21.04.1254, Белое и черное 

Дата, время: 21.04.1254г., раннее утро
Место действия: Крэйстон и окрестности
Участники: Дейдре Райнхольд, Рикард Авенмор
Предыстория/суть темы: Продолжение темы Непростой разговор
Проснувшись рано утром, Дейдре решает прокатиться на великолепном скакуне принца Астера, надеясь, что после событий предыдущего дня Рикард будет крепко спать и не сможет ей помешать.

Дейдре проснулась на рассвете, что случалось с ней крайне редко. Какое-то время она потягивалась в кровати, надеясь, что получится заснуть снова и пытаясь припомнить подробности интересного сна, который ей снился, но у нее ничего не вышло. Еще толком не проснувшуюся, ее будто мучило что-то, мешая безмятежно зарыться в подушки и забыться.
«Рикард Авенмор» - Дейдре подскочила на кровати, будто ужаленная. Она же вчера согласилась выйти за него замуж! Что же теперь будет? Вчера вечером, да еще рядом с отцом, чей голос звучал так уверенно, убедительно и успокаивающе, она более-менее легко приняла это решение. Но сегодня ей снова хотелось кричать и протестовать. Рикард Авенмор… чудовище… про него ходило столько слухов, которым она охотно верила…
А слово было дано, и отступаться от него уже нельзя… Дейдре встала, подбежала к окну и распахнула ставни. Теплый весенний ветер тут же закружился по комнате, затеребил занавеси, оставленный на спинке кресла платок, края свешивающихся с кровати простыней и даже шерсть Шандора, который упорно делал вид, что спит. Дейдре подставила лицо ветру и закрыла глаза.
«Я буду второй в королевстве… Первая – эта девочка, Эгина… а еще же Марианна… впрочем, может, Леннард еще передумает... да и королева-северянка какая-то совсем бледная… и тощенькая… боги, о чем я только думаю…»
Дейдре потерла виски, пытаясь отогнать мысли, неподходящие для преданной королевской семье леди, которая собирается в скором времени сделаться ее частью, но они то и дело возвращались. Перспектива стать королевой-матерью была такой заманчивой… чудовищное уродство принца не казалось таким уж чудовищным, стоило Дейдре представить себя в Ал-Антаре, окруженной толпой заискивающих придворных.
Шандор кротко и деликатно фыркнул. Дейдре обернулась – пес стоял перед дверью и тихонько толкал ее лапой. Это означало, что Шандор хотел выйти по вполне понятной причине. Дейдре выпустила его и вернулась к окну. Солнце уже взошло над замком, но в долине еще лежали длинные темно-зеленые тени. Кое-где даже клубился туман. Откуда-то издалека, из деревни, доносился звонкий крик петуха. Крэйстон тоже потихоньку просыпался. Под окном, далеко внизу, прошли, грохоча латами, солдаты. Голосисто перекрикивались у колодца прачки. Отчаянно скрипя, въезжала во двор телега, загруженная какими-то мешками.
«Вот стану принцессой, буду жить в собственном замке, заведу там свои порядки, - мечтала Дейдре, глядя из своего окна на всю эту утреннюю возню. – На моих пирах будут петь самые известные барды… и вообще, заведу свой собственный двор. И никаких аллантарских фрейлин. Только избранные. Сама буду решать, кого пускать, а кого – нет. И обязательно навещу верных вассалов Авенморов – Дисморов. Надо же их поздравить с женитьбой наследника…»
Воспоминание о Дисморах немного испортило ей мечты, Дейдре тряхнула головой и отошла от окна. Стены комнаты давили, хотелось на свежий воздух, в лес, в поля, отвлечься немного от внезапных перемен в собственной жизни… Дейдре почему-то представилось, как она скачет по своим любимым тропинкам – не на Але или Аспарке, а на Даллте… Великолепное создание, именно такого коня она представляла, когда Сирра рассказывала ей о великих воинах прошлого, у которых были кони с невероятными способностями. Вот бы хоть раз прокатиться на Даллте… Жаль, что это невозможно… хотя… почему это невозможно? Раннее утро, Рикард уж точно еще спит, он даже не узнает, что Даллт выезжал из конюшни. Она же не поедет куда-то далеко… немножко покатается и вернется. Можно сказать, сводит коня погулять. Чтобы не застаивался в конюшне.
Дейдре торопливо натянула на себя первое попавшееся платье, а на расчесывание решила времени не тратить. После чего почти вприпрыжку побежала на кухню. Здесь, несмотря на ранний час, уже кипела работа, но при виде леди Райнхольд кухарки замерли от неожиданности, и все разговоры немедленно умолкли.
- Дайте мне морковку, яблоко и ломтик хлеба с солью! – потребовала Дейдре нетерпеливо. Требуемое было ей тут же выдано, и она выскочила из кухни так поспешно, будто за ней по пятам гнались фаханы, подкинув кухаркам новую тему для разговора.
В конюшне было сумрачно, тихо и уютно.
- Аля, здравствуй! – чтобы не обижать любимицу, Дейдре первым делом подошла к ней и потянулась погладить. Белая лошадь приняла ласку как должное и внимательно принюхалась. Пришлось разломать напополам предназначенную Даллту морковку. Аля мягко взяла губами угощение и неторопливо его прожевала.
- Я пойду с Даллтом поздороваюсь, - отпросилась у нее Дейдре. – Он же наш гость.
Аля как-то неопределенно покосилась на хозяйку, но возмущаться не стала, и Дейдре быстренько отошла от нее, пока та не передумала.
Дейдре не знала, что больше любит Даллт, поэтому решила предоставить ему выбор. Конь Рикарда оказался весьма сговорчивым – он с одинаковым аппетитом съел и хлеб с солью, и половинку морковки, и яблоком похрустел вполне благосклонно.
- Ты хороший, - сказала ему Дейдре искренне. – Ты красивый. И добрый. Давай с тобой покатаемся немножко, а? Ты же не будешь против?
На Даллте не было седла, но эта проблема решилась быстро. Позевывая и почесываясь, в конюшню вошел один из конюхов. Присутствие леди в столь неподходящий час в столь неподходящем для леди месте его ничуть не удивило. А вот приказ оседлать лошадь принца – удивил. Но ослушаться старый слуга не посмел. Прачки уже вовсю разносили слухи о том, как дочь Тристана Магнарского и принц сразу после пира надолго где-то уединились. Наверное, до чего-то у них дошло, раз она сама решила позаботиться о его коне. Оседлав Даллта, конюх отправился к колодцу – за водой и свежими сплетнями, а Дейдре, ухватив за уздечку черного красавца, предвкушая, как сейчас поскачет на нем по лесной дороге, потянула его за собой к выходу из конюшни…

*совместно

...чуть ли не прямиком в объятия Рикарда, который беззвучно вышел из денника через один от того, в котором ночевал Даллт, и стоял сейчас в середине прохода, склонив голову к плечу, опустив руки на окованный серебром пояс, и усмехаясь с весёлым ехидством.
- Вы очаровательно смотритесь, миледи. Как мило с вашей стороны не только предложить мне прогулку, но и лично озаботиться, чтобы подготовили коня. Я польщён и покорён столь изысканным гостеприимством!
Появление Рикарда в конюшне не относилось к разряду чудес. Все было проще - спал он обычно мало, поздно ложился, рано просыпался, вполне комфортно обходился четырьмя часами сна в сутки, и завел себе привычку на рассвете наблюдать за сменой часовых, где бы ни ночевал. В королевском замке ли или в походной палатке - ежеутренняя обязанность с годами стала привычкой, даже когда перестала быть обязанностью. Поэтому и в Крэйстоне, хоть местная стража и не находилась в его непосредственном подчинении, он все же вышел на галерею над двором, наблюдая как на горизонте разгорается розовато-золотой рассвет, а на гребнях стен сменяются по-предутренне вялые часовые. Отсюда и увидел фигуру Дейдре, пересекающую двор, и, заинтересовавшись - куда это она направилась - сбежал с галереи и незаметно, держась поодаль, направился за ней. Шорохи, хруст и трущиеся звуки конюшни скрыли его присутствие от Дейдре, зато сам он имел полную возможность понаблюдать как девушка угощает и гладит Даллта. Видел, слушал, и с задумчивым лукавством медленно улыбался своим мыслям. Мысли эти, правда, ещё надо было отшлифовать и обдумать, но начавшие проявляться планы ему нравились.

Дейдре застыла, как соляной столб, увидев своего врага. Меньше всего она ожидала его здесь застать. Принц поймал ее на месте преступления, но вместо того, чтобы раскаяться, Дейдре разозлилась. Ну какой фахан заставил этого невыносимого человека вскочить в такую рань?
- Я вас никуда не приглашала, - огрызнулась леди Райнхольд и умолкла. Что ей делать – признаться в том, что хотела тайком покататься на Даллте или что-нибудь быстренько наврать и сбежать? Признаваться не хотелось по вполне понятным причинам, а вранье никак не придумывалось.
- Я просто… я просто хотела, чтобы Даллт немного размялся, - нашла, наконец, подходящую фразу Дейдре.

- Разве не приглашали? - Рикард изумился так натурально,что выглядело это форменным издевательством - Как же так? Позвольте напомнить вам, госпожа моя, ведь вчера после ужина вы предложили мне совместную поездку. - он с наигранным сожалением вздохнул - Сейчас правда новолуние, и под луной нам проехаться пока не получится. Очевидно же, именно поэтому вы и решили заменить луну рассветным утром. И я поистине чистосердечно приветствую ваш замысел.
Он протянул руку, как ни в чем не бывало взял повод из ее рук, погладил Даллта по носу, и с непередаваемо утрированной вежливой почтительностью осведомился.
- Могу я оказать вам ответную любезность и распорядиться оседлать вашу лошадь? Или она, быть может, уже готова?

* совместно

Дейдре с ужасом поняла, что краснеет. Проклятье! Этот человек каким-то невероятным образом сумел за короткое время так ее вывести из себя, что она лишь нечеловеческим усилием воли сдерживала себя в рамках приличий. А когда Рикард забрал у нее Даллта, Дейдре была готова разреветься от обиды, как ребенок, которого оставили без сладкого.
Она исподлобья смотрела на Рикарда, не понимая, о чем он говорит, какие прогулки под луной – и вдруг вспомнила свои вчерашние слова. Вот ведь какой хитрый… и с памятью у него все в порядке. Это же надо – поймать ее на слове!
Тяжело дыша от злости, Дейдре не сразу смогла ответить. Она прожигала взглядом Рикарда, надеясь, что он в конце концов не выдержит и отведет взгляд – но тщетно. Казалось, ее бешенство его только веселит.
- А когда вы в походе, за вашим конем тоже слуги присматривают? – спросила она ехидно. – Моют, чистят, кормят, седлают? Вы отдаете приказ – и вот перед вами уже оседланный конь? А сами сумеете оседлать для меня Алю?

- О-о-о - Рикард закатил глаза с видом мученика - Да, я и забыл, а ведь и вправду, во всех балладах говорится о бессмертных подвигах, которые истинный рыцарь обязан совершить ради своей дамы! Признаюсь, я наивно полагал, что речь идёт о каком-то пустячке, вроде победить великана, прокатиться на драконе, подергать за усы полосатого кота из кенирских джунглей…не помню, как там он именуется, или, на худой конец, победить полтысячи врагов в одиночку. Но такое! Оседлать лошадь?! Собственными руками! Ах… - он утрированно страдальчески вздохнул, а потом патетически вскинул голову. - Что ж. Раз статус рыцаря обязывает совершать подвиги во имя прекрасной дамы, то не след отступать даже перед таким испытанием. - он зацепил повод коня за краешек перекладины, на которой висело несколько наборов сбруи, и широким жестом повел по воздуху, приглашая девушку вновь вернуться в глубины этого лошадиного царства - Соблаговолите же показать мне, где стоит эта Аля, и я как-нибудь уж постараюсь не осрамиться в выполнении возложенного на меня подвига.

Проклятый Астер издевался над ней и не скрывал этого. Злость на него перемешалась с досадой и разочарованием – ведь теперь ей уж точно не удастся прокатиться на Даллте. Дейдре была уверена – принцу нужна была эта прогулка только затем, чтобы еще раз подразнить ее, похвастаться своим конем.
Как ни злилась Дейдре, но перечень «подвигов» против воли заставил ее улыбнуться, а при упоминании усов кенирского кота она даже хихикнула, но тут же опомнилась, глянула на Рикарда с прежней злобной настороженностью и постаралась ответить ему с такой же изысканной язвительностью.
- Жаль, поблизости нет барда, чтобы увековечить в балладе ваш беспримерный подвиг, доблестный сэр! Я уверена, лучшие менестрели Кэйранда передрались бы за право ее сложить и исполнять…
С этими словами Дейдре вошла в конюшню, подошла к Але и указала на нее Рикарду.
- Вот это свирепое создание, милорд. Можете начинать свой подвиг, а я побуду восхищенной зрительницей, с вашего позволения.

*совместно
Рикард одобрительно усмехнулся, выслушав ее шпильку, полюбовался Алей через половинчатые двери денника, а потом адресовал своей спутнице до ехидства весёлый взгляд.
- Вообще-то, отправляясь на подвиг, рыцарю полагается взять у своей дамы платочек, или рукав. Могу я рассчитывать на столь ценный знак вашей благосклонности, госпожа моя?

- Что?! – Дейдре не знала, возмутиться, удивиться или разозлиться, и от этого растерялась, но ненадолго. Рикард Авенмор хочет ее разозлить – а она не поддастся. Еще посмотрим, кто кого передразнит…
- Платочка я не захватила, а рукав мне и самой пригодится, - ответила Дейдре и посмотрела на принца с едва различимым вызовом. – А зачем вам мой знак благосклонности, милорд? Вы же мой жених. А совсем скоро станете мужем. По-моему, благосклоннее знака не придумать.

- Ну, это как посмотреть - протянул Рикард, снимая перчатки, и засовывая их за пояс - Ваша рука, миледи, есть знак благосклонности со стороны вашего уважаемого родителя, но совершать подвиги в его честь меня что-то не тянет, все же ни он, ни я, хвала богам, не склонны к мужеложству.

Скрывая улыбку, Дейдре отвернулась к Але. Ну что за невыносимый человек этот Астер?! Как можно хихикать и ненавидеть одновременно? Но ведь смешно становится при одной только мысли о том, как бы стал легат королевской армии совершать подвиги в честь герцога Магнарского… и что при этом сказал бы ее отец… Бездны, ну почему ей смешно, это же совершенная нелепость…
- Иными словами, мне нужно за ваш подвиг заплатить, - проговорила Дейдре задумчиво, как только почувствовала, что приступ смеха отступил. Она провела рукой по волосам, собираясь вытащить из них ленту, но откуда там было взяться ленте, если Дейдре никто не причесывал сегодня? Ну не отрывать же, в самом деле, рукав от платья…
Дейдре всерьез начала размышлять, что можно было бы вручить Рикарду как знак внимания, пока не вспомнила, что вообще-то она его ненавидит.
- Я так и знала, что вы придумаете что-нибудь, только бы не запрягать Алю, - заявила она, стараясь вернуть голосу привычную озлобленность.

- Отчего же. - хмыкнул принц - Какой же рыцарь отступает перед трудностями! А что касается знака вашей благосклонности… что, ж, понадеюсь как-нибудь заслужить и его.
Он вошёл в денник, протянул руку ладонью к ноздрям белой кобылки, позволяя ей обнюхать ладонь, после чего шагнул ближе, положил руку на ее шею, а второй погладил изящную головку от лба к ноздрям, неторопливо, и явно любуясь лошадью. Очень хотелось заглянуть ей в рот, узнать возраст, ощупать ноги и вообще рассмотреть повнимательнее, но время было явно неподходящим. Так что, огладив лошадку, он несколькими охлопывающими движениями прошёлся от холки до крупа, выискал на переборке меж денниками потник, седло и уздечку, и принялся за дело, легко и быстро как, собственно и мог делать это человек, проведший в седле большую часть жизни. Мундштук кобыла приняла безо всякого кокетства, и Рикард повел ее из денника под уздцы, легонько поглаживая по голове и что-то шепча, так тихо, что трудно было бы разобрать в конюшенных шорохах. Но вот улыбался он лошади так мягко и спокойно, как редко кому из людей. Только когда повернул голову, и увидел Дейдре, наблюдающую за ним, словно вспомнил о чем-то, и в потеплевших было глазах снова заискрились насмешливые огоньки.
- Прошу вас, миледи - он протянул ей повод, и свободной рукой похлопал белую по шее - Боюсь, даже ради ваших прекрасных глаз я не сумел придать сему подвигу хоть сколько-нибудь зрелищный вид, и молю вас принять мое покаяние.

Дейдре едва сдержалась, чтобы не крикнуть Рикарду, чтобы он не трогал ее лошадь – ведь она сама только что настаивала на этом. Но до чего же мучительно было смотреть, как он гладит ее любимицу, а она… предательница, бессовестная, неблагодарная… Аля, конечно, была ласковой и послушной, но такой она могла быть только с Дейдре! Но никак не с ненавистным врагом!
Дейдре хмуро наблюдала за тем, как Рикард седлает Алю, и злилась все больше и больше. Язвить по поводу того, что принц предпочитает поручать уход за лошадьми слугам, больше уже не получится. Слишком уверенными и привычными были его движения. Но больнее всего было поведение Али, которая, казалось, уже была готова топать вот так, ведомая в поводу, за этим негодяем туда, куда ему только вздумается.
Повод Али Дейдре выхватила из рук Рикарда с излишней поспешностью. Но она больше не могла видеть свою любимицу в его руках. Принц все так же насмешничал. Чего он, интересно, добивается? Разве уже забыл, что она его ненавидит?
Нет, не забыл, и теперь хочет показать себя хозяином положения. Не слышал, наверное, какие слухи ходят о ней в окрестностях Крэйстона, не говоря уже о самом Крэйстоне. Думает, получит в жены обычную леди, вроде Корнелии, воспитанную, спокойную и слезливую… как бы не так…
Дейдре вывела Алю из конюшни, взобралась на нее и глянула на Рикарда сверху вниз.
- Когда крестьяне видят меня верхом, они творят знамение и шарахаются прочь, - заявила Дейдре не без гордости. – Поедем к деревне. Если отстанете, я, так и быть, подожду вас в деревенском трактире. Как раз успею позавтракать и выслушать все свежие сплетни.

Из прорезей маски на нее глянули испуганно округлившиеся глаза. Слишком нарочито округлившиеся.
- Бо-оги милосердные, как же мне быть, я же вас тоже вижу верхом, вот прямо сейчас, а к знамению Двенадцати так и не привык. Ай-яй-яй! Вы уж в таком случае не только позавтракайте, но и пообедайте в трактире, на тот случай, если я с перепугу так заблужусь, что не отыщу дороги.
Говоря это, Рикард мелко-мелко кланяясь, как оробевший от окрика рыцаря крестьянин, попятился к стоявшему в проходе Даллту, снял повод со столбика, и под конец речи прикрыл глаза ладонью и попытался спрятаться за мощным крупом жеребца.
Его душил смех, но игра эта нравилась все больше. Ему никогда не приходилось завоёвывать женщин. Даже мало-мальски стараться ради их благосклонности не доводилось никогда. Большинству он просто платил за постельные утехи, когда испытывал потребность в таковых, и считал это самым удобным, поскольку не требовало ни обязательств, ни каких-либо особенных эмоций. Были в его жизни и парочка других, которые предлагали свою благосклонность сами, кто из тщеславия, а кто из щекочущего нервы возбужденного интереса, в котором изуродованный любовник воспринимался как некая экзотика. Таких он воспринимал ровно, пользовался этой самой благосклонностью, пока ее предлагали, и расставался без сожаления, и без лишних слов, когда острота экзотики в восприятии дам притуплялась, или же они начинали желать неких ответных чувств. Сейчас перед ним было нечто иное - женщина так недвусмысленно продемонстрировавшая свою неприязнь в первый же вечер, и на которой он, тем не менее, собирался жениться. Этот парадокс его забавлял, а учитывая бурный нрав его невесты - ещё и заинтересовал, поставив перед ним любопытную задачу приручить строптивицу. Рикард понятия не имел, как это вообще делается, и не слишком был нацелен на успех, но почему бы не получить удовольствие в самом этом процессе? Наблюдать за ее реакцией, за быстрой сменой выражения растерянности, враждебности, веселья, досады и недоумения было так забавно, что он испытывал прямо-таки мальчишеское удовольствие, дразня ее.

«Да чтоб тебя волки сожрали по дороге», - мысленно ругнулась Дейдре. Рикарда не только не впечатлило ее заявление, он еще и продолжил издеваться над ней, да так, что и ответить было нечего. Кажется, впервые в жизни она не нашлась с ответом, и это не просто злило – это вызывало дикое и необузданное желание наброситься на него и бить, бить… пока от него ничего не останется… Разумеется, она понимала, что это невозможно, а потому в ответ на его издевательство только презрительно фыркнула и повернула Алю к воротам. Привратники, едва завидев леди Райнхольд на лошади, уже предусмотрительно распахнули ворота и застыли в почтительном ожидании. Сорвать на них злобу не получилось, и Дейдре молча промчалась мимо них, оставив после себя клуб взметнувшейся из-под Алиных копыт пыли.
Всю свою невыплеснувшуюся ярость Дейдре надеялась погасить быстрой ездой. Очень быстрой. Алю не нужно было упрашивать. Лошадь любила носиться сломя голову не меньше своей хозяйки, их поездки неизменно доставляли обеим одинаковое удовольствие, и поэтому Аля стремглав ринулась вперед. В столь ранний час на дороге никого не было – на их же счастье. Иначе могли бы и не успеть отскочить в сторону при приближении этого стремительного и слегка сумасшедшего белого вихря.
Привычный восторг от быстрой скачки немного подпортился сознанием того, что где-то позади едет Рикард и даже может попробовать ее догнать, тем более что Даллт выглядел конем, вполне на это способным, и Дейдре не переставала подгонять Алю, хотя они уже не просто неслись по лесной дороге – они словно летели, а то, что Аля касалась копытами земли, было просто данью традиции, не более.

Рикард, впрочем, и не думал мчаться вслед за девушкой, хотя взлетел в седло, и вылетел со двора так, словно целая стая баргестов мчалась за ним, грозя пооткусывать ноги его жеребцу. Но едва выехав за ворота, он не помчался по накатанной и хорошо утоптанной дороге до деревни через лес, который покрывал пологий склон той горы, на самом краю отвесного уступа которой возвышался Крэйстон. Хотя там, при выходе из конюшни, всадница исчезла из поля его зрения буквально за пару ударов сердца, он успел оценить как уверенно она держится в седле, и как привычна ей такая скачка. И когда седлал белую кобылку, не мог не оценить ее великолепных ног. Даллт был безусловно много мощнее и выносливее легконогой Али, но в пробеге на скорость по ровной поверхности он, будучи много тяжелее ее, да ещё и неся на себе всадника тяжелее чем его белоснежная соперница, мог и проиграть, тем более, что дистанция была не так уж велика. На короткой дистанции быстрая бегунья имела неоспоримое преимущество. Будь до деревни подальше, хоть на пару миль, шансов у нее бы не было - легконогие веденские лошади утомляются куда быстрее, тогда как выносливость даллтские коней позволяет им наверстывать то, что они уступают в скорости. Словом, Рикард не был уверен, что Даллт окажется быстрее, и не собирался рисковать. Вместо этого он свернул направо, и помчался по едва заметной тропинке, которую, срезая долгий тележный путь, протоптали до деревни охранники и слуги замка, когда отправлялись в трактир пешком, пропустить стаканчик на свободе. Пешеходам не было нужды придерживаться удобного пологого спуска, по которому шла основная дорога, и они протоптали свою почти напрямик, по довольно крутой части склона. Пройти там пешком, особенно вниз, не составляло труда, а вот спуститься по ней же верхом было довольно рискованным делом. Не говоря о том, что всаднику куда легче подниматься на гору, чем усидеть в седле на крутом спуске, тропа была опасна и для лошади. Но Рикард, хорошо знавший силу и прекрасное чувство равновесия Даллта, понадеявшись и на свое умение, направил его вниз.
Жеребец недовольно фыркнул, когда из-под его копыт покатились вниз первые камешки, сильно напряг круп, почти поджимая задние ноги, в то время как передние неритмично, зато уверенно перебирали одну точку опоры за другой, так, что конь практически скользил вниз по склону, не давая себе ни качнуться ни упасть, а Рикард откинулся так далеко назад в седле, что почти лег на заднюю луку седла, удерживая равновесие. Вороной скользил вниз, уже весь окутанный облачком пыли, подковы скрипели по камням, шуршал вниз по склону целый поток потревоженных мелких камешков и песка. Спуск казался томительно медленным, зато когда основная круча закончилась, перейдя на более ли менее пологую часть перед тем, как влиться в колею основной дороги, Даллт недовольно тряхнувший гривой, рванул бешеным галопом, словно вознаграждая себя после неудобного спуска. И тут уже Рикард не думал ни придерживать его, ни перенаправлять куда-то. Он подался вперёд, почти встал на стременах, сжимая коленями широкую спину, и прижавшись к шее коня. Развевающаяся грива хлестала по маске, по рукам, держащим повод у самой шеи жеребца, а принц, осененный новой идеей, азартно глядя вперёд, шептал чуть не в чёрное ухо "Давай! Ещё, ещё!". И Даллт мчался со всех ног, приближаясь к слиянию тропинки с основной дорогой.
Уже слышался невдалеке дробный стук копыт, когда черный вихрь вылетел наконец на основную дорогу, наперерез мчавшейся по ней белой кобыле. Рикард сильно качнулся вправо, заставляя жеребца сделать пол-оборота, едва не налетая на Алю, и быстрым движением выхватил Дейдре из седла, за мгновение до того,как испуганная налетевшим всадником кобылка взвилась на дыбы.

Деревья и кусты проносились по обеим сторонам дороги рваными зелеными полосками. В ушах у Дейдре гудел ветер, заглушая порой даже стук Алиных копыт. На поворотах Дейдре оглядывалась, но Рикарда видно не было. «Отстал!» - ликовала она и уже заранее торжествовала победу.
- Умница, моя девочка, моя хорошая, умница! Мы с тобой утерли нос этому Астеру! Подумаешь, Даллт… Ты у меня гораздо лучше, - с восторгом пробормотала Дейдре, в очередной раз оглянувшись и увидев позади пустую дорогу.
До деревни оставалось совсем немного, Дейдре явно опередила принца, и уже представляла, как будет язвить по этому поводу. Теперь уже Рикарду нечего будет сказать ей в ответ.
Внезапно что-то огромное, черное и страшное вылетело из леса и устремилось прямо на Дейдре. Понимая, что не успевает ни повернуть Алю, ни спрыгнуть, Дейдре зажмурилась, вжала голову в плечи и…
Ее выдернули из седла, и это было настолько неожиданно, что Дейдре сразу же открыла глаза.
- Великая Дюжина… - проговорила она изумленно, отказываясь верить тому, что видела. Как? Как могло так получиться, что она оказалась на спине Даллта, да еще рядом с Рикардом?
«Это же он… он меня выхватил прямо из седла… на всем скаку…», - думала Дейдре, глядя на Рикарда. И прежде чем в ее взгляде отразилась привычная неприязнь, несколько мгновений в нем отчетливо читалось восхищение. Проделанный принцем трюк требовал немалой ловкости, и, хоть сердце Дейдре стучало после перенесенного испуга гораздо чаще обычного, она не могла не признаться себе, что ей понравилось. Быть выдернутой из седла скачущей лошади – это, конечно, очень опасно, но ведь в близкой в опасности и кроется главное удовольствие…
А потом Дейдре будто опомнилась, взгляд ее сделался привычно-колючим, и она возмущенно воскликнула:
- Вы что, с ума сошли?! Вы же Алю напугали! Вы откуда вообще взялись?!
Хороший вопрос. Откуда взялся на дороге Рикард, если она точно знала, что он не скакал за ней следом, он не мог так быстро догнать ее, если только Даллт не умел летать…
Про тропинку Дейдре даже не подумала, она была уверена, что ни одному всаднику не под силу по ней спуститься.

*совместно

- Если верить сплетням кметов - прямиком из Бездн - усмехнулся Рикард разворачивая жеребца. - Только вот деталей я, как вы понимаете, не расспрашивал, а потому не знаю из которой из двенадцати. Выбор, сами видите, довольно разнообразен. Ну… тшшш спокойно, спокойно…. Хорошая девочка, все хорошо. - последние слова явно относились к Але, которая кинулась, было, прочь, но пробежав несколько ярдов, перешла на шаг, и теперь, когда Даллт поравнялся с ней, косилась на него, издавала какие-то неопределенные звуки, нечто среднее между храпом и сопением, но убегать уже не порывалась. Рикард переложил повод в ту руку, которой придерживал перед собой Дейдре, с явным удовольствием обнимая ее за талию, а второй, наклонившись с седла, подобрал повод Али, благо, та не отличалась строптивым нравом. Даллт всхрапнул, когда его удержали, и заставили идти шагом, но подчинился, и обе лошади пошли бок-о-бок.

- Я бы поверила, что на меня вылетело порождение Бездны, - Дейдре глянула было в светлые глаза в прорезях маски, но почти сразу отвернулась. – Обычно меня сравнивают с дикой всадницей, но сегодня титул дикого всадника явно ваш.
Странно было ехать вот так – на одном коне со своим врагом, которого она несколько лет ненавидела… почему ненавидела, она и сейчас его ненавидит! Ведь ненавидит же?
Ее ненависть будто затаилась где-то, и Дейдре никак не удавалось ее пробудить. Чувства Дейдре сейчас были совершенно иные. Прежде всего, было любопытно, как именно Рикард сумел ее обогнать. Потом хотелось выяснить, как долго он учился вот так хватать людей на всем скаку и можно ли это как-нибудь повторить. Еще Дейдре хотелось предложить ему поменяться лошадьми и снова устроить скачки… Боги, ну о чем она думает, откуда эти странные мысли? Он же враг!
А скоро станет мужем… Но ведь не перестанет от этого быть врагом?
Дейдре запуталась в чувствах и мыслях, снова глянула на Рикарда, надеясь, что ее прежняя ненависть вернется, но эта попытка оказалась тщетной.
«Просто я еще не пришла в себя», - придумала, наконец, объяснение Дейдре и отбросила прочь странные мысли. Разумеется, Рикард – враг. И она по-прежнему его ненавидит, просто сейчас немного не в себе.
- Как так вышло, что вы оказались впереди? – снова спросила Дейдре, на сей раз более четко формулируя вопрос. – Ведь на дороге вас не было… я бы заметила.

Наверное следовало бы подразнить ее подольше, и рассказать, как свалился с облаков, или выскочил из-под земли, но Астеру почему-то не хотелось. В конце концов, вопрос как вопрос, заданный без задней мысли, и не с желанием поддеть, а с нормальным и понятным желанием понять, а на такие вопросы и отвечать приятно. Так что он пожал плечами, и отозвался просто.
- Спустился по боковой тропинке. По той, что идет по склону напрямик. На дороге я навряд ли догнал бы вас, Аля явно быстрее на ногу, да и ваше мастерство я имел случай оценить - он едва заметно улыбнулся, изобразив какое-то подобие вежливого полупоклона в ее сторону (получилось довольно нелепо, учитывая, что он удерживал ее перед собой), и глаза весело блеснули - Не мог же я допустить, чтобы столь очаровательная леди, да в столь ранний час, скучала за завтраком в деревенском трактире в полном одиночестве.

- Но ведь по тропинке никто никогда не спускался на лошади, это… - Дейдре хотела сказать, что такой спуск верхом невозможен, однако, Рикард только что на деле опроверг это утверждение. Дейдре с завистью покосилась на Даллта. Вот это конь! Она бы, кажется, уже не удивилась, если бы выяснилось, что он еще и летать умеет.
- Это нечестно! – не найдя больше никаких других аргументов, заявила Дейдре. Ее тщеславие было значительно уязвлено этой победой Рикарда, и то, что принц признавал первенство за Алей, ничего не меняло. Факт оставался фактом – первым был Даллт. Насупившись, Дейдре принялась хмуро разглядывать проплывающие мимо деревья.
Вот уже во второй раз Рикард оборачивал ситуацию себе на пользу. Второй раз он выходил победителем. Сначала там, в подвале, теперь здесь…
Стоило признать, что противник ей достался весьма серьезный. Но сдаваться Дейдре не собиралась. Хотя воевать ей сейчас хотелось меньше всего. После скачки и пережитого приключения она проголодалась. Может быть, устроить небольшое перемирие на время завтрака? Жена трактирщика умеет печь необыкновенно вкусные лепешки с сыром, и наверняка знает какой-то секрет, потому что замковые кухарки, сколько ни старались, так и не смогли испечь такие же. Дейдре захотелось немедленно съесть этих лепешек, ей даже показалось, что она ощущает их дивный аромат.
До деревни оставалось совсем чуть-чуть, когда Дейдре осознала, что въедет в нее не верхом на Але или Аспарке, как обычно, а на лошади Рикарда, да еще едва ли не с ним в обнимку – ну вылитая счастливая невеста рядом со своим женихом. Это она, Дейдре, от которой в страхе разбегаются встречные крестьяне и пугают ее именем непослушных детей! Боги, какой позор!
- Стойте! – Дейдре заерзала, рискуя свалиться с Даллта – и скорее всего свалилась бы, если бы не рука Рикарда, поддерживающая ее. – Дальше я поеду сама!

*совместно

- Извольте.- Рикард отпустил ее талию, перебросил правую ногу через круп и спрыгнул на землю. Только вот поводьев не выпустил, и теперь с весёлым ехидством поглядев на девушку снизу вверх, взял вороного под уздцы одной рукой, и держа повод Али в другой, повел обеих лошадей, идя между ними. С чего ей вздумалось заартачиться он не имел ни малейшего понятия, но грех было упустить очередное своеволие нареченной без того, чтобы не подловить ее на его осуществлении.

Когда Рикард спрыгнул с Даллта, Дейдре приготовилась было прыгать следом, думая, что он вот-вот протянет ей руки, но проклятый Астер даже не думал этого делать - просто… просто пошел себе, ведя их лошадей как ни в чем не бывало. Оставшись без опоры и поддержки, Дейдре почувствовала, что начинает потихоньку съезжать с коня, и ухватилась одной рукой за гриву Даллта, а другой - за седло.
- Вы что - издеваетесь?! - воскликнула она и тут же поняла - да, он издевается, и от этого рассвирепела окончательно. - Немедленно снимите меня отсюда! Я хочу ехать в деревню на Але! Мне тут неудобно!

Рикард сощурившись глянул на нее через плечо. Очень хотелось подразнить и дальше,и так и довести до деревни, но, памятуя о своенравии Дейдре, передумал. Мало ли. Ещё возьмёт и спрыгнет сама. Даллт в холке был повыше головы девушки, но даже и с такой высоты можно спрыгнуть беспрепятственно, только вот сомнения у Рикарда вызвал длинный подол ее платья, свисавший сейчас ниже пяток. В таком положении да в такой юбке спрыгивать - а ну как споткнется при приземлении, да и клюнет прямиком в придорожный куст? Такой эпизод уж точно испортит настроение, да и вообще, будет иметь вид бунта. Зачем? К тому же и свою инициативу упускать не стоило, и позволять ей безнаказанно своевольничать вне его допущения уж точно не собирался. Поэтому он очень натурально изумился
- Правда?
Так натурально, что разве что глухой не распознал бы в его изумлении явный смех
- О, простите великодушно, госпожа моя. Я-то полагал, что вы желали всего лишь ехать далее без моей поддержки, и послушно освободил вас от нее.
Он оставил уздечки обеих лошадей, хоть и не был уверен, что получив свободу белая не потрусит дальше, обошел вороного, протянув руки, обхватил Дейдре за талию, легко снял ее с его холки, и поставил на ноги. Но, поставив, и не подумал отпускать. Напротив, его ладони скользнули по ее талии назад, и сцепились в замок за ее спиной. Так и остался стоять, глядя на нее сверху вниз смеющимися глазами и едва заметно улыбаясь здоровым краешком рта.

*совместно

- Я желала ехать далее верхом, по человечески, а не как… как… - Дейдре от возмущения поперхнулась и едва не закашлялась. Да сколько же он будет ее выводить из себя?! Почему его не останавливает ее явная злоба, как других? Почему на каждую ее вспышку он отвечает этими обидными улыбками?
- Ну наконец-то! – воскликнула Дейдре, когда Рикард снял ее с Даллта. Она была бы совсем не прочь проехаться на черном коне, но самостоятельно, а не в таком унизительном положении. Может, когда-нибудь потом все-таки удастся…
- Это уже неслыханно! – возмутилась Дейдре, оказавшись в объятиях Рикарда, которые затянулись гораздо дольше, чем положено для того, чтобы помочь ей спуститься с коня. – Вы что себе позволяете?!
Она уперлась обеими руками в грудь принца, пообещав себе, что поколотит его, если он в следующее мгновение ее не отпустит.

- Совершенно ничего предосудительного, госпожа моя невеста - дернул принц уголком рта, и нарочито покаянно продолжил - Увы! Я так расстроился, что неверно понял ваше пожелание, и так боялся,что выполняя вашу просьбу, мои руки от смущения и раскаяния могут задрожать и не удержать вас, что я очень старался чтобы этого не произошло. Чуть перестарался, вот они и сцепились наглухо.

- Вы врете! – Дейдре ясно видела, что Рикард над ней смеется, что ситуация доставляет ему удовольствие. Ей бы успокоиться и отвечать ему в таком же духе, но Дейдре совершенно утратила способность действовать спокойно.
- Вы – ужасный человек! – она уже почти кричала, сделала бесплодную попытку вырваться и от бессилия замолотила кулаками по груди Рикарда. – Сцепились, говорите?! Так я сейчас их расцеплю! Вы! Вы… Я вас… Я…
Она хотела было крикнуть, что пожалуется отцу и Квестару, и от Рикарда ничего не останется, но запнулась. Ничего они ему не сделают, она же почти его жена! И он скоро будет иметь полное право не только на вот такие объятия.
На мгновение она застыла, глядя на жениха расширившимися от ужаса глазами, но потом в ее голове мелькнула мятежная мысль – «ну и пусть стану женой, но это будет потом, а сейчас я еще не жена ему» - и Дейдре принялась вырываться с новыми силами.

*совместно

- Ах, милеееди - протянул с укоризной в голосе и смеющимся взглядом принц, на которого ее попытки вырваться производили не больший эффект, чем на древесный ствол -  Зачем кричать. Мы же так близко от деревни, а ну как сейчас бродят тут невдалеке какие-нибудь лесорубы или грибники? Мне-то к слухам не привыкать, а вам, понравятся ли пересуды об этой картине в их изложении. Правда не знаю, какая версия окажется более живуча и расползется далее другой - то ли мы повздорили ещё до свадьбы, то ли наоборот, столь страстно нежимся в объятиях друг друга, что слышно на пол-леса… как по-вашему?

 Казалось, этот человек был сделан не из плоти и крови, а из камня. С таким же успехом можно было бы колотить в скалу. Дейдре раскраснелась и запыхалась, но к свободе не продвинулась ни на дюйм. Слова Рикарда окончательно лишили ее сил и желания кричать. Дейдре прекратила сопротивляться и испуганно оглянулась. К счастью, поблизости в лесу, похоже, никого не было. Дейдре решила сменить тактику.
- Мне кажется, я знаю, как помочь вам расцепить руки, милорд, - проговорила она неожиданно мягко и даже сумела улыбнуться. – Я слышала, в таких случаях нужно действовать не силой, а лаской… Дайте-ка я попробую…
Отвлекая внимание принца, Дейдре протянула руку к его голове, будто собираясь погладить по волосам. А другая рука в это время воровато скользнула к поясу принца – туда, где висел его кинжал.

Рикард и не подумал отпускать ее. Ласковые слова поначалу заинтересовали его, и подумалось, а ну как под таким соусом из борьбы и последовавшего шуточного смирения и выгорит что-то интересное, но не тут-то было. Впрочем, а чего было удивляться. Он и не удивился, и рук не расцепил, и вообще не пошевельнулся, разве что весёлый взгляд принял ехидно-выжидательное выражение, а пересечённой бугристым шрамом ожога левый уголок рта дернулся в усмешке, словно вопрошавшей "И?'

*совместно

Бдительность Рикарда ей, похоже, удалось притупить. Во всяком случае, принц смотрел в ее лицо и взгляда не отводил, а значит, не мог видеть, как она достанет кинжал. Дейдре только того и надо было.
- Ну сколько можно дразниться, милорд? – мурлыкнула Дейдре, устремив на принца почти томный взгляд и кокетливо хлопая ресницами. Она очень осторожно провела рукой по волосам Рикарда, задержала в пальцах одну прядь и принялась накручивать ее на указательный палец. – Может, устроим небольшое перемирие?..
Грогана ему вместе с грогановой бабушкой, а не перемирие! Другая рука Дейдре в это время нашарила кинжал, и леди Райнхольд с торжествующим вскриком выхватила его из ножен.
- Я же говорю – нужно лаской! – победно сверкая глазами, Дейдре поднесла острие кинжала к шее принца. – Ну а теперь – отпустите?

- С чего бы? - как ни в чем ни бывало мурлыкнул он в ответ. Он ощутил шевеление ножен, едва Дейдре прикоснулась к рукояти, и мгновенно прикинув, что сейчас может произойти, успел подготовиться к этому настолько, что удержал даже естественное смаргивание от блеснувшего отраженным светом лезвия так близко от собственного лица.

- А с того, что я сейчас вам горло перережу! – прошипела Дейдре. Ну почему принц не боится? Почему так возмутительно спокоен? Будто она не кинжалом у него перед лицом размахивает, а платочком!
- Или вы считаете, что я на такое не способна? – Дейдре злобно прищурилась. – Неужели забыли нашу вчерашнюю прогулку?

- Режьте - спокойно, теперь уже безо всякой усмешки, отозвался Рикард, чуть поднимая и поворачивая в сторону голову так, чтобы подставить под лезвие передне-боковую часть шеи, где проходит сонная артерия
- Вы, очевидно, тоже забыли ее? Миледи, если вы желаете меня напугать, придется придумать кое-что посерьезнее смерти.  

Он не собирался сопротивляться, наоборот, даже подставил ей шею, и такое поведение ее ошарашило.
Вот враг, вот его горло, вот в ее руке острый кинжал – оставалось сделать лишь одно движение – и…
Она не могла. Видят боги, Дейдре мечтала об этом, но сейчас, когда такая возможность ей представилась, почему-то не могла. Рука, сжимающая кинжал, мелко и противно задрожала. Дейдре медленно отвела ее в сторону, глядя на поблескивающее лезвие с таким видом, как будто это кинжал был виноват в том, что она не сумела вонзить его в шею Рикарда.
- Вы что же, совсем не боитесь смерти? – спросила Дейдре, подняв голову и глядя в глаза Рикарда с каким-то новым, изучающим выражением. – Но почему? А чего же тогда боитесь?

*совместно

Глаза, смотревшие на нее из прорезей маски, смотрели теперь серьезно и так же изучающе. Рикард не заметил ни ее дрожи, ни колебаний, а изменившийся тон ее голоса произвел странное действие. Что-то дрогнуло в его взгляде. Ответил он не сразу, а когда заговорил - звучал его голос как-то бесцветно.
- Смерть это далеко не самое страшное, что может случиться с человеком. Я жду ее уже много лет, потому что иного лечения от моей болезни нет. Глупо бояться того единственного, что способно прекратить эту постоянную маету… и боль. Боюсь… да чего мне бояться. Разве что того, что эта дрянь доберется до моих глаз раньше, чем убьет? Ну так то тоже не страшно, я всегда смогу опередить ее.
Не доводилось ещё Рикарду так откровенничать ни с кем. По одной простой причине - никто не смел задавать ему прямые вопросы, да ещё на такие щекотливые темы. Разве что Элизабет когда-то давно тоже спрашивала что-то в этом роде. На прямой вопрос всегда проще дать прямой ответ. Но ответ этот, будучи облачён в слова, показался на языке таким горьким, что Рикарду стало тошно. Это же прозвучало как жалоба! Ещё надумает пожалеть его, вместо того чтобы ненавидеть! Хрен редьки не слаще. И он оборвал себя, добавив уже с ехидцей
- Только вот довольно странный это разговор для рассветной прогулки будущих новобрачных, вам не кажется? К тому же, каким способом мои страхи помогут вам освободиться? Вы, я вижу, этого отчаянно желаете.

Рикард изменился – Дейдре это видела. Он стал серьезнее и будто снял маску, хотя по-прежнему оставался в ней. Он заговорил, и его голос тоже был теперь другим. Как странно… Дейдре даже не задумывалась раньше, что его болезнь может приносить такие мучения, по сравнению с которыми смерть кажется избавлением. Дейдре вздрогнула. Ей показалось, что яркий беззаботный пейзаж вокруг ненадолго померк и затянулся черной дымкой. Потрясенная словами принца, она молча смотрела, слушала и… нет, не сочувствовала, но испытывала странное чувство. Как будто ее подвели к краю ужасной пропасти, дна у которой не видно. Почему-то вспомнилась Дайза, но впервые за все время после ее гибели Дейдре думала не о мести, а о том, что сестре ведь тоже было так больно, что смерть стала для нее избавлением. Только боль Дайзы была не физической, а душевной.
Теперь Дейдре слышала о мучениях, преследовавших Рикарда. Слышала и не могла не ужасаться, попробовав себе их представить. Ей бы сейчас торжествовать – судьба, получается, отомстила уже за Дайзу. Такая жизнь в самом деле ужаснее смерти. Но торжествовать не хотелось. Странное что-то творилось с ней этим утром. Может, это из-за беременности она стала такой мягкотелой?
Дейдре была благодарна Рикарду за то, что он вернулся к прежнему тону.
- Что ж, милорд, в таком случае, вы неуязвимы. Признаю свое поражение…
Дейдре потянулась и аккуратно вернула клинок в ножны, а затем снова посмотрела на Рикарда.
- Вы правы, я хочу освободиться и, так понимаю, что теперь самое время поторговаться с вами. Что вы скажете о восхитительных лепешках с сыром и не очень разбавленном логрийском вине? Подойдет вам такой выкуп?

Рикард вздохнул с облегчением,не услышав ни слов сочувствия ни слов злорадства. Его вдруг затопила горячая волна благодарности, и, как это ни казалось странным ему самому - уважения. Ее ошеломленное молчание поначалу напрягло и его, но девушка приняла подсунутую им лазейку, и воспользовавшись ею и тоном своим и фразой разом разрядила внезапно накалившийся воздух. С уже совершенно другим интересом, принц внезапно понял,что девушка эта не только красива, горяча и своевольна, но и умна. Было ли то умом или чуткостью,или и тем и другим, к чему было об этом размышлять, главное что оно было. И Рикард снова продолжил прежнюю игру, сощурился, изображая смешливую задумчивость.
- Нну…. Поначалу я все намеревался дождаться, когда вам в голову придет мысль не требовать свободы в приказном тоне, а просто сказать "пожалуйста". Потом понял, что не дождусь этого знаменательного момента и решил стребовать у вас, как минимум, поцелуй, в назидание. А теперь вы предлагаете выкуп… знаете, горячие лепешки представляются очень соблазнительными, и я уже готов сдаться, но… кем же я буду, если, имея возможность всё-таки заработать поцелуй, соглашусь вместо него на лепешки, пусть даже самые вкусные на свете?

*совместно

Дейдре посмотрела на Рикарда так, словно увидела впервые. Возможно, потому, что теперь смотрела на него без той пелены ненависти, которая раньше всегда была перед ее глазами? Ей больше не казалось, что он издевается, чтобы вывести ее из себя, унизить или поглумиться. Принц просто веселился, поддразнивая Дейдре. Ей тоже стало весело, хотя к этому веселью примешивалось искреннее удивление. У Дейдре в голове не укладывалось – как можно шутить со своим злейшим врагом? Но вот можно же. Более того, от этого даже можно получать удовольствие. Как все это странно…
- Вы будете весьма прозорливым и практичным человеком, ваше высочество, - ответила Дейдре, старательно копируя его тон. – Ведь поцелуй раньше или позже вы и так получите, а вот шанса попробовать таких лепешек у вас может больше и не быть. Поверьте мне, они просто божественны. Чтобы их испечь, жена трактирщика встает еще до рассвета, и к этому времени уже должна бы достать их из печи…
Дейдре замолкла и сделала вид, что принюхивается.
- Мне кажется, я даже отсюда чувствую их аромат… Хорошенько подумайте, милорд, прежде чем сделать свой выбор!

Рикард утрированно изобразил задумчивость, даже облизнуться не поленился, а потом покачал головой.
- Вы поистине великая искусительница. Но все же у меня сильное предчувствие, что если я соглашусь на ваши условия выкупа, то вы получите повод до конца жизни припоминать мне, что я сменял ваш… подумайте, ВАШ поцелуй, на какую-то лепешку. А потому…
Он быстро наклонился и коротко поцеловал девушку в кончик носа.
- Вот так. Пусть будет выкуп на ваших условиях, но все-таки немного своего я не упустил.
Он расцепил руки, отшагнул назад, и, склонив голову, со смешливым прищуром поинтересовался
- Ну, госпожа искусительница, на кого вас подсадить? На Алю… или может быть на Даллта?

Невозможно было не улыбнуться в ответ на его слова. Слишком комичной рисовалась в воображении Дейдре сцена, где она упрекает Рикарда том, что он так дешево ценит ее поцелуй.
Когда принц склонился к ней, Дейдре уже не сомневалась, что он поцелует ее по-настоящему и даже прикрыла глаза. Что такое, в сущности, поцелуй, пусть и врага? Тем более такого врага, который сейчас почти что не враг…
Получив короткий чмок в нос, Дейдре открыла глаза и с недоумением уставилась на Рикарда. Такого поцелуя она совсем не ожидала, и теперь не знала, обрадоваться, что легко отделалась, или разобидеться… непонятно было, впрочем, за что обижаться, но странное чувство разочарования все же осталось.
Но стоило Рикарду задать вопрос о том, на какого коня ее подсадить, как Дейдре сразу же забыла обо всем. Ее глаза жадно загорелись, она восторженно и немного недоверчиво – вдруг снова какой-нибудь подвох? - посмотрела на Даллта, затем снова на Рикарда.
- На Даллта! – будто испугавшись, что Рикард передумает, выпалила торопливо Дейдре и, вспомнив кое-что, прибавила:
- Пожалуйста…

*совместно

Глаза принца весело блеснули. Он тихо свистнул сквозь зубы, привлекая внимание жеребца, который, на то время, пока был предоставлен сам себе успел отойти на несколько шагов - не то соблазненный молодыми листиками на кустах, окружавших дорогу, не то принюхиваясь к белой кобылке, предусмотрительно державшейся поодаль от него. Вороной вскинул голову, поглядел на хозяина, словно колеблясь, но все же подошел, и тряхнул головой, звякнув кольцами уздечки.
Рикард протянул девушке руку, церемонно подвел ее к жеребцу, и, склонившись, подставил руки под ее голень.
- Только поосторожнее. У него спина раза в полтора шире чем у тех лошадей, к которым вы привыкли. Не гоните, а то будете вечером ходить враскоряку, а это никак не подходит столь прелестной леди.

Почти не веря, что все это происходит наяву, Дейдре, очутившись на спине Даллта, в самом деле непривычно широкой, восхищенно провела рукой по его черной гриве. Предупреждение Рикарда она услышала и даже была с ним полностью согласна, но не было никакой уверенности в том, что она сумеет удержаться от этого искушения – въехать на всем скаку на Даллте в деревню, пугая утренних прохожих. Ну как можно вяло плестись, когда под седлом – такое сокровище?! Дейдре чувствовала его силу даже когда конь просто стоял на месте. Что же будет, когда он поскачет во весь опор? Она никогда не простит себе, что упустила шанс узнать это.
- Я буду очень, очень осторожной, милорд, - соврала Дейдре, глядя на Рикарда сверху вниз. – Да тут и некогда будет разогнаться… Деревня уже вон за теми соснами.

- Успеете и разогнаться. Нам еще обратно ехать - хмыкнул Рикард, перестегивая пряжку путлища, чтобы поднять повыше левое стремя. Утвердив на нем ногу Дейдре, и убедившись, что длина достаточна, обошел своего любимца, попутно погладив его по шее, и принялся возиться с правой пряжкой  - Вы же изначально собирались посмотреть, на что он способен, не так ли?
Он поднял на нее смеющиеся глаза, явно наслаждаясь эффектом
- Моя милая леди, ваш будущий супруг кто угодно - жестокосердный злодей, безмордое страшилище, может быть даже нечисть во плоти, но только не глупец. Не думали же вы, что я поверил в то, что вы вывели Даллта на выгул собственноручно, хотя это обязанность конюхов. Да притом вывели не только в полной узде, но даже и под седлом. И явно не ожидали наткнуться на меня, ведь верно?

*совместно

То, что Дейдре почувствовала после слов Рикарда, отдаленно можно было назвать стыдом, хотя это больше походило на досаду, что ее планы так легко были раскрыты.
- Но… вы же ничего не сказали… не рассердились… - растерянно начала было Дейдре, собираясь спросить о причине такого поведения, но тут принц закончил со стременами, и она почувствовала, что не в силах больше терпеть. Пусть она покажется невежливой и невоспитанной, сейчас не хотелось думать ни о чем. Ей казалось, она оседлала не коня, а стихию. Сдержанную, но от этого не менее мощную. И эта стихия позволяет собой править… Ну о каком терпении могла идти речь? И о какой осторожности?
Дейдре сорвалась с места, будто выпущенный вредным ребенком камень из рогатки. Ее охватил какой-то дикий восторг. Даллт скакал быстро, уверенно, и чувствовалось, что он способен так скакать еще очень долго… и что может гораздо быстрее.
Дейдре совершенно потеряла связь с реальностью, ей хотелось только одного: вперед и как можно быстрее. Даллт, будто угадывая ее желание, скакал все быстрее, приводя тем самым наездницу в состояние полного и абсолютного восхищения.
Деревня будто выскочила на них из-за деревьев, но Дейдре и не подумала придержать Даллта. Сонные улицы были пустынны, только метнулась из-под копыт зазевавшаяся собака, да тревожно закудахтали и отпрыгнули подальше от дороги копавшиеся на обочине куры.
К трактиру Дейдре пришлось возвращаться – они с Даллтом его попросту проскочили.
Задыхаясь и счастливо улыбаясь, как ребенок, заполучивший желанную игрушку, Дейдре огляделась вокруг, ища взглядом Рикарда.


Ответить девушке принц не успел. Но зато успел отскочить в сторону, потому что, находясь при стремени увидел, как дернулась нога Дейдре, посылая жеребца в галоп, и только благодаря этому не полетел кувырком. Поглядел вслед унесшемуся вихрю, и хмыкнул. Ну, этого следовало ожидать, наверное. Что ж, эту особенность характера тоже надо запомнить. Забавно, как мало люди отдают себе отчета в том, что их поступки дают другим людям ключ к пониманию их мышления, а значит, к возможности при желании, влиять на них. И наглядная демонстрация того, что его будущая супруга всегда стремится делать то, чего желает, вне зависимости от того, насколько это нерационально, была немаловажной.
Хуже было другое. Аля, увлеченная примером вороного, а главное, тем, что он унес на себе ее хозяйку, не знавшая что теперь делать, и оставшаяся на время их беседы без присмотра, тоже потрусила в сторону деревни. Благодарение богам еще что не слишком быстро, видимо пребывая в растерянности. Рикард успел догнать ее, предусмотрительно забежав сбоку, а не сзади, чтобы не испугать. Схватил за свисающие поводья, остановил, какое-то время оглаживал, разговаривая с ней, чтобы успокоить, потом перебросил поводья через шею, поднялся в седло, и направил ее по дороге крупной рысью, не тратя времени на то, чтобы подогнать стремена. Благо, усидеть на изящной веденке было легко и без них. И правильно делал, что не спешил. Выехав на главную улицу он как раз увидел, как останавливается у трактира Дейдре, причем останавливается лицом к ним, явно приехав с противоположной стороны. Подгонять лошадь и торопиться Рикард не стал, подъехал к девушке все той же рысью, остановил белую и, с удовольствием осматривая красавицу на рослом черном коне, поцокал языком.
- Ай-яй-яй! Как же так, ведь вы же грозились успеть позавтракать до моего приезда. Неужто старина Даллт так разленился?

– Он прекрасен! – Дейдре была пока что не в состоянии ехидничать под стать Рикарду. – Он не способен лениться! Он…
Дейдре посмотрела на Алю и немного опомнилась. Ее лошадка была очень обидчивой и тщеславной, и не стоило расхваливать в ее присутствии другого коня.
– Просто мы так долго вас ждали, что решили немного покататься по округе! – заявила она, с насмешливым вызовом глядя на Рикарда. Вранье ее было очевидным, но Дейдре это не смущало. Неужели последнее слово так всегда и будет оставаться за Рикардом? Чтобы этого не случилось, Дейдре была готова пойти даже на откровенную ложь.
Двери трактира открылись, и показалась хозяйка с ведром, полном грязной воды. Она прошлепала по двору, явно подыскивая место, куда эту воду можно выплеснуть, и тут заметила высоких гостей. Тихо ойкнув, женщина торопливо пристроила ведро за собачью будку и подбежала к Дейдре и Рикарду, кланяясь на ходу.
- Добро пожаловать, ваши милости! – почтительно проговорила хозяйка. – Чего желаете?
- Сырных лепешек! – Дейдре не успела подумать, как будет выкручиваться, если трактирщица сегодня их не пекла, как хозяйка, закивав, попятилась к трактиру.
- Идемте, ваше высочество, - Дейдре так посмотрела на Рикарда, как будто собиралась посвятить его в очень важную тайну. – Вас ждет незабываемый завтрак!

*совместно


- Он будет незабываемым уже хотя бы потому, что он - первый, который я имею честь разделить со столь прекрасной дамой - отозвался Рикард с высокопарной прочувствованностью лучших традициях куртуазных рыцарей из сентиментальных баллад, даже поклониться не поленился, однако и эта, столь не вяжущаяся с его обликом галантная фраза сопровождалась веселыми смешинками, пляшущими в глазах. Неплохая была игра в идеального рыцаря, особенно же потому, что теперь уже оба участника игры принимали ее за игру, и могли получить от нее удовольствие. Так что, продолжая соответствовать роли Рикард и руку своей даме поцеловал галантно, и предложил ей свою, и повел в деревенский трактир с той торжественностью, с какой в дни Большого совета в конце года, король выходил в пиршественный зал об руку с королевой.
Общая комната трактира, правда, не очень походила на трапезный зал Ал-Антара. Низкая, прокопченная комната с длинными общими столами и лавками по обе стороны каждого, сосновая стойка вся изгнившая понизу от частого мытья пола, связки кореньев и трав по углам, пучки бореца над косяками маленьких окошек, столешницы, испещренные темными, въевшимися пятнами от пролитого эля, и зарубками от ножей, полумрак, несмотря на то, что солнце уже поднялось, и снаружи уже сияло яркое утро… Обычный деревенский трактир. Впрочем, потянув носом, Рикард был приятно удивлен - здесь не пахло застарелым запахом тушеной капусты и подгоревшего масла, а наоборот, действительно аппетитно пахло чем-то свежевыпеченным.
В зале было почти совсем пусто, если не считать девчушки лет тринадцати, домывавшей пол, и грузного, неопрятного парня, весьма несчастного вида, который ковырял в деревянной миске какую-то кашу, и был так поглощен этим занятием, что не заметил вошедших.
Хозяйка, между прочим, не спрашивая, куда угодно будет сесть господам, торопливо направилась вперед них, к единственному из столов, который был задвинут в угол комнаты, и был, в отличие от своих классических длинных коллег, рассчитан явно не больше чем на шестерых.
Скамейка под Рикардом угрожающе скрипнула и закачалась, когда он, усадив свою даму, сел и сам, Спасибо хоть не упала, и на том ладно.
Хозяйка уже успела улететь куда-то, и Рикард, бросив быстрый взгляд по сторонам, поинтересовался.
- И часто вы здесь бываете, миледи? Эта женщина явно хорошо вас знает, и явно не только понаслышке.

Безупречное поведение принца, который торжественно ввел Дейдре в деревенский трактир, одарив при этом комплиментом, вызвало у леди прилив совершенно ребяческого веселья. Несоответствие окружающей обстановки их важному шествованию только усиливало это веселье.
Дейдре пыталась придумать какую-нибудь остроумную шутку в тон Рикарду, но ей было слишком весело. Не хотелось ни о чем думать, кроме предстоящего завтрака.
Дейдре привычно уселась на свое любимое место, бесцеремонно облокотилась о старую, но старательно вычищенную столешницу, переплела пальцы, уложила на них подбородок, и в такой крайне неподходящей для леди позе принялась разглядывать практически пустой зал, хотя он не представлял никакого интереса. Но таращиться прямо на Рикарда ей показалось неудобным, хотя разглядеть его вблизи, в спокойной, неофициальной обстановке Дейдре очень хотелось.
Но когда принц задал вопрос, Дейдре уже с полным правом посмотрела в его лицо. За маской было непонятно, он издевается или просто пытается поддерживать беседу. Для простой беседы слишком ярко блестели его глаза. Дейдре даже почудился в них вызов, и она приняла его так же охотно и с таким же азартом, с каким Шандор всякий раз принимал приглашение к игре.
- Меня здесь очень хорошо знают, вы правы, - ответила она, глядя в его глаза, в которых, казалось, то и дело вспыхивали ехидные искорки. – Ваша будущая супруга часто проводит свое свободное время в деревенском трактире. Вам кажется это недопустимым?
Дейдре прищурилась и ждала ответа Рикарда, как кошка, подстерегающая копошащуюся в своей норке мышь.
«Ну скажи, что такое поведение недостойно леди…», - мысленно просила она Рикарда и готовила заранее свой гневный ответ

- Мне? - Рикард прыснул со смеху - Моя милая леди, если бы вам довелось прожить хоть полдюжины дней в той деревушке, в которой я рос, или в походных лагерях, в которых провожу большую часть жизни - вы бы поняли, что в моих глазах это заведение выглядит вполне уютным, и достаточно респектабельным. Да я бы и против портового кабака бы не имел ничего против, при условии, разумеется, что с вами был бы я сам, или кто-то кому я достаточно доверяю, для того, чтобы быть уверенным в вашей безопасности. Но здесь - не портовый трактир, и даже не вечер праздничного дня, когда толпа пьяных мужиков может… обидеть…. леди, так что не вижу причин возражать. Уж так случилось, что мое воспитание в детстве изрядно отличалось от принятого в обществе, и сформировало меня куда как раньше, чем я попал в замок. Старого пса новым фокусам не научишь, так что правилам высшего света я и сам подчиняюсь весьма редко.

*совместно

Тем временем солнце, окончательно отцепившись от еловых верхушек, протянуло в трактир свои теплые лучи. Вспыхнули бутыли, завлекательно стоявшие на полке, потеплели круглые бока кувшинов и горшочков, пол и столы украсились золотистыми прямоугольниками, и в повисших лучах света заплясали искрящиеся пылинки.
На Дейдре тоже попало – она неохотно поморщилась и отодвинулась – солнце било ей прямо в глаза. А Рикард оказался в тени, и теперь ей не было видно выражения его глаз.
Хозяйка как-то незаметно появилась возле стола и принялась хлопотать, выставляя на стол угощение: долгожданные лепешки, которые так и манили своей прожаренной корочкой, замечательно запотевший кувшин – явно принесенный из подвала – и два кубка.
При виде любимых лепешек Дейдре почувствовала такой голод, будто она не ела несколько дней подряд.
- Угощайтесь, милорд, - подавая пример, она схватила одну лепешку, невольно зашипела, потому что та была еще горячая, отломила кусочек и отправила его в рот. Едва проглотив его, она отломила другой и бросила в спину уходящей хозяйки:
- И орешков с медом принеси!
О том, что во время трапезы положено говорить, Дейдре вспомнила только тогда, когда с первой лепешкой было покончено.
- Завтракать здесь гораздо вкуснее, чем в замке, - сообщила она Рикарду так, будто открывала великую тайну. – Хотя у нас можно потребовать все, что угодно…  я даже не понимаю, почему, но здесь мне все-таки нравится больше.

Рикард с удовольствием принюхался к угощению, пригубил, едва омочив губы, из кубка, и, вдруг, помрачнел, да так, что казалось, что тень от маски растеклась по всему лицу, даже глаза потемнели, он медленно поставил кубок на стол.
- Похоже, я забылся. Не знаю, как. Забыл, кажется, впервые в жизни. Приношу свои извинения, миледи, но я не могу позволить себе это угощение.

Сытая Дейдре бывала обычно гораздо мягче и добрее, чем голодная Дейдре. Расправившись с завтраком, она довольно жмурилась, вполне благожелательно поглядывая на собеседника, время от времени подхватывала ложкой из миски тягучую янтарную струю меда, топила в ней орешек и с выражением бесконечного блаженства отправляла в рот.
 Внезапную перемену настроения Рикарда Дейдре не сразу заметила, только ощутила странное беспокойство, как будто резко похолодало или на солнце набежали тучи. Но за окном все было по-прежнему.
Дейдре непонимающе посмотрела на Рикарда.
- Забылись? Не можете себе позволить? - переспросила она. - Но… почему?

Рикард, вместо ответа коснулся кончиками пальцев уродливых, выбухающих рубцов, которые тянулись из-под края маски по низу левой щеки, переходя через край челюсти на боковую поверхность шеи.
- Из за вот этого. Я стараюсь не есть и не пить в чьем-либо присутствии, потому что зрелище это… малоаппетитное.
Правый уголок губ приподнялся в попытке изобразить усмешку, но вместо язвительности, получилась горечь
- Сожалею, моя леди. Титул первой принцессы Кэйранда и герцогини Астерской вам достанется ценой того, что придется жить с чудовищем. Обыкновенным, физическим чудовищем. Младенцами я не завтракаю, поголовными казнями не наслаждаюсь, но все-таки часть того, что обо мне рассказывают действительно правда. Я и правда “Безмордый”.

Все вокруг неуловимо изменилось. Будто кто-то сдернул золотистый покров с действительности и залил ее чем-то серым. Веселое и беззаботное настроение пропало, как и желание шутить. Но и воевать больше не хотелось.
Дейдре внимательно следила за движением руки Рикарда. Шрамы смотрелись жутко, но еще более жутко было думать о том, что скрывается за маской. Она только сейчас задумалась над сутью прозвища, данного Рикарду. Раньше слово «безмордый» вызывало у нее лишь одну ассоциацию – скрывшийся под маской враг. Но теперь она уловила иной, более зловещий смысл. «Без лица». Вместо лица – жуткие шрамы. Которые, как он сам недавно говорил, причиняют невыносимую боль.
Дейдре редко бывало стыдно, но сейчас то чувство, которое она испытывала, было именно чувством стыда. Позвать принца на завтрак, расхваливать выпечку и прямо на его глазах уминать лепешки, в то время как он не мог себе позволить проглотить ни кусочка было даже не глупой выходкой взбалмошной избалованной девицы, это было чем-то настолько отвратительным, что Дейдре захотелось забраться куда-нибудь под стол и там переждать, пока это мерзкое ощущение прекратит ее терзать.
Чтобы скрыть от Рикарда свои чувства, Дейдре решила сменить объект обсуждения.
- Не обольщайтесь, Ваше Высочество. Вам тоже досталось сомнительное счастье, поверьте. Кстати, раз уж вы заговорили о замужестве, имейте в виду, что вместе со мной вы еще берете Шандора, Аспарку и Алю. Без них я никуда отсюда не поеду.

На несколько мгновений он аж дыхание задержал. Едва удержался от того, чтобы не прикрыть в облегчении глаза. Медленно выдохнул, почти физически ощущая, как с этим выдохом выходит из легких так внезапно заполнившая их мутная тяжесть. И улыбнулся, на этот раз уже по-настоящему.
- Ну, уж этим вы меня точно не напугаете, милая леди. С собаками и лошадьми я лажу куда лучше чем с людьми. Шандора после вчерашнего, мне, правда, немного жаль, но собаки лучше людей. Получив урок они мотают его на ус, и в дальнейшем, попросту не повторяют ошибок, а не копят обиды, чтобы выплеснуть их в подходящий момент. А вообще… нет. Простите, все-таки жажда. - он все-таки приподнял кубок, принюхался, потом взял со стола тканевую салфетку, сложил ее в несколько раз, прижал одной рукой под маской, а второй, поднес-таки кубок к губам. Белая ткань под пальцами окрасилась тонкой алой полоской, просочившейся из-под металла. А Рикард продолжил, чтобы не заострять на этом ее внимание - А вообще, вы мне вчера не ответили. Откуда у вас такой великолепный пес?

- Из Беллонии, - он все-таки выпил, и чувство стыда Дейдре вскоре отпустило, к тому же, рассказывая о Шандоре, она всегда приходила в хорошее расположение духа.
- Беднягу нашел мой кузен, Анджей. Шандор тогда был совсем не такой – маленький, беспомощный, и ему все время не хватало молока. Тогда я забрала его к себе и выкормила. Я гостила в то время у Дареллов. Шандор – это лучший подарок, который я оттуда привезла.
Дейдре тоже отпила из своего кубка и в свою очередь спросила:
- А у вас есть любимец? Кроме Даллта? Пес или кто-то еще?

- Надо же - Рикард почти не улыбнулся, но глаза его, казалось, потеплели. - Это ведь вериданский молосс, если не ошибаюсь. Говоря откровенно, я ни разу в жизни не видел ни одного из них, видел лишь гравюры, и полагал, что эта порода давно исчезла даже в Беллонии. А ведь нашелся. Хорошо бы, в таком случае, выписать ему невесту, оттуда же. Грех терять такие породные качества, можно было бы возродить породу.
Он поболтал вином в кубке, и поставил его на стол. Распадающиеся ткани лица под маской ощутимо жгло от вина, просочившегося сквозь сквозную язву на щеке, которое он и промокал салфеткой под нижним краем маски, и, несмотря на то, что вино оказалось действительно вкусным, подавил желание выпить еще. Вместо этого жестом подозвал хозяйку, попросил кувшин воды, и посмотрел через стол на девушку с отчетливым любопытством в глазах.
- Вы все-таки удивительны, знаете вы об этом, милая леди? Мог ли я подумать еще вчера вечером о том, что вы подарите мне удовольствие вот так вот, сидеть за одним столом, и с искренним интересом беседовать о питомцах. Воистину правы друиды, говоря, что в этом мире все не то, чем кажется. И, нет, у меня нет никого. - он принял кувшин и еще пару кубков, жестом отослал хозяйку, и принялся наливать воду сам. - Видите ли, когда я был совсем мальчишкой… лет, кажется, шести, сэр Лаймор принес однажды из леса двух волчат. Совсем крохотных, полуслепых сосунков. Один оказался совсем слабеньким и умер на следующий день, а второго я выкармливал из рожка, который сам и выпилил. - он внезапно весело хмыкнул, припоминая те давние дни - Примечательно было то, что в деревне была лишь одна коза, и молока, мягко говоря, не хватало. Сэру Лаймору пришлось врать напропалую, что я схватил лихорадку, и молоко нужно для лечения, и я почти две дюжины дней не выходил из лачуги изображая “больного”, чтобы нам продолжали выделять молоко. Давали, конечно, немного, но малышу хватало, а потом мы перевели его на отвар из костей. Рос он быстро, а сэр Лаймор учил его, как обучают обычного пса. Волк очень быстро завел привычку спать со мной, и, надо сказать, что в том климате такой обогрев лежанки оказался невероятной удачей. Мы с ним были большие друзья. - Рикард сложил салфетку сухой стороной, вновь приложил под нижний край маски и отпил воды. Фух. Совсем другое дело. - Он прожил у нас лет пять, стал матерым зверюгой, по грудь мне ростом, но чуть менее чем за год до окончания нашей там жизни его задрал медведь. По моей в общем-то вине, он меня защищал.
Салфетка промокла под пальцами, но, хвала всем богам, на этот раз Дейдре не было этого заметно.
- Поэтому с тех пор я дал себе два зарока - никогда больше не заводить питомца, и никогда больше не позволять себе трусости. Оба держу до сих пор. Даллт, ведь, по большому счету и не питомец вовсе а боевой партнер. Первый мой конь, который пережил хоть одну боевую кампанию от начала и до конца. Потому-то я и не пытался давать имена ни одной из своих лошадей, как я уже и говорил. - он поставил кубок на стол - Скажите, а почему вы так разозлились, когда я сказал вам об этом? Неужели для вас оказалось новостью то, что лошади в боях часто погибают? И вы всерьез полагали меня бездушной скотиной за то, что я это допускаю?

Мысль о возрождении породы была просто блестящей, и Дейдре, слушая Рикарда, недоумевала, почему же она ни разу за все то время, что Шандор был с ней, не додумалась до этого сама. Если поторопиться и послать гонца в Беллонию, и если все пойдет как надо, то щенки появятся…
Дейдре погрузилась было в мечты и подсчеты, но быстро забыла о них, услышав в свой адрес самое неожиданное определение, какое меньше всего могла ожидать услышать.
А ведь Рикард был прав. Она и сама не понимала, как это произошло, что враг, каким был еще сегодня на рассвете для нее Рикард, вдруг меньше чем за несколько часов стал для нее чуть ли не… приятелем? Может, друиды варили сегодня в лесах какое-то зелье? Иначе как объяснить это ее помешательство? Не может многолетняя ненависть за одно только утро исчезнуть, так не бывает!
Но если не бывает, то куда же она подевалась?
Дейдре смотрела на Рикарда настороженно, серьезно и сосредоточенно, пыталась снова возненавидеть – если не так, как накануне в подвале, когда натравила на него Шандора, то хотя бы так, как сегодня утром в конюшне, когда он сорвал ей столь тщательно продуманный план. Пыталась – и не могла.
Рикард не был чудовищем. Не может быть чудовищем тот, кто в детстве собственноручно выкормил волчонка. Не может быть чудовищем тот, кто признается в своей трусости, пусть и давней. Не может быть чудовищем тот, в ком смерть питомца оставила такой глубокий след.
Дейдре совсем растерялась. Как относиться теперь к Рикарду? За столько лет она привыкла к своей ненависти, и теперь, лишившись ее, чувствовала себя, как ребенок, оставшийся один посреди незнакомого леса.
Задумавшись, она крутила в руках кубок, в котором осталось еще немного вина, и рассеянно следила за тем, как перекатывается по его стенкам темно-красная жидкость.
- Я разозлилась на вас за ваше равнодушие, - ответила Дейдре, не испытывая больше ни капли злости и отчего-то не решаясь по-прежнему прямо посмотреть в лицо Рикарда. – Вы так сказали тогда… как будто вам все равно, сколько их погибнет – одна или двадцать одна. Я и подумала, что вам все равно… я же не знала…
«Не знала, что вы можете испытывать нормальные, человеческие чувства» - едва не ляпнула она и, пытаясь скрыть неловкость, предложила:
- Может, оставите Даллта у нас? Он с вами уже давно, рискуете привязаться. Взамен можете выбрать любого коня, кроме Али и Аспарки, само собой. Он такой сильный, такой быстрый… Мы бы с ним…
Дейдре не договорила и мечтательно улыбнулась, представляя, как бы она шикарно смотрелась на вечерних прогулках верхом на Даллте, особенно если бы ей в спину светила бы полная луна или красное закатное солнце. Да крестьяне с ума от страха посходили бы. А сколько новых ужасающих историй о ней бы тогда придумали…
- Ну как? Согласны?

- О-о, нет - помотал головой Рикард, выпрямляясь на лавке. Мечтательная улыбка девушки, вкупе со всем тем, что он успел о ней понять за эти два дня, да еще ее манера ездить верхом, сложились в такую картину, что он не удержался от смеха.
- Вы бы с ним всю округу на уши поставили. Так и вижу вас, ночью, в черном балахоне с капюшоном, верхом на Даллте, с пылающим копьем в руках, мчащуюся по деревенским улицам. Кажется, такое развлечение было бы как раз в вашем вкусе?
Выражение лица девушки в пояснениях не нуждалось, и Рикард вновь рассмеялся, поняв, что угадал.
- Увы, должен попросить прощения, Даллта я не отдам никому. Говорю же - это боевой товарищ. Таких не отдают никому, кроме Безликой, да и ей - не по своей воле. Но-о - он слегка акцентировал это “но”, чтобы дать понять, что самое интересное начнется именно сейчас, подался вперед, и почти зашептал - Но теперь я знаю, чем вас порадовать, и, будьте покойны, применю это знание в свой черед.
Сделав это туманное заявление он вновь выпрямился, и поглядел на нее с почти мальчишеским выражением, “что? запутал я тебя? ну-ка думай”

*совместно

Отказ Рикарда Дейдре не удивил и, что странно, даже не расстроил. Нужно быть совершенно равнодушным и черствым, чтобы добровольно отдать такое сокровище, каким был Даллт.
Дейдре улыбнулась – предположение Рикарда попало в точку. Ничего, пусть только вернется вместе с Даллтом из своего похода, - а там уже и свадьба, и Дейдре получит законную возможность утаскивать из конюшни это черное совершенство и кататься, сколько ей вздумается. Только уже, увы, не по окрестностям Крэйстона.
Дейдре даже не заметила, что думала о будущей свадьбе уже без возмущения и внутреннего протеста, а скорее деловито, выискивая для себя все новые и новые преимущества.
Загадочные слова Рикарда задели за живое ее любопытство, и она, отодвинув в сторону кубок и мисочку с медом, как будто они мешали ей говорить с принцем, с подозрением посмотрела в его скрытое под маской лицо. Выражение светлых глаз Рикарда было самым что ни на есть хулиганским.
- Чем же меня можно порадовать? – нетерпеливо спросила Дейдре. – Даллта вы отказались мне дарить, а огненного копья у вас точно нет. Так чем же?

- Ну, во-первых, всякому, уважающему себя человеку, надлежит сделать своей нареченной подарок на свадьбу. - Рикард облокотился о стол, и невольно улыбнулся, сообразив, что неосознанно пародирует менторскую манеру Хвама, в те минуты, когда тому приходило желание поучить молодежь уму-разуму - Еще полагается дарить нечто значимое - когда супруга дарит мужу ребенка. Я имею в виду именно значимые дары, а не всякую мелочь, которая в поводе не нуждается, и может быть подарена просто по настроению. Так вот, поскольку о вашей страсти к лошадям я заранее не знал, то пока что придется мне оставить это знание при себе, до той поры, когда придет время. А к помолвке и свадьбе, помимо всякого обычного, что полагается новобрачной, привез вам нечто необычное.
Черт. Это оказалось труднее, чем думал. Ну как охарактеризовать такой “подарок” который собственно вовсе не подарок, потому что не может стать собственностью? А с другой стороны.. Да ну все эти риторические исхитрения, проще ж рассказать все как есть.
- Скажите, вы слышали что-нибудь об аспарском храме Тысячи Костей?

Любопытство Дейдре уже достигло своего предела. Она даже заерзала на лавке от нетерпения, будто готовилась в любой момент вскочить со своего места и наброситься на Рикарда, если он не расскажет, что за подарок ей приготовил.
Подарки Дейдре обожала. Настоящие подарки – то есть те, которые не были заранее выпрошены, а были неожиданными. Но почему-то даже не предполагала, что Рикард станет ей что-то дарить. И вот теперь Дейдре больше всего на свете хотелось знать, что же подарит ей будущий супруг.
Упоминание о храме сбило ее с толку. При чем тут храм к ее подарку? К тому же, про него в Лансе говорили что-то жуткое…
- Дядя Джер что-то такое упоминал несколько раз, - наморщив лоб, припомнила Дейдре. – Я тогда мало что поняла. Только что-то про ужасные пытки. Но мне кажется, вы пытаетесь уйти от ответа!
Дейдре наклонилась вперед над столом, чтобы лучше видеть смеющиеся светло-серые глаза.
- Если вы сейчас же не расскажете мне про подарок, я… я…
И запнулась. Угрожать Рикарду ей было совершенно нечем.
- Я даже не знаю, что тогда сделаю! – довольно неубедительно закончила фразу Дейдре.

- Вы лопнете от любопытства, и тогда, уже при всем желании ничего не узнаете - с нарочитым сочувствием протянул Астер, вновь подливая в кубок воды - Так что, на вашем месте, я бы поостерегся, очень уж печальный это был бы исход. Так вот. - он поудобнее устроился на скамье, передвинулся на ней так, чтобы иметь возможность прислониться спиной к спине, и теперь смотрел на нее сбоку, повернувшись к ней здоровой стороной лица. - Храм Тысячи Костей существует в Бадеме уже несколько сотен лет. Но храмом он называется весьма условно, поскольку не посвящен никакому божеству, и никаких религиозных ритуалов там, насколько мне известно, не отправляют. По легендам, когда-то на том месте, где сейчас выстроена крепость Храма некогда было капище какого-то кровавого божества, принимавшего человеческие жертвы. Божество давно забыли, и жертвоприношения на тамошнем алтаре приноситься перестали, но, не то по старой памяти, не то, полагая что на этом месте злодеяние превратится в жертвоприношение, десятками лет, те, кто хотел по каким-то причинам избавиться от новорожденных детей, приносили туда своих младенцев. Незаконнорожденных, больных, нежеланных, самых разных. У нас считают Аспарию землей сказочных богатств, и, это действительно так, но, бок-о-бок с ними существует и ужасающая нищета, а темперамент у людей, даже у нищих, пожарче нашего. Детей рождается много, а вот способности их прокормить есть не у всех. Поэтому, как рассказывал мне один человек, в ущелье под бывшим алтарем веками копились кости сброшенных туда детей. И вот, однажды появился человек, имени которого сейчас уже никто не помнит. Он увидел на краю ущелья мать с новорожденным, и выкупил у нее дитя. Потом выкупил следующего. Выстроил маленький домик над ущельем, и поселился там. Собирал всех детей, от которых желали избавиться люди и воспитывал их, полностью закрыв их от мира. Мало-помалу, дети выросли, тот человек состарился, и теперь уже они жили над ущельем. Из маленького домика выросло целое хозяйство. Потом - почти замок. Потом - настоящая крепость, охватывающая своим периметром площадь, сравнимую разве что с Ал-Антаром. Там до сих пор продолжают принимать ненужных детей. А подчас и сами активно скупают новорожденных у бадемской бедноты. Только мальчиков. Обучение длится от двадцати до тридцати лет, в жесточайшей муштре и испытаниях без скидок на возраст. Их учат выживать в любых условиях, в холоде и в жаре, подолгу обходиться без сна, воды и пищи, сохранять полную неподвижность сколь угодно долгое время, даже контролю над собственным дыханием и сердцебиением. Еще их учат убивать. Чем угодно и как угодно - хоть листом бумаги, хоть губкой для мытья. Проверяют же полученные навыки испытаниями, в которых ошибка стоит жизни. Переживают такое обучение лишь двое-трое из десятка, но те, кто завершив обучение получает право выйти через Костяные ворота - это уже нечто иное, чем просто люди. Это была бы совершенная гильдия убийц, если бы они ставили перед собой такие цели, однако, все обстоит с точностью до наоборот - таким образом в этом Храме готовят телохранителей. Помимо всех прочих умений, им с младенчества прививают совершенно особую философию и мировоззрение. Религия этого Храма - это Верность. Абсолютная, безоговорочная преданность хозяину, и совершенное безразличие ко всему остальному, в том числе, и к жизням других людей, включая собственную. Телохранители, вышедшие из стен Храма живут лишь до первого промаха. В случае, если такой телохранитель не справился, и опекаемый им наниматель погиб насильственной смертью, телохранитель немедленно совершает ритуальное самоубийство. Если же хозяин умирает сам, и его преемники не желают платить за еще один контракт, то телохранитель возвращается в Храм и посвящает свою жизнь обучению новых воспитанников. Храм продает каждый контракт каждого из своих выпускников за такую цену, что с лихвой окупает десятилетия содержания и обучения новых воспитанников, но, несмотря на это, аспарские богачи готовы платить и больше. В атмосфере тамошних постоянных заговоров, тайн, отравлений и переворотов - за такого телохранителя любой тамошний правитель готов отдать четверть всех своих богатств, а выпускается их ежегодно, как вы понимаете, очень мало, и их расхватывают немедленно. Поэтому для нас они - практически легенда, весьма далекая от наших берегов. Но… - Рикард сощурился - В отличие от легенд, в реальном мире существуют и исключения.

*совместно

Невыносимый человек! Он снова оказался хозяином положения, в который уже раз! Дейдре хотелось стукнуть кулаком по столу, а лучше расколотить и кувшин, и кубки в мелкие осколки - чтобы хоть немного успокоиться. Ну почему Рикард снова и снова делает все по-своему? Почему она чувствует себя рядом с ним непослушным ребенком, которого постоянно ставят на место? Даже не ребенком, а…
Дейдре вспомнился Шандор, и она прикусила губу, чтобы не выкрикнуть принцу какое-нибудь ругательство и не дать тем самым ему повод снова поиздеваться.
Лучшее, что она могла сейчас сделать – вскочить и гордо уйти, умчаться обратно в замок и демонстративно с Рикардом не разговаривать до его отъезда – но, бездна его забери, вдруг он передумает дарить ей свой загадочный подарок? Да и послушать Рикарда сейчас ей хотелось куда больше, чем гордо удаляться.
Дейдре едва слышно прошипела себе под нос ругательство и топнула под столом ногой – только в этом и выразился ее протест.
Сделав над собой усилие, она слушала Рикарда, изнывая от нетерпения, но рассказ о Храме против ожидания ее увлек. Принц оказался интересным рассказчиком, и чем больше она узнавала об идеальных телохранителях, тем больше хотела такого себе. Попробовал бы тогда Дисмор хоть пальцем к ней прикоснуться! Но эта мечта была слишком прекрасна, чтобы быть правдой. Но тогда зачем Рикард об этом рассказывает? Боги великие, неужели… нет, это было бы слишком даже для Рикарда… но зачем?
- Вы – ужасный человек! – воскликнула Дейдре, когда принц прервал свой рассказ. – Продолжайте же! Что за исключение?!
- Это исключение зовут Гару. Вы не присутствовали на суде над Изабель Бьято?
- Гару? – Дейдре ошеломленно смотрела на Рикарда. – Гару – это тот самый безупречный телохранитель?
Новость была потрясающей настолько, что даже затмила собой все те печальные воспоминания об участи Генриха Бьято, которые всколыхнулись было в душе Дейдре.
- Но почему он не совершил этого, как вы говорили, ритуального самоубийства? На суде он был более чем живым, я помню, как он свидетельствовал против...
По лицу Дейдре пробежала тень. Но пусть простит ее обитающая в одной из бездн душа леди Бьято, сейчас был не самый подходящий момент для оплакивания ее бесславной участи. Дейдре тряхнула головой, прогоняя грустные мысли, и с жадным любопытством принялась забрасывать принца вопросами:
- Или он потом себя убил? И вы говорите, он – то самое исключение? Бездна, как же интересно! А откуда вы об этом знаете? И почему сейчас заговорили о нем?

Глаза Рикарда аж заблестели от удовольствия. Как оказывается это приятно, вот так вот заинтересовать девушку. Положительно, ему все больше и больше нравилось разговаривать с ней.
- Да, тот самый. Генрих Бьято купил его контракт еще в молодости, когда путешествовал по Аспарии, и с тех пор тот много лет был буквально его тенью. Не секрет, что герцог в последние годы был слаб здоровьем, и смерть его, как он сам знал, была не за горами. А уж затеяв подобный мятеж, он сознательно подписал себе смертный приговор. Гару, разумеется был с ним все это время. Дела их шли все хуже, с того дня, как наши корабли причалили у Бандалона. Все стало еще хуже, когда убийца, которого Бьято ко мне подослал на нашем переходе на восток, не достиг своей цели. Он узнал об этом в самую ночь своей смерти, и понял, что все кончено, что я остался жив и иду к нему. Тогда он сказал Гару, что отпускает его. Он, полагаю, прекрасно понимал, что для него все кончено, и, возможно собирался покончить с собой, чтобы не взойти на эшафот. Так что он сам отпустил Гару, и попросил его отныне служить его жене, герцогине Изабель. Но Гару, хоть и хранил много лет молчание, и являлся при Генрихе скорее тенью, чем живым человеком, тем не менее, отнюдь не был ни глухим, ни скудоумным. И, в отличие от своего хозяина, знал цену его супруге. В ту их последнюю беседу, Гару в первый и в последний раз позволил себе возразить словам своего господина. Он сказал, что не хочет служить этой женщине, поскольку именно она виной тому, к чему пришел его хозяин, что она виновница его падения, что она будет причиной его гибели, и он, Гару, не может, не хочет, и не имеет права ей служить. Собственно, раз к тому времени Генрих уже сказал, что освобождает его от контракта, то аспарец имел полное право высказать свое мнение, и Бьято его выслушал. Разумеется, он скорее всего не поверил ни единому слову - даже мудрых людей любовь, говорят, превращает в слепцов, но понял, что принудить аспарца не сможет. И тогда он попросил его о другом - остаться в стороне, не вмешиваться, и наблюдать. В случае, если подозрения аспарца не оправдаются, если Изабель окажется ему, Генриху, верна, и окажется из-за этого в опасности, то Гару поклялся что будет служить ей, как служил и ему. Но в случае, если аспарец прав - то служить Изабель никто его не принуждает, и он, получивший свой контракт обратно, имеет право распоряжаться собственной жизнью как посчитает нужным.
Одного Генрих не знал - что Гару, даже получив формальное освобождение от обязательств - не ушел, а спрятался за гобеленами. И собственными глазами видел все то, что произошло потом. Полагаю, вы слышали, что он свидетельствовал на суде. Потом, когда мы уже нашли тело герцога, он сам вышел ко мне. Причем подобрался так, что я его и не услышал, пока он не заговорил мне в самое ухо. Это оказалось весьма кстати. Мы-то думали, что Бьято убил себя сам. Он сказал, что расскажет мне все, при условии, что я разрешу ему убить Изабель собственными руками, и отомстить за смерть его хозяина. Я дал ему слово, и сдержал его. Мне пришлось слегка превысить собственные полномочия в день ее казни, но по-тихому, чтобы никто ничего не заподозрил. Просто приказал тихонько запереть на сутки палача, и костер Изабель Бьято поджег именно Гару, обряженный в палаческий балахон. Таким образом, аспарец оказался жив, и свободен от всех обязательств. Мог бы вернуться в свой Храм, но, в благодарность за понимание, которого от меня, наслушавшись сами догадываетесь каких слухов в Хайстрене, никак не ждал, предложил мне свою службу. Согласитесь, трудно было бы устоять от такого соблазна. Так что я перекупил его контракт, и отправил в Храм и соответствующее письмо и деньги. Но вот незадача. Конечно, в этом мире о-очень много людей, которые хотели бы мне смерти, но я с этим худо-бедно справляюсь и сам. Да и вообще - держать при себе телохранителя, да еще и аспарца, воину это как-то даже не к лицу. Так что я собираюсь подарить его контракт вам, как часть свадебных даров. Надеюсь, вы не откажетесь?

* совместно


Рикард говорил, а перед глазами Дейдре проносились видения прошлого. Ланс, его незабываемые залы и террасы, фигура Генриха в кресле, привычная и почти незаметная тень позади него, Изабель, неизменно сверкающая своей красотой… не верилось, что этот мир уже разрушен.
Разрушен женщиной, которая слишком увлеклась своими амбициями. Почему Дейдре только сейчас задумалась об этом? Почему, даже побывав на суде, продолжала винить во всем случившемся Рикарда – вплоть до сегодняшнего дня? Дейдре как будто просыпалась после долгого сна. Теперь она ясно видела, что Рикард не виноват в смерти Генриха и не могла понять, как могла винить его в этом раньше.
Теперь Дейдре даже одобрила его решение позволить Гару собственноручно казнить Изабель – а как же можно было поступить иначе? Это было справедливо.
Ее нетерпение куда-то исчезло, его сменила серьезность и задумчивость. Мысли, приходившие к ней во время его рассказа, были слишком сложными и требовали времени на обдумывание. Почему Рикард больше не казался ей ужасным? Почему она соглашалась с его поступками и даже одобряла их? Дейдре притихла, ушла в себя и тщетно пыталась разобраться, что же с ней такое происходит. Но так она сидела недолго, потому что услышала нечто совершенно невероятное и прекрасное.
- Вы! – восхищенно воскликнула она, глядя на Рикарда сияющими от счастья глазами. – Вы правда отдадите Гару мне?! Насовсем? И он будет меня охранять?! И делать все-все, что я скажу?! Отказаться? Вы думаете, я сумасшедшая?! Боги великие, это же какое-то чудо!

- Ну и хвала богам - Рикард удовлетворенно вдохнул глубоко-глубоко, и улыбнулся - Признаться, я побаивался, что вы сочтете, что я пытаюсь приставить к вам не то надсмотрщика, не то соглядатая, и откажетесь. Нет, Гару будет служить не мне, а именно вам. А я, по крайней мере, буду спокоен, что если вам придет фантазия не просто посидеть в таверне, но даже пройтись в праздник Вереска по портовым кабакам - то вам ни в коем случае ничего не будет грозить.  Ну а если вы впредь вдруг снова надумаете меня прикончить - по его губам скользнула тонкая, едкая, но, как ни странно, откровенно веселая улыбка - В вашем распоряжении будет куда более совершенное орудие, чем бедняга Шандор.

- Зачем это мне вас убивать? – искренне удивилась Дейдре. – Я вовсе этого не хочу!
И это была правда. Что за день сегодня такой, все встало с ног на голову, вчерашний враг теперь едва ли не друг, да еще преподнесший подарок, роскошнее которого выдумать просто невозможно – ну разве что ручного дракона добыть… Дейдре растерянно посмотрела на Рикарда, совершенно не понимая, как себя теперь с ним вести. Когда он был врагом, все было гораздо проще.
- Вы же пока что не все подарки подарили, - она попробовала перевести разговор в шутку. – Так что вы мне гораздо полезнее живым.
Хлопнула дверь, пропуская небольшую компанию любителей посидеть с утра за кружкой пива, которые умудрялись найти на это время даже в такую горячую для крестьянина весеннюю пору. Дейдре поморщилась. Выставить бы их вон, но они же вроде бы на своей территории, это будет несправедливо.
Испуганные взгляды, брошенные вошедшими на Рикарда, Дейдре понравились. И то, как они принялись шептаться – тоже. Дейдре нравились слухи, которые ходили о ней в деревне, и теперь она видела, что лучшего супруга, чем Рикард, для разжигания этих слухов невозможно было найти.
Ей все больше и больше нравилась мысль о предстоящем замужестве.
- Нам, кажется, пора возвращаться, - почти с сожалением сказала Дейдре, поднимаясь из-за стола. – А то Шандор обидится, что я уехала кататься и не взяла его с собой.


- эпизод завершен -