди Дарелл возлежала на резной скамье в павильоне, опираясь локтем о фиолетовую круглую подушку. В приоткрытое окно порой пробирался осенний ветерок, что бы поиграть с полупрозрачными рукавами платья или темными локонами. Девушки сидели на разбросанных по полу подушках, вместе с госпожой смеясь над игрой актера. Это был еще один каприз Нариссы.
Она пожелала иметь собственных фрейлин, как это было у особ королевских кровей. И пусть ее «фрейлины» не были представительницами самых уважаемых аристократических семей, со своими обязанностями они справлялись превосходно. Выполняли ее приказы и прихоти, веселили, говорили о том, как она прекрасна, и молчали, когда в дурном расположении духа Нисса срывала на них злость. В штат «свиты» помимо «фрейлин», служанок, флейтиста и охраны, входил и Кай. Он называл себя артистом, Нисса называла его шутом. Но не столько шутовство ей нравилось, как его взгляд. Девушка любила играть с ним, не задумываясь, что однажды, игра может выйти за рамки.
 Услышав вопрос госпожи, Кай проворно подскочил к скамьей и, заключил босую ножку девушки в ладони, практически полностью скрыв от глаз.
- Вот такая…, - с  нежностью и восхищением прошептал юноша, преданно глядя на хозяйку.
- Дурак! - воскликнула Нарисса, серебристо рассмеявшись и высвободила ножку, поджав под себя, - рассказывай, что было дальше!
- Дальше…, - немного растерянно пробормотал Кай, но тут же встрепенулся и вскочил, махнув рукой с азартом, - а дальше…!
- Миледи, - голос от дверей  прервал историю, оборвав не полуслове.  Пройдя через павильон камердинер протянул с поклоном письмо. Нисса пробежала глазами и вернула, бросив небрежно:
- Сожги.
Камердинер снова поклонился и двинулся, было, к двери, когда голос девушки его остановил:
- Стой. Это что?
- Письмо графу Барфону, миледи.
- Графу? – Нисса села на кушетке, а одна из девушек поспешила поднести туфельки, - Герцог вернулся?
- Нет, миледи.
- Тогда дай мне.
Камердинер замялся. Все-таки он должен был отнести письмо в покои герцога, ведь за своевольство можно поплатиться. Но не выполни приказ девчонки, так она наплетет брату такое, что отрубленная голова будет милостью. Скрепя сердце, он протянул свиток девочке и удалился, повинуясь взмаху маленькой руки. Нисса подозрительно смотрела на письмо. Почему оно пришло сюда, а не в Веридан? И ей оно зачем? Отдать Анджею и все, сам разберется с делами своего  любовника. Вот только взгляд невольно зацепился за герб на печати, и Нисса вскинула тонкую бровь. Что может связывать герцога Дисмора и графа Барфона? Ей хотелось это знать! Ан не скажет, но… она хотела узнать! А на то, что открыла, скажет, что слуга принес, а она вскрыла, не обратив внимания на печать. Вот и все.
Окинув взглядом свою свиту, Нисса вышла из павильона и поспешила к себе в покои. Вдруг что-то важное? А вдруг что-то секретное?  А если граф, что-то замышляет против Анджея, а  письмо волей Богов попало в их замок?! Нисса раскрутила свиток и пробежала его глазами. Кровь бросилась девушке в лицо, а потом отхлынула. Побледнев, она пошатнулась, выкинув руку в сторону и ухватившись за стол. Этого просто не могло быть! Здесь… ошибка где-то, она просто прочла не верно! Нисса опустилась в кресло и снова перечитала письмо. А потом еще раз. И еще. Содержимое письма не изменилось. Ан-герцог Нормерии ехал к ним, что бы… что бы обсудить условия ее брака. Её брака?! Её?! А ее спросили?!
 С минуту Нисса сидела ошеломленная, смотря в строчки на бумаге, а потом вскочила на ноги, едва не зарычав. Он предал ее! Ан ее предал! За ее спиной сговорился со своим любовником и решил выдать замуж, даже не спросив ее! И куда?! За кого?! За кого-то из этих медведей из Нормерии! Что бы… что бы что?! Что бы она была как можно дальше!  В чужой, далекой, холодной земле! Она! Не мыслящая жизни без южного солнца и без… и… А он…
Девушка взвизгнула, как рассерженная кошка, швырнула письмо куда-то в сторону и метнулась к окну. Анджея не было в замке, и предъявить ему прямо сейчас не получится. Но ярость сочилась в ее кровь словно яд, не накрывая волной, а наполняя собой потихоньку, капля за каплей, как дождевая вода наполняет бочонок. Девушка зашагала по покоям, все наращивая шаг. Под руку попалась склянка с розовым маслом. Нисса вертела ее в руках, вышагивая туда-обратно. Он ее предал. Или… или не он! Это все Ксан Барфон, это ему неймется! Это он уговорил Анджея отправить ее как можно дальше!  А он… он повелся… он послушался, словно был не герцог и ее брат, а послушный ягненок! Он предал ее дважды! Согласившись на ее брак и допустив, что бы его любовник решал ЕЁ судьбу!
- Миледи, может подать Вам вина? Вы… Вы… Миледи?!
Визгливый голос одной из «фрейлин» горячим штырем ввернулся в мозг. Нисса мотнула головой, крикнув:
- Вон пошла!
- Миледи… - задрожали губы у обиженной девушки, которая появилась недавно и не поняла, что надо было бежать, пока позволили. Но было поздно.
- Это было «но» ? – зарычала Нисса от осознания того, что ее слова пусты не только для брата, но и для обычной девки. Подскочив, девушка с размаху ударила девчонку по щеке, а потом схватила за волосы. Отчего-то визги только злили и выводили из себя, а в мозгу колоколом били строчки из письма. Женитьба…. Ее… решили… отдать… замуж! Ее! Не спросив, не поговорив! Как товар, как вещь, как куклу! О, она знала, что так с ней будет обращаться муж, которого навязывали, но что бы брат?! Родной брат, который был всегда защитой и опорой, самым родным и обожаемым человеком, которому она верила без оглядки?! Он вот так просто втоптал ее в грязь на руку со своим любовником! Злые слезы градом покатились по щекам, а пальцы оттолкнули девушку, чье лицо было исцарапано в кровь. «Фрейлина» отползла к двери, глядя на хозяйку, которая металась по комнате, порой швыряя то одну вещицу то другую в разные стороны. Стул с грохотом опрокинулся на пол, фолиант слетел на пол с глухим стуком, бутылек разбился вдребезги, оставив за собой маслянистое пятно на стене, гребень полетел в угол, в который забилась девушка.
- Миледи, Его Светлость вернулись, - в комнату заглянул камердинер и как-то тоненько взвизгнул, когда ему прямо в лоб прилетела расшитая туфелька. Мужичок растерянно потер лоб, окинул взглядом комнату, исцарапанную девицу и хозяйку, которая едва ли не рычала на него, сжав в руке край миски, и поспешно захлопнул дверь. И вовремя. Миска разбилась о дверь, заплясав по полу черепками. Камердинер пустился наутек, что бы предупредить о том, что происходило в покоях его сестры.

- Милорд! Милорд Дарелл!
Анджею кричали издалека, едва он успел вернуться в замок. Служанки с перепуганными лицами, взволнованные и запыхавшиеся, успели оббежать весь этаж в поиске своего герцога. Он смотрел на них с непониманием.
- Мой господин! - кричала одна, подбегая к нему.
- Милорд! - с другой стороны, подхватив юбки, подбегала другая.
- Святые небеса, что стряслось?
- Миледи... Ваша... Ваша сестра!
- Что с ней? - Анджей нахмурился.
Судя по всему, случилось что-то из ряда вон выходящее, но от чего-то служанки боялись произнести вслух, что именно
- Она... Она в ярости, мой герцог.
- Угомоните ее, пока она... Она никого не убила!
- Она громит свои покои.
- И исцарапали Мари!
- Так. Тихо, - Анджей примирительно поднял ладони вверх. - Генрих! Ты понимаешь, что происходит? Вот я тоже не понимаю, - обратился он к своему охраннику, а сам среди слуг нашел глазами камердинера, потому что в женской болтовне ничего не понимал. - Лиам! Можешь объяснить?
- Да, мой лорд, - Лиам виновато опустил глаза, служанки вокруг него расступились. - Я оплошал и заслуживаю наказания. Я... Передал миледи Дарелл ваше письмо.
- Мое письмо? - Анджей выгнул бровь.
- Да, письмо для вас. Его передал вам граф Барфон этим утром.
- Граф Барфон!? - воскликнул Ан разгневанно и бросил вопрошающий взгляд на Генриха. - Ксан в Ардоре, а я узнаю об этом только сейчас!? Как это могло случиться, Генрих!? - но едва телохранитель открыл рот, Ан жестом остановил его. - Дашь объяснения потом. Ты, - он указал на Лиама. - Что было в письме?
- Я не смею читать вашу почту, мой герцог, - камердинер опустил голову.
- Как оно попало в руки леди? - раздался бас Генриха, но Анджей снова вскинул руку, его останавливая.
- Потом разберешься, это сейчас неважно. Итак. Нарисса прочла письмо от Барфона и разозлилась.
- На свитке был оттиск печати дома Дисмор, мой герцог. Это единственное, что я видел.
- Ч... Что? - Анджей мотнул головой. - Граф Барфон передал мне письмо от... Дисморов? Что за чепуха? Я ничего не понимаю!
Творилось что-то невообразимое. Это казалось полным хаосом и бредом. Единственное, что могло расставить все на свои места - это пресловутое письмо от северян, доставленное от чего-то графом Барфоном.
- Где свиток? - спросил Анджей, сурово глядя на Лиама.
- Он остался у миледи, мой господин.
- Ага.
Анджей дал себе несколько секунд на раздумия, после чего развернулся и скорым шагом, почти бегом направился к покоям сестры. Генрих шел рядом. Следом за ними потянулась прислуга - всем было любопытно, чем закончится этот скандал.
- Генри, если Нисса начнет кидаться на меня, - в сторону телохранителя говорил Анджей негромко. Так, чтобы слышал только он. - Держи ее за руки. Но не делай больно.
Нравы сестры Нарцисс прекрасно знал. И в ярости он ее видел, поэтому опасался не беспочвенно.
- Нарисса! - воскликнул он, переступая порог ее покоев, обводя разгромленную комнату взглядом и поднимая глаза на сестру. - Что происходит!? - сурово и строго.

О, строгость и суровость и суровость брата в любой другой день бы заставила Ниссу, если не остыть мгновенно, то хотя бы остановиться. Но сегодня только подлила масла в огонь. Он за ее спиной в сговоре со своим ухажером решил от нее избавиться, а теперь еще говорит так, словно она нашкодивший ребенок?! Нарисса едва не зашипела от клокотавшей в ней ярости. Обернувшись к двери, Нисса швырнула бутылек с какими-то травами в брата. Пролетев над головой Анджея, склянка разбилась о дверь, обдав герцога капельками настойки.
- Не смей приближаться ко мне! - выкрикнула она, выкинув пустую руку в сторону Генриха. Ей казалось, что просто разорвет, если кто-то к ней прикоснется. А особенно брат. Предатель! - Ты предал меня! Ты скоро отдашь ему герцогскую цепь, только бы он был доволен!
Стул с грохотом опрокинулся на пол, проехав с противным скрипом. Нисса толкнула его ногой в сторону Генриха и прошлась по комнате, сжимая и разжимая кулачки.  Тяжело дыша, девушка схватила и швырнула в брата попавшийся в руки гребень. Долетел или нет, она не видела - слезы ярости и обиды заволокли взгляд, покатились по щекам.  Нисса замотала головой, шумно выдохнула, взявшись на стол. Дикая ярость выкачивала все силы, но и сжигала изнутри, не успокаиваясь. Остервенело вытерла слезы, стараясь не смотреть на брата. Как он так может?! Как может вообще приходить к ней и... и просто спрашивать?! Может стоит запустить свитком от Дисмора в его голову?! Что бы понял?!  
- Ты решил, что он может делать все?! Ты дал ему право распоряжаться мной, как вещью! - вскрикнула она, швырнув злополучное письмо в брата. То не долетело, упало на середине пути.
Бросив взгляд на Анджея,  Нисса метнулась к окну, взобравшись на рядом стоящий табурет и яростно выкрикнув:
- Я скорее выброшусь из башни, но твой любовник не будет решать мою судьбу, Анждей! Слышишь?!

Анджей увернулся от бутылька, брошенного в него. Склянка разбилась о стену, оставив влажное пятно.
- Нисса! - успел крикнуть он ей. - Прекрати!
Гребень для волос угодил ему в грудь. Генрих стоял рядом с герцогом, выжидая. За порогом распахнутой двери стояли встревоженные слуги.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь! - Анджей пытался перекричать сестру, но получалось плохо.
То, что она так бездумно кричала о "нем" окунуло Анджея в панику от мысли, что она может ляпнуть имя Ксана. Она была безумна в этот момент и могла сотворить ужасные вещи. Непоправимые вещи.
- Генри, выставь ее отсюда, - он указал Генриху на исцарапанную Мари в углу.
Генрих схватил ее за локоть, притащил к двери и толкнул за порог. Жесткой рукой Анджея дверь захлопнулась с резким, оглушающим хлопком, в комнате остались они трое. Но Нисса так кричала, что дверь вряд ли спасала слух прислуги от льющихся из ее уст необдуманных реплик.
- Думай, о чем говоришь! - кричал он ей яростно, прожигая взглядом.
И тут же сорвавшееся с ее уст "твой любовник" опустило пелену гнева на глаза Анджея, почерневшие от злости. Он успел подумать о том, что нельзя терять рассудок - нет, только не это! И эта мысль была последней - злость захлестнула его, окуная в всепоглощающую, чистейшую ярость садиста.
Анджей схватил сестру за запястье стальными пальцами, не боясь сделать больно. Дернул вниз, вынуждая спрыгнуть со стула на пол и не опасаясь, что она может упасть на колени. И тут же с размаха правой ладонью ударил по лицу - звонкая пощечина отдалась болью в коже ладони, ее щека заалела. Той же рукой Анджей схватил ее за лицо, зажал ее губы ладонью и впился пальцами в ее нежные, мокрые от слез щеки. Он вжал Ниссу лопатками и затылком в стену у окна, еще крепче зажимая рот и лишая возможности говорить.
Анджей приблизил свое лицо к ее лицу, прожигая ее глаза взглядом своих, полных ярости. Оскалился, обнажая два ряда ровных белых зубов, и сквозь них тихо, гневно, сдержанно прорычал ей:
- Если ты еще раз посмеешь вслух сказать о моих любовниках - клянусь Богами, я надену на тебя намордник, посажу на цепь и ты сгниешь в темнице Ардора, как собака.
Любое легкомысленное упоминание нестандартных "увлечений" герцога Беллонии каралось смертью. Анджей в это мгновение страшно жалел о том, что рассказал Ниссе о своей любви к Ксану Барфону. Ей не следовало этого знать. Для ее же блага и блага Анджея.
Небрежно брошенное "твой любовник" было услышано слугами - это зерно могло дать всходы, учитывая, что камердинер знал того, кто принес сегодня в замок письмо.
- Дура.
Бросил Анджей напоследок, глядя в плачущие глаза Нариссы, на ее красную от пощечины щеку, в которую с силой впивались его собственные пальцы. И на слезы... Текущие из ее темных глаз, стекающие вниз, на руку Анджея, они текли по его пальцам, оставляя на коже влажную полоску. Анджей выждал какое-то время в молчании.
- Генри, - он повернул голову в сторону своего телохранителя и проговорил тихо и почти спокойно, - если она попробует что-то сказать, найди кляп и заткни ей пасть.
Затем вновь перевел взгляд на Нариссу, посмотрел на нее коротко, сурово. Давая понять, что он не шутит. И только потом отпустил.
Анджей медленно развернулся, оставляя сестру под надзором Генриха, сделал несколько шагов по комнате, подходя к злополучному свитку, валяющемуся на полу. Между делом говорил:
- Придется заплатить им, Генрих. Тем, кто слышал сегодня крики Ниссы. Уточни, кто был сегодня у двери ее покоев, добавь каждому пятьдесят серебряных к жалованию и передай, чтобы они забыли о том, что произошло сегодня в замке - каждому лично.
- Да, мой господин, - отозвался Генри, давая понять, что услышал приказ и понял его.
Ан поднял с пола свиток, развернул его. Пробежался глазами.
- Та-а-ак... - задумчиво протянул.
Прочел письмо еще раз, теперь уже внимательно изучая каждое слово.
- Нисса, - он обернулся к ней и показал ей письмо, держа его двумя пальцами. - Я не знаю, что это. И не имею к этому письму никакого отношения.
Вид плачущей, забитой, перепуганной сестры смягчил его сердце. Анджей вздохнул, понуро опустил голову, вновь подошел к Ниссе, но на этот раз коснулся ее алеющей щеки нежной ладонью, второй погладил по голове.
- Ну-ну, не плачь. Тише, тише... - он притянул ее к себе, прижал к груди и погладил по спине, утешая.

Существовала ли бездна на земле? Может кто-то из людей грешил столь сильно, что Боги наказывали его, не дожидаясь суда? Нисса не задавалась этими вопросами, но ее Бездна разверзлась под ногами прямо сейчас. То, что происходило сейчас, было не кошмарным сном и не страшным видением, а самой настоящей реальностью, которая расколотила ее мирок вдребезги.
  Да, Нисса видела брата в ярости, но она никогда не была направлена на нее. Она была железно уверена, что, как бы он не злился, он никогда не обойдется с ней так, как со всеми. Не унизит, не причинит боль... А теперь поняла, что это совсем не так.
 Анджей налетел словно коршун, сорвав с табурета. Нисса вскрикнула от боли, пронзившей руку, но уже другая боль обожгла щеку. Захлебнувшись собственным вскриком, девушка качнулась в сторону, но руки брата вжали в стену. Нарисса не отводила расширившихся глаз от глаз брата, не в силах сопоставить своего брата с этим... монстром. Ее колотило от ужаса, животного страха и осознания чудовищной реальности. От угрозы девушка побелела, как смерть, понимая, что он это сделает. Он. Ее брат. Тот кому она доверяла, единственный, кого она любила, которого считала самым надежным в этом мире, оплотом своей жизни, который никогда ее не обидит и не бросит. Он не только способен ее предать. Он ее уничтожит. За свою тайну, которую она хранила, но сейчас выкрикнула в порыве ярости и безумства.  Он уничтожит ее за графа Барфона. За себя. Иначе Храм уничтожит их.
Нисса не посмела отвести взгляд и посмотреть на Генриха, зная, что тот выполнит приказ. Еще один приказ, еще одни слова, которые не вязались с тем, кого знала и любила. Судорожно вздохнув, когда Анджей отпустил ее, девушка скатилась по стене на пол и прижала ладонь ко рту, что бы заглушить плач, рвущийся наружу. Обхватив себя второй рукой, она следила за перемещениями брата, всем существом желая одного - что бы он ушел. Но он не уходил, читал письмо, а потом обратился к ней. Нисса сжалась, сцепив зубы, но Анджей не подходил, говорил на расстоянии. Не знает... Как же... Она в это не верила. Не поверила бы и десятью минутами ранее, а уже теперь не верила ни единому слову. Но даже если предположить, что не знал, то это лишь означало, что граф прибрал власть основательно, управлял герцогом, и теперь ее жизнь зависит от него. Нет, она уже решена. В этой войне ей не выиграть. Потому что либо Ан будет на стороне графа, либо не будет, но он не защитит ее от Барфона, потому что не может ему противостоять. Теперь она знала и это.
И разве важно теперь, что едут северяне? Важно, что ее высылают из дома? Нет. Разве важно облако, когда солнце уже закатилось?
 Девушку заколотило, когда герцог приблизился и протянул руку. Нисса сжалась, но брат вдруг решил ... что? Пожалеть? Приласкать? Нисса послушно ткнулась ему в грудь мокрым лицом, но не льнула, как раньше, не искала защиты в его руках. Она изо всей силы прикусила руку, а по телу прокатилась дрожь от сдерживаемого надрывного плача.

- Ну вот. Теперь ты будешь меня бояться, - несколько безучастно констатировал Анджей, глядя на сестру и поглаживая ее пальцами по волосам.
Затем вздохнул, опустился в кресло, притянул сестру к себе на колени, усадил, как в детстве, заключил в плотное кольцо объятий и ткнулся губами в ее висок.
- Прости. Ты сорвалась, я сорвался. Такое бывает, - тепло чмокнул в висок не смотря на то, что Нисса его игнорировала. - Нужно думать, о чем говоришь, Нарисса, особенно когда тебя могут услышать посторонние, ты знаешь об этом прекрасно. Нельзя давать волю чувствам. Если ты не научишься это делать - твой век в паутине интриг будет недолог. Здесь выживают не  сильнейшие, нет. Кэйранд отдает предпочтение умнейшим. А ты сегодня очень глупо поступила. Ну, ну, прекрати плакать.
Анджей настойчиво отнял руку Нариссы от ее лица, погладил ее по щекам, вытирая слезы, поднял ее личико за подбородок, тепло поцеловал сестру в губы, покрыл поцелуями ее щеки, лоб, поцеловал в один плачущий глазик, потом во второй.
- Прости меня. Я люблю тебя, Нисса, слышишь?
Он заглянул в ее глаза убеждающим взглядом. Хотя знал, конечно, что все эти слова утешения были все равно что приложенный к открытому перелому подорожник.
- Давай лучше разберемся с этим письмом.
Анджей вздохнул, поднял глаза на Генриха, отдал ему письмо, которое до сих пор держал в руке. Дал ему время прочесть содержание, сам прижал голову Ниссы к плечу и поглаживал по волосам.
- Что получается, Генри? - Он перебирал своими тонкими бледными пальцами ее темные локоны. - Ксан написал Дисморам?
- Да, господин, - Генри нахмурился, рассуждая вслух. - Как я понял, он представился вашим посредником в обсуждении вопроса родовых браков.
- Я никогда не давал ему на это права! - возмущенно воскликнул Анджей и его рука на голове сестры на мгновение замерла, но потом снова продолжила ласкать ее волосы.
- Он пригласил графа Дисмора, наследного герцога, в Ардвил. И он отозвался и приедет не один.
- Мы обязаны будем его принять согласно закону гостеприимства, - обреченно выдохнул Анджей и снова заглянул сестре в глаза. - Нисса, это не значит, что я отдам тебя за первого встречного, ты слышишь меня? Я не звал сюда северян. И не планировал вообще твое замужество, уж тем более против твоей воли. Но мы не можем сказать, что письмо было ошибкой. Придется делать вид, что Ксан действительно получил право моего посредника. Иначе это заденет честь семьи. Ты понимаешь, Нисса? Честь семьи важнее всего. Важнее тебя, важнее меня. Важнее всех.
Он снова поцеловал ее в переносицу.
- Так. Барфон. Выходит, он здесь?
- Да, господин, слуги утверждают, что он принес это письмо лично.
- Найти. Привести ко мне. Нет! Я приду к нему сам.
- Милорд, позвольте высказать мнение. Вы знаете сами, что когда придет время - граф Барфон явится к вам сам.
- Да, Генрих, но сделает это, когда я остыну - он знаком с моей тяжелой рукой... Я... - его пальцы на голове Ниссы впились в волосы сильнее. - Хочу посмотреть этому лживому ублюдку в глаза прямо сейчас. Как он осмелился... Как он решился!? Нисса, - он заглянул в ее глаза, - ты хочешь пойти со мной?

Как у него так получается? Перевоплощаться так скоро из брата в монстра и обратно, что у нее голова закружилась от этого контраста. Только что он шипел ей в лицо чудовищные угрозы, обещая посадить на цепь в подвале замка, а сейчас обнимает и разговаривает мягко, как всегда. Нарисса и не подумала вырываться или отстраняться. Во-первых боясь спровоцировать новую волну гнева или раздражения, а во-вторых… Это ведь снова ее брат, родной, любимый и нежный. И если она не будет выводить его из себя своими поступками, то не повторится больше того, что было сейчас. Это ведь она его вынудила так поступить! Анджей прав, ведь были посторонние, слуги. Они могли все слышать и разнести слухи. Что будет с герцогом, что будет с ней, если ее слова донесут до Храма? Ведь тогда это будут не только сплетни.
Нарисса прижалась к брату, спрятав лицо у него на груди и комкая в пальчиках одежду на груди. Опустив мокрые ресницы, девушка понемногу успокаивалась, выравнивая дыхание и затихая в руках брата. Письмо… Что о нем было говорить, оно уже все решило. Граф Барфон все решил! За него, за нее, за всех. Будь он проклят двенадцатью безднами! Мелкий, гнусный и лживый человечишка! Впервые Нисса почувствовала к нему не ревность, даже не ненависть, а презрение. С кем он, взрослый мужчина, сражается? С девочкой! С сестрой! Он, что боится, что она отвлекает Анджея от него? Или вообразил, что она может как-то повлиять на брата и настроить против графа? Глупец и ревнивец. Как бы ей не нравилась связь брата с Барфоном, он был лучшим вариантом, чем болтливые юнцы, которые могли выдать Анджея, что она сама едва не сделала сегодня. Нисса знала, что граф имеет на брата колоссальное влияние, но что он запустил свои когти настолько глубоко, не ведала.
Девушка коротко вздохнула и чуть запрокинула голову, когда пальцы брата, до этого ласкающие, чуть сильнее нужного натянули пряди волос. Гнев. Теперь уже направленный не на нее. Но надолго ли? Сейчас Ан разгневан на своего любовника, но надолго ли? Стоит ему явиться к Ксану, а тот заговорит своим слишком спокойным голосом, затянет о том, что она на выданье, а Дисмор очень выгодная партия, подкинет пару тройку доводов, и Анджей согласится с ним. И все. Неужели все так просто? Неужели Ан и правда позволит ему распоряжаться ее жизнью, ее судьбой? Хотя… нет, не позволит. Но Барфон повернет так, что он не причем, что решения приняты герцогом.
- Хочу, - прошептала Нисса, подняв взгляд на брата и встретившись с его глазами. Пусть при ней плетет свои сети этот мошенник. Если и не получается от них увильнуть, так хоть знать в какую попадешься.

- Хорошо, милая, - Анджей вновь погладил сестру по щеке, стирая остатки слез, бережно вытер последнюю слезинку с уголка ее красивых глаз. - Тогда давай приведи себя в порядок. Не хочу, чтобы ты выглядела слабой. Никто не должен видеть твою слабость. Ты у меня сильная девочка.
Он поднялся, поставил Ниссу на пол, придерживая за стройную талию.
- Мне нужно отдать распоряжения гвардейцам, я оставлю тебя, ладно? Не плачь больше. Если что - пошли за мной немедленно прислугу, я приду.
Они тепло распрощались, Анджей покинул покои сестры и скорым шагом направился в свои покои. Один только Генрих, следующий за своим господином, предполагал, что творится у него внутри. И выдавали Анджея лишь сжатые до поболевших костяшек руки в кулаки. Он зашел в отведенные герцогу комнаты, Генрих закрыл за ним дверь.
Они прошли по коридору. На стене Анджею под руку попался стальной декоративный клинок, он широким жестом руки вынул его из ножен и зашагал дальше. Кабинет с камином, стол посреди и высокие книжные шкафы за ним. Свист клинка, разрезающего воздух. Он звякнул о дверную арку, оставил на ней царапину. Снова свист, удар, от арки отлетела щепка, на клинке, который был лишь декоративным, осталась вмятина. Анджей вкладывал в удары всю силу, на которую был способен. Разбивал арку с таким остервением, что был больше похож на животное. Генрих стоял за его спиной, молчаливо дожидаясь указов господина.
Анджей нарочно покинул Ниссу, чтобы она не была свидетельницей его гнева - ей и без того сейчас досталось. Она была жертвой этой ситуации.
Ярость требовала выхода. Анджей замахивался и наносил удар снова и снова, словно дверной косяк был источников всех зол.
- Какого дьявола, Генрих!!! - кричал он и замахивался вновь. - Какого дьявола происходит!? Как он посмел!?
- Ксан Барфон любит вас, мой герцог, - хладнокровно отвечал охранник, наблюдая за ним.
- И поэтому смеет за моей спиной распоряжаться моим именем!? - деревянный косяк превратился в истерзанное полено, но Ан не останавливался.
- Он ревнует вас.
- К Ниссе?!
- Да.
- Боги, она моя сестра!
- Разве это важно, когда речь идет о любви и ревности?
Широким махом руки Анджей выбросил клинок в сторону. Тот, жалобно звякая, упал на пол в углу.
- Как он посмел, Генри? Как он мог? За моей спиной! - на смену гневу пришла обида. Анджей тяжело дышал, смотрел на телохранителя исподлобья.
- Ради любви он способен на все, мой герцог. Вы знаете это.
- Это подло... Это предательство, - он обессиленно уткнулся лбом в разбитый косяк и прикрыл глаза.
- Анджей...
В моменты его слабости Генрих позволял себе фамильярность и назвал герцога по имени и обращался на "ты", хотя Ан давно просил называть его на "ты", но Генрих был слишком принципиален. В такие моменты Дарелл нуждался в отеческой поддержке, которую от собственного отца никогда не получал. Генри сделал шаг вперед и положил руку на плечо своего господина. Анджей, не открывая глаз, повернулся к нему и уткнулся лбом ему в плечо - точно так, как до этого касался лбом дверного косяка. Душили накатывающие слезы.
- Посмотри на это с другой стороны.
- С какой? - тихо-тихо спросил, убитый горем предательства.
Анджей отчаянно не знал, что ему делать. С одной стороны он любил Ксана Барфона всеми фибрами души. Нежно обожал до беспамятства и безумия. А с другой был зол на него и обижен, как обижается преданная собака, избитая любимым хозяином.
Генрих подумал перед тем, как ответить.
- Я знаю тебя и знаю Ксана, Анджей. И... Если бы я был на его месте, - Генрих сделал паузу, словно не решаясь озвучить мысли. - Я бы... Давно отравил Нариссу Дарелл и она уже кормила бы червей.
Анджей вскинул голову и посмотрел в глаза охранника своими, перепуганными. Это не укладывалось в голове.
- О, Боги, Генри, нет... - он отрицательно покачал головой, отказываясь верить в то, что ревность влюбленного может довести его до такой ненависти и жестокости.
- Да, Анджей. Она жива только потому, что ее смерть огорчит тебя.
- Нет, я не верю...
- Ксан уничтожит всех на своем пути, ты знаешь это и без меня, Ан.
- Ты предлагаешь... Ты предлагаешь мне принять его поступок как... милость? - Анджей характерно себе выгнул бровь.
- Потому что так оно и есть, мой господин.
- Боги, - Анджей закрыл лицо руками, стараясь поверить в истину и осознать ее.
Хотя истина была ужасной - Генрих был прав во всем. Эта любовь, в которую они окунулись, была пыткой для обоих, одним общим на двоих безумием.
- Так мне найти Ксана, мой герцог?
- Нет, - тихо ответил Анджей, отнимая руки от лица и устало глядя на своего друга. - Он придет сам. И мне... О, Боги, мне надо выдать Нариссу замуж. Для ее же безопасности...
- Да, - Генрих улыбнулся, обрадованный тому, что герцог без подсказок смог дойти до этой мысли. - И чем быстрее, тем лучше.
- И нужно, чтобы с еды, которую подают на стол, снимали пробы.
- Это совершенно ни к чему, мой господин.
- Почему? - Ан искренне его не понял и сдвинул брови.
- Поверьте мне... Если бы Ксан хотел убить вашу сестру, она давно была бы мертва...
Анджей заглянул в глаза Генриха сурово. Но так ничего и не ответил.

Нариссе не было передано, что Анджей передумал и Ксана не ищут.
- Его нигде нет. Затерялся, как иголка в стоге сена...
Ан пришел в ее покои вечером, перед сном, сам уже переодетый в штаны и рубашку для сна. Он солгал ей, не моргнув и глазом. Все это было только для ее спокойствия и блага.
- Не тревожься, рано или поздно его найдут или явится сам.
Спальня была тускло освещена несколькими догорающими свечами. Все остальные Анджей затушил сам собственноручно.
- Я побуду с тобой, пока ты не уснешь.
После всего перенесенного Нариссой в этот ужасный день, Анджею хотелось провести с ней как можно больше времени, чтобы убедиться, что она в порядке.
Он забрался к Ниссе в постель, под одеяло, прильнул к ней, притягивая ее к себе, как в детстве, устраивая в теплоте и заботе своих объятий, головой на плечо. Конечно, Аджей помнил, что сестра к нему неравнодушна. И такими поступками он лишь питал ее к себе чувства. Но сегодня его мучило чувство вины перед ней за то, что сорвался на нее и ударил. Поэтому ему хотелось ее немного побаловать. Подарить ей капельку больше внимания и ласки, чем следовало бы.
- Как ты себя чувствуешь?
Спросил Анджей шепотом, глядя вниз, в ее глаза, оправляя ее черные локоны одной рукой и обнимая второй.
- Ты не злишься на меня?

Шаги брата и его верного телохранителя стихли в конце коридора, и комнату накрыла звенящая тишина. Нисса обвела взглядом раскиданные предметы, осколки бутыльков на полу, расколоченные мисочки, лужицы масел на полу. К чему все это было? Все, абсолютно все. Ее вспышка, ее злость, ее обида. К чему они привели? К синякам на руках и лице. Но разве прошли? Нет, не прошли. Только теперь добавился и страх. И какое-то чувство… обреченности. Оно было ей не знакомо, а потому настораживало и пугало.
Нарисса прошла по комнате, чувствуя, как хрустят под туфельками мелкие осколки, и опустилась в кресло, глядя на небо за резными ставнями на окне. Барфон здесь, Анджей хочет поговорить с ним в ее присутствии. Но в итоге сделает так, как того хочет граф. Он всегда делает так, как хочет граф. Гневается, психует, а в итоге все равно все так, как хочет того граф. Сейчас он хочет выслать ее из дома. Трус. Боги, какой же он трус! Нарисса тихонько рассмеялась, но через пару секунд уже хохотала в голос, запрокинув голову и перекатывая голову по спинке кресла. Трус! Боги, до чего он труслив и жалок! Сражать с ней, с ней! С девчонкой, с сестрой! Он видит в ней угрозу! О, как жаль, что Анджей так привязан к этому выродку! Нисса с удовольствием бы посмотрела, как этому трусу перерезают глотку!
- Рехнулась совсем, что ли, - прошептала служанка другой, топчась на пороге. Хохотавшая хозяйка на них внимания не обратила, и она робко кашлянула, позвала громче, - Миледи! Мы…тут… порядок… надо?
- Нееет, пошли вон! – крикнула Нисса, унимая душивший смех.
- Совсем спятила! – прошептала еще тише служанка и прикрыла дверь.
Что же ей делать… Как бороться? Это, как бороться с ветром, она знает, что он победит. Просто потому что Анджей слушает все, что тот говорит, и то, что делает, принимает за прописную истину. Во всяком случае, ей так казалось. Но что-то же делать надо…
- Габи! А ну живо сюда! – выкрикнула Нарисса, выглянув в коридор. На зов застучали по полу башмачки горничной.

Ускользнул. Иголка? Это он то? Обожаемый любовник? Граф Барфон?! Он ведь не крестьянский мальчишка, что бы затеряться в толпе таких же. Либо он намеренно скрывается от герцога, либо тот его просто не искал. Хотелось верить в первое.
- Нет, Ан, я не злюсь на тебя, - шепотом ответила Нисса, словно невзначай поправив волосы и одновременно демонстрируя налившиеся черные синяки на запястье, такие же красовались и на лице. Девушка льнула к брату, пытаясь найти в его объятиях тот покой, то чувство безграничной, безоговорочной защиты, которое было прежде, но не находила. Теперь Нисса знала, что брат ее не защитит, не станет. Подавив вздох, она провела ладошкой по груди брата, - Анджей, ты ведь не отдашь меня против воли?

- Нет, конечно, что ты, что ты, - Ан поймал Ниссу за запястье и покрыл поцелуями темнеющие синяки, выражая в этом свое ей извинение. - Я не отдам тебя без уверенности в твоем счастье, Нарисса, обещаю тебе.
И прижал к груди теснее, натянул на них одеяло до плеч.
- Давай спать, милая. Засыпай...
И устроил ее в своих объятиях удобнее, задремал в общем - одном на двоих - тепле. Поэтому сам не заметил, как уснула Нарисса. И проснулся уже глубокой ночью, когда все свечи давно погасли, воск застыл. Нисса спала на его плече так трогательно, что он не посмел выпустить ее из объятий. Да и уходить сейчас, чтобы вернуться сюда же через несколько часов утром - не глупо ли. И он так и остался в кровати сестры, вновь окунулся в сон.
Ему снилось что-то тревожное. Что-то беспорядочное, не имеющее никакого смысла или сюжета. Это были безобразные лица, дикий смех, страшные звуки и обрывки чьих-то фраз. Ему снилась Нарисса, которая то плакала, то хохотала. Ему снился отец, который молча хмуро смотрел на него. Ему снился Кристиан, презрительно выкрикивающий что-то оскорбительное. Ему снился Ксан... Он протягивал к Анджею руку и стирал большим пальцем его слезы с щеки.
- Прости, - говорил Ксан, нежно глядя на возлюбленного. - Я не успел.

Анджей проснулся в холодном поту со звенящей головой совершенно разбитый этими сновидениями. Он лежал на спине на мокрый простыне без одеяла на одной половине кровати. Рядом под одеялом мирно спала его сестра.
Он сел на кровати, опустил лицо в ладони, стараясь прийти в себя. Потом посмотрел на Ниссу, на солнце за окном. Склонился к сестре и мягко поцеловал ее в щеку.
- Нежная беллонийская лилия, просыпайся, - прошептал, не желая резко будить и давая ей, конечно, время еще поваляться.
Хотелось умыться немедленно, словно водой можно было смыть с себя эти кошмарные сновидения. Уставший, словно не спавший вовсе, Анджей поднялся с кровати, взял серебряный колокольчик с тумбы и позвонил, вызывая служанку.
Спустя короткое время услышал звук открывающейся двери спальни.
- Воду для умывания, - потребовал, даже не повернув головы.
- Мой герцог, - голос Генриха.
Анджей резко повернул к нему голову, прожигая взглядом. В его голосе было волнение. Что он делает здесь? Взгляд на Нариссу - укрыта ли от чужих глаз. Укрыта, слава Богам.
- Простите мне мою дерзость, - словно прочитав мысли Анджея сразу начал объясняться Генрих. - Эта новость не терпит отлагательств. Миледи, - он склонил голову в знак извинения. - Герцог. Думаю, к лучшему, если вы услышите эту новость в присутствии сестры.
- Не тяни же! - Ан, раздраженный и дурным самочувствием, и этой выходкой Генриха, вскинул руку в широком рукаве ночной рубашки.
Что могло случиться такого, что Генри - принципиальный и тактичный - посмел без разрешения заявиться в женскую спальню!
- Сегодня утром с рассветом мы нашли Ксана Барфона, - доложил, теребя перчатки в руках, выдавая в этом волнение.
- О... - Анджей вскинул брови. - Неужели?
Но ведь он отдал приказ не разыскивать его! Ан посмотрел на сестру, снова перевел взгляд на Генриха. Спросить прямо в присутствии Ниссы он, разумеется, не мог, а потому просто спросил неуверенно:
- Ну, и... Где же... Ксан?
Генрих опустил глаза и замялся, что было на него совершенно не похоже. Хватило одной секунды, чтобы Анджей испугался этой заминки.
- Мой господин. Мы нашли... Тело Ксана.
Секунду Анджей не двигался и не менялся в лице. А в следующую его губы растянулись в улыбке - такой, какая бывает перед смехом, опустил голову и отрицательно покачал ею. Вновь поднял голову и даже открыл рот, чтобы сказать что-то о том, какая глупая это шутка. Это была банальная защитная реакция - отказ верить. Ведь так просто взять и перевести услышанное в шутку.
А Генрих стоял все там же, бледный, как сама смерть, с перепуганными огромными глазами, которыми следил за каждым движением своего герцога, потому что боялся приступа гнева... Или обморока... Да чего угодно! Он поднял обе руки ладонями в сторону Ана, словно этим жестом мог его заочно успокоить.
- Его убили. Я видел его тело сам только что, - заговорил быстро, потому что знал, что еще чуть-чуть, и Анджей перестанет что-то слышать и понимать. - Это он, мой господин, в этом нет сомнений. Но вам... Вам лучше не видеть.
Последние слова Ан уже не слышал. Улыбка погасла на его губах. Замерло его сердце, кольнув в груди тысячами игл в тот самый момент, когда он осознал, что это не шутка. Кануло в темноту все вокруг, а звуки стали доноситься словно из-под воды - приглушенно, отдаленно и так неважно. Его глаза были открыты, но он не видел, как уходит мир из-под его ног. Серебряный колокольчик из его рук упал и покатился по полу: дзынь, дзынь. Словно звук сквозь сон. Ан не видел и не слышал, как Генрих подхватил его на руки, не давая упасть, как закричал он прислуге принести воды.
Генри усадил Анджея на кровать, лопатками к ее спинке. Герцог смотрел вперед застывшими невидящими глазами, разучившийся дышать. Разучившийся жить.
Генрих что-то говорил, пытаясь докричаться до него. Принесли воду, поднесли кубок к губам Ана, он не видел его. Не реагировал и на то, как Генри хлопал его по лицу, стараясь привести в чувство.
- Я должен увидеть, - одними губами проговорил Ан едва слышно.
- Нет! - рука Генриха легла на грудь Анджея, прижимая его к кровати, но видел и понимал, что и сейчас герцог его не слышит. - Миледи!
И в одном этом обращении к Нариссе было все - страх, паника, беспомощность. И мольба сделать что-то, потому что нельзя, просто категорически нельзя было Анджею с его и без того нездоровой психикой видеть тело убитого прошлым днем Ксана Барфона. Кого, как не сестру, он смог бы услышать в это мгновение.

Да что же творится в этом замке второй день подряд! Они взбеленились все?! Нисса едва не зашипела, когда в ее комнату бесцеремонно заявился Генрих, и натянула на себя одеяло. Пользуясь тем, что телохранитель разговаривает с Анджеем, девушка пыхтя и отдуваясь под одеялом натянула на себя серебристую котту поверх тончайшей камизы. Громко выдохнув, Нисса откинула одеяло и застыла в ту же секунду, словно кто-то ударил ее обухом по голове.
Тело Ксана. Ксан Барфон… мертв?! Ксан Барфон… убит?! Убит! Барфон мертв!
Эта мысль нарастала колокольным звоном, а ступор сменялся таким ликованием, что хотелось взлететь. Человек, который хотел ее уничтожить, который настраивал брата против нее, который совал свой длинный нос туда, куда не следовало, был мертв! Кто его убил? Как это произошло? Нарисса не имела понятия, как и брат и Генри, но и знать не хотела. Хотя… можно было бы награду послать за чудеснейшее спасение! Она и сама бы подсыпала какой-нибудь порошочек этому выродку в чашу с вином. Но разве могла она убить того, к кому был так привязан…
О, Боги! Анджей! Побледнев, девушка кинулась к брату, увидев, как рассеивается взгляд темных глаз. Нет, нет, нет! Впрыгнув на кровать, позабыв начисто об элегантности и аккуратности, Нисса плюхнулась рядом с братом, придерживая его голову, когда Генри поднес воду к его губам. Прозрачная струйка потекла по подбородку, пропитывая ворот рубашки. Окунув ладошку в воду, прислонила ее к щеке Ана. Боги, а что если он не сможет пережить эту потерю? Что если она своими проклятиями на голову Барфона навлекла гнев Богов и на их семью? Суеверный страх и паника вкрадывались в душу,а взгляд бегал по лицу брата, безжизненному и потерянному.
- Анджей! Посмотри на меня, пожалуйста! – взмолилась было Нисса, а потом тряхнула что было сил за плечи. Тонкие пальцы прошлись по волосам, запрокидывая голову герцога, а сама нависла сверху, пытаясь поймать взгляд темных глаз. Боги, только не он! Он должен с этим справиться! А видеть тело Барфона… Генри сказал, что этого нельзя, значит так оно и было! Но Ан.. как его удержать от этого?! Как ему не позволить увидеть того, кого он любил?! Ниссу затрясло, пальцы сильнее впились в черные волосы. Судорожно вздохнув, девушка прижала брата к себе, стоят перед ним на коленях и прижимая голову к груди, - Не надо, Ан, слышишь? Не сейчас!

Анджей не слышал. Он смотрел на Ниссу расфокусированным взглядом и не понимал, кто перед ним. И что она говорит.
Генрих больше всего на свете боялся вспышки гнева герцога. То, что он, не слушая никого вокруг, встанет и пойдет сам убеждаться в смерти человека, которого любил если не сильнее себя, то сильнее всех остальных людей вместе взятых. Но к счастью заботливого Генри, испытывающего к Анджею отеческие чувства, Нарцисс оказался разбит и слаб не только духом, но и телом. Все его сопротивления и желание подняться с постели пресекались. И он не шибко тому огорчался. Судя по всему, тоже понимая в глубине души, что увидь он мертвого Ксана - это зрелище будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.
Позвали Дестура. Ан не слышал и его. Не помогали молитвы.
Он молча, не роняя ни звука, проливал слезы из пустых, лишенных жизни глаз.
Его напоили снадобьем, чтобы он уснул. И тогда Анджей впал в небытие - неспособный глубоко уснуть, но абсолютно лишенный физический сил.
Генрих взял на себя ответственность и от имени герцога Дарелла распорядился отвезти тело Ксана Барфона в Веридан, к его семье. Генри опасался, конечно, что едва Ан придет в себя, за эту дерзость его могут вздернуть как предателя на замковой площади людям на потеху. Но тогда Ксан уже будет в земле. И мальчик Анджей больше никогда не увидит свою любовь. И свое проклятие. Если расплатой за это будет жизнь Генриха - он был готов собою пожертвовать. В конце-концов, ради заботы от Анджее он жил.
Так проходили дни один за другим. К Дареллу возвращался рассудок - по капле, постепенно. Его спасала Нарисса, находясь рядом и разговаривая. Спасал и Генрих. Который мало говорил, но внушал уверенность в будущем дне одним своим присутствием. Конечно, Анджей не гневался на него, понимая верность решения отвезти тело с глаз долой. Ан становился самим собой, медленно возвращаясь в прежнюю жизнь. Но на дне его зрачков появилась тоска. О которой он не хотел говорить. И делал вид, словно ничего не произошло. И эта боль, недосягаемая для всех окружающих, с каждым днем уходила все глубже, словно под толщу черной воды прошлого. И глубже... И глубже.