20.04.1254, Непростой разговор 

Дата, время: Цветения 20, 1254
Место действия: Крэйстон, кабинет герцога Магнарского
Участники: Дейдре Райнхольд, Тристан Райнхольд
Предыстория/суть темы: 20.04.1254, Сети для птицелова  

В вечер приезда принца Тристан Райнхольд, против своего обыкновения, не отправился в спальню супруги, и, извинившись перед нею, остался вначале в большом зале, поджидая куда-то исчезнувшую Дейдре. Позже, узнав от слуг, что она отправилась куда-то с принцем, он с одной стороны порадовался, а с другой, пришел во вполне понятное беспокойство. Поэтому, распорядился, чтобы как только Дейдре появится, ей сказали бы, что он ждёт ее у себя, поднялся в свой кабинет, и принялся беспокойно расхаживать из угла в угол, нервно похрустывая пальцами и размышляя. Рикард угадал верно. Он не рассказал дочери, о своем договоре с принцем, и именно по той причине, что опасался бурной реакции, которую ни в столице, ни в пути, невозможно было бы скрыть. А по приезду в замок как-то не выпало ни одного подходящего случая, да не так уж много прошло дней с их возвращения. Его захлестнула целая волна дел, скопившихся за время отсутствия, она тоже пропадала где-то, наверстывая время разлуки со своими любимицами, так что сказать ей он так ничего и не успел. Дни промчались как-то очень быстро. Но, в общем, это было и к лучшему. Дейдре проще всего было убедить, приперев ее к стенке, хотя бы для того, чтобы получить возможность высказаться и быть услышанным. Так что сейчас он и прикидывал, с чего начать разговор, и как его повести.

Выбравшись из подземелья, Дейдре сразу же бросилась в покои отца. У нее оставалась слабая призрачная надежда, что свадьбу принц Рикард просто выдумал, в таком случае она просто немного посмеется вместе с Тристаном, а потом… потом можно будет подумать о мести. Если же нет, если же отец в самом деле решил выдать ее за Астера… о, в таком случае она собиралась приложить все усилия к тому, чтобы этого не случилось.
Слуги пытались ей что-то сказать, но она всех отправляла в бездны или в такие места, о которых приличные леди просто не имеют понятия. Ей нужно поговорить с отцом – и она с ним поговорит, и неважно, что час уже достаточно поздний, неважно даже то, что у отца она может застать Корнелию – Эламенский грифоныш потерпит, сейчас слишком важный вопрос, чтобы ждать до утра.
Лишь пятому слуге удалось сообщить Дейдре, что отец ее ждет. Олухи бестолковые, а сразу сказать не могли?
Она вбежала в отцовский кабинет и, не теряя времени на предисловия, задала мучивший ее вопрос:
- Это правда?! Отец, ты что, правда решил меня выдать за Астера?!

* совместно

Вот сколько ни готовься к подобному разговору - никогда не окажешься готов. Впрочем, Дейдре его удивила. К нему не дочь вошла, а Дикая Охотница явно ошибившись целью влетела. Ну и явно намеревалась не смущаться тем, что кабинет герцога мало походил на грозовые тучи в ночь полнолуния.
Тристан встретил влетевший вихрь долгим, очень долгим молчаливым взглядом, прежде чем разлепил сухие губы.
- Да. Ты уже знаешь, я вижу. Откуда?

- Так это правда! Боги, я так надеялась, что он соврал! Отец, но как? Как ты мог?! Я его ненавижу! Я не выйду за него, ни за что не выйду! – закричала Дейдре в отчаянии, не беспокоясь о том, что из-за неплотно прикрытой двери ее могут услышать слуги и караульные. – Он мне сам сказал, проклятое чудовище! Но я не выйду за него, слышишь?! И никто меня не заставит! Свадьбы не будет, и ты ему об этом скажешь прямо завтра, отец!

Зато Тристан был более чем заинтересован в том, чтобы их не услышали. Поэтому он аккуратно обошел бурлившую негодованием девушку, крепко закрыл дверь,мне удовлетворившись этим, заложил и засов, и только после этого повернулся к ней, примирительно поднимая руки
- Могу и сказать. А что будет потом? Я имею в виду вообще, потом?
И он недвусмысленно указал взглядом на ее, пока ещё безупречный живот.
- Можешь выкричаться, если хочешь, а потом, когда успокоишься, сможешь поговорить спокойно. И не только поговорить, но и подумать - не помешает.

* совместно

Тяжело дыша, Дейдре проследила взглядом за отцом. Он имеет в виду ребенка? О боги, вот же оно, спасение! Нужно было сразу сказать Рикарду, что она беременна – и он бы тут же от нее отказался! Сам!
- Что будет, то будет, - с вызовом ответила Дейдре. Ее ярость, не встретив сопротивления, гасла, как огонь, лишенный притока воздуха, и она уже не кричала. – Ребенок родится и вырастет прекрасно и без Рикарда Авенмора. Отец, ты что, не понимаешь? Рикард – убийца, чудовище, в конце концов, он проклят! Ты такого отца хочешь своему внуку? Да о чем тут думать? Я могу ему сама завтра сказать, что беременна – и он тут же передумает жениться!

- Родится? Вырастет? Бастардом? - глаза Тристана сузились в щелочки, и в них загорелся нехороший огонек. - Ну-ка подумай получше. Одна из рода Райнхольдов родит бастарда? Никогда, пока я жив!
Он редко повышал голос на дочь, и вообще редко на кого его повышал, но сейчас, от такой перспективы, у него едва волосы не встали дыбом.
- Ты соображаешь, что говоришь? Ты! Я ни словом не упрекал тебя, ни в твоем поведении, ни в твоих мужчинах, ни в… последствии этих развлечений, так ты полагаешь, что тебе и вовсе не придется нести никакой ответственности за свои поступки? Так не бывает, девочка. Либо ты выйдешь замуж, причем выйдешь за такого человека, и на таких условиях, что даже раннее рождение ребенка ни у кого и в мыслях не вызовет никаких предосудительных мыслей, либо разбираться со своим малышом будешь сама, как знаешь. Мое единственное условие к тебе всегда было и есть сохранение чести нашего имени! И будь добра задуматься об этом хотя бы сейчас.

- Пусть лучше бастардом, чем законным сыном проклятого чудовища! – брови Дейдре упрямо сдвинулись к переносице. – да я лучше за последнего конюха выйду, чем за…
Отец, казалось, ее слов не услышал. Он… он повысил на нее голос! Это случалось так редко… Даже когда она оболгала его, выставив в глазах Корнелии изменником, он не кричал.
Честь имени Райнхольд – то, чем она привыкла гордиться с самого детства. Отец сумел найти те единственные слова, которые она была в состоянии сейчас услышать. Но стоило Дейдре вновь вспомнить жуткий взгляд ледяных глаз в прорезях маски, вспомнить, с каким ужасающим хладнокровием Рикард душил Шандора, как ее снова охватила ярость, граничащая с безумием.
- Но почему за него? Почему не за какого-нибудь барона? Отец, ты ничего не понимаешь! Ты что, забыл, почему погибла Дайза?! Как я могу выйти за человека, который виновен в ее смерти?!

*совместно

- Конюха?! - глаза Тристана разгорелись еще больше, и он подался вперед, вытянув руку в сторону двери - Давай. Хоть завтра. А я посмотрю, как ты будешь жить, женой конюха. Зарабатывая себе на кусок хлеба трудом да потом. Когда любая трактирщица будет иметь право покрикивать на тебя, если твой муженек недостаточно хорошо вычистит коней, а ты недостаточно шустро подашь ее гостям напитки. Хочешь такой жизни? Проклятье, вот к чему приводит вечное попустительство и баловство? Ну? Давай! Это превратит нас в посмешище, но, клянусь богами, стоило бы допустить это, чтобы преподать тебе, наконец, урок! Успокойся сию же секунду, или я не отвечаю за себя, Дейдре! Или ты будешь говорить спокойно, или мы не будем говорить об этом вовсе. Выбирай.

Голос отца зазвенел сталью, что тоже случалось крайне редко. Настолько редко, что Дейдре успела забыть, какой он может при этом вызывать страх. Угроза Тристана была реальной, в этом сомнений не было. Успокоиться – легко сказать! Как тут успокоиться, когда внутри все так и кипит?! Как можно успокоиться, когда твоя жизнь проваливается в бездны?
Отец был суров и строг, менять решения явно не собирался, и у Дейдре оставалось последнее средство – кстати, использовать его было не так уж сложно, потому что слезы и без того уже подступали к глазам. Только это были не горькие и жалобные слезы, а слезы злые, появившиеся не от горя, а от бессилия.
Мельком глянув на отца, Дейдре шагнула к камину, опустилась на теплую шкуру возле него, закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Можешь от меня совсем отказаться… - всхлипывала она, - Можешь даже прогнать… раз тебе все равно… раз ты собираешься отдать меня этому чудовищу… этому ужасному негодяю…

Ну вот. Ну что за наказание, боги, боги, за что! Ну почему, схоронив пятерых жен, будучи женат на шестой, имея в юности несметное количество возлюбленных, всю жизнь окруженный и любимый женщинами, он до сих пор так и не научился искусству игнорировать их слезы! Ведь казалось бы, кому, как ни ему, ан нет же. И хотя гнев не мог так мгновенно испариться, но стал в горле, как какая-нибудь противная микстура, и аж комом ухнул в желудок, когда его несколькими судорожными сглатываниями удалось кое-как подавить. Тристан некоторое время стоял, глядя на дочь расширившимися глазами, и пытаясь выровнять дыхание, потом осторожно, почти на цыпочках, обошел массивное кресло, остановился рядом, и протянул руку, словно желая погладить ее по голове. Но остановил ее, не прикоснувшись, передумал, и медленно, со скрипом в коленях, опустился рядом, пытаясь устроиться сидя на пятках, и поминая недобрым словом Халараса Бен Самуна, который в своем трактате “Кристальная ясность мысли” советовал эту позу, как наиболее подходящую для погружения в полный физический и умственный покой, с целью глубокого самосозерцания, и достижения пресловутой кристальной ясности. Проклятье, какая уж тут ясность - колени немедленно начало ломить, ягодицам, умостившимся на пятках, было нестерпимо неудобно, да еще и ступни надо было повернуть под каким-то хитрым углом, чтобы снять напряжение с голеностопных суставов. В результате, вместо того, чтобы приступить к утешениям, он довольно неловко ерзал и кряхтел, никак не умея устроиться.
- Да, гроганова старость! - прокряхтел он наконец, оставил свои попытки, и сел уже по-человечески, с наслаждением вытянув ноги по шкуре. Потом поглядел на дочь, и буркнул - Прекрати, девочка. Пошумели, и будет. Давай-ка поговорим теперь, как взрослые люди. Виноват, вспылил, но и ты хороша! Какой, к баргестам конюх, ну что ты несла? Ты что, забыла о чем мы говорили в столице? Да тебе даже в баронском замчике жизни не будет, сама ведь признавалась. Ну?
Он наконец дотронулся до ее блестящих волос, и погладил по голове.

*совместно

Отец больше не говорил с ней, как с чужой, снова стал собой – любящим и понимающим. От этой перемены почему-то еще больше захотелось плакать. А еще забраться, как птенец под крыло, под его руку, свернуться там комочком и переждать, пока все беды куда-нибудь денутся сами собой. Но долго рыдать Дейдре не любила и прибегала к слезам в самом крайнем случае, как сегодня. Поэтому она постаралась успокоиться и отогнать прочь неуместное желание. Потом можно будет позволить себе расслабиться, но сейчас, кажется, появилась возможность договориться по-хорошему.
- Отец, - после слез голос стал чуть сипловатым. – Я все помню. И выйду, за кого скажешь, но только пусть это будет не Рикард Авенмор, пожалуйста...
Дейдре умоляюще смотрела на отца. Может, у нее все-таки получится его убедить.
- Неужели совсем-совсем нет никакого иного выхода?
- Ты же помнишь наш разговор, когда мы перебирали возможных кандидатов? - с мягкой настойчивостью спросил герцог - Вспоминай. Много ли мы припомнили подходящих. Да ещё и таких, кто мог бы решиться на такую скоропалительную женитьбу. Без обязательного полугода выжидания меж помолвкой и свадьбой.
Он помолчал. Не нашлось ни одного, и они оба, он знал, это помнили. Полгода были минимальным сроком, положенным по обычаю, который мало кто отваживался презреть, не вызывая толков. А обычно дело затягивалось и подолее этого - на обязательные переезды, переговоры, обсуждения условий и приданого, обмен подарками, подготовкой и кучей всякого другого.
- Он пожалуй единственный, который может это сделать, и никто не удивится, потому как все привыкли, что принц поступает сообразно собственным мотивам, а не в угоду традициям. Но, в конце концов, что ты против него так взъелась? Почему так ненавидишь? Да, понятно, среди смердов о нем чуть ли не легенды ходят, в самый раз детей пугать, но уж нам-то вовсе не след этим страшилкам верить.

Отец был прав, и Дейдре пришлось признать это. Прав в том, что подходящих женихов попросту не было. Дейдре еще не была готова к тому, чтобы согласиться выйти замуж за Авенмора, но уже была готова к разговору об этом. Она все еще надеялась отговорить отца.
- Из-за него умерла Дайза, - об этом было больно говорить, больно напоминать отцу о смерти сестры, но надо же было объяснить. – То, что говорят смерды – правда. Я видела его настоящим. Отец, это… это зверь! В нем нет ничего человеческого, его единственный смысл в жизни – убивать.
Дейдре вспомнила казнь принца Эдмунда и передернулась. Собственноручно казнить брата – разве нормальный человек на это решится? Только такое чудовище, как Рикард, на это способно.

- Ох, Дейдре… - Тристан глубоко вздохнул, вновь погладил дочь по голове, и перевел взгляд на огонь. И, после небольшой паузы, заговорил, все так же глядя в камин - Ну неужели же ты думаешь, что я любил Дайзу, меньше чем ты? И что я мог бы служить.. более того, уважать человека, виновного в ее смерти? Ты правда так думаешь?
С этой стороны о Рикарде Дейдре почему-то никогда не думала. А ведь верно, отец же с ним вместе воевал. И относился к нему с уважением. Раньше Дейдре просто отмахивалась от этого факта, как делала всегда, когда факты не вписывались в ее восприятие мира. Но сейчас отмахнуться было невозможно. Отец никогда не ошибается – в это Дейдре верила свято. Но Рикард – злодей, в этом тоже не было сомнений. Эти две истины противоречили друг другу. Дейдре совершенно запуталась, растерялась, ее решительность таяла с каждой секундой. Получалось, что замуж все-таки придется выходить? Эта мысль впервые не вызвала в ней яростного отторжения.
- Нет, ты бы не стал, - признала Дейдре очевидное. – Но он же убивал… детей, стариков… он ужасный, отец. Хоть и королевский сын, и легат, и…

- Послушай - прервал Тристан, отведя взгляд от огня и снова посмотрев на дочь. - Ну каких детей. Каких стариков. Слухи летучи, болтают всякое, но детей-то убивали как раз люди Дангрэна. Его норкингские наемники, и отряды его баронов. В том числе и этого Дедье, чтоб ему в Безднах жариться до скончания времен. Ты не видела, а я видел. Детей, надетых на острия частоколов - просто, потехи ради. Женщин, которых насиловали во все… отверстия, потом вспарывали животы и бросали, еще живых. Храмы, которые жгли вместе с теми, кто пытался в них спастись. Норкинги, которых привел Дангрэн прошлись по всему Вестмору как всесметающий ураган. Варвары, настоящие варвары! Даже логрийцы в Лансе не устраивали такой бойни среди самых обычных крестьян. А эти… они просто забавлялись. Мы ехали от деревни к деревне, когда выслеживали их, и всюду видели трупы и разрушения. Все герцогство обезлюдело на две трети за каких-то два-три месяца. И виновны в этом были Дангрэн, своими руками впустивший самого давнего врага кэрцев в самое сердце страны, и те, кто встал на его сторону - уж не знаю, по глупости, или в жажде наживы. Но ведь даже если по глупости - не могли не понимать и не видеть того, что происходит. Я помнил Дедье, таким романтичным, возвышенным юношей. Потом видел его же, хмельным от окружающего разгула и перепуганных воплей. А потом видел сломленным, отчаявшимся, не понимавшим, как все произошло, и что теперь делать. Не сомневаюсь, поначалу весь этот мятеж казался ему веселым приключением. Этаким развлечением, наподобие охоты или турнира, в которое можно поиграть, а потом вернуться домой и зажить как ни в чем не бывало. Возможно, в окружении наемников, распробовав походную жизнь, он почувствовал себя воином, настоящим мужчиной, изведавшим ратных подвигов… даром, что единственные, на ком они проявляли свои подвиги были крестьяне, не бравшие в руки ничего серьезнее вил, да, изредка, в самом начале - отряды людей Олдвика, которых они старались поймать врасплох. Так что… кара была. Может и жестока, но справедлива. Справедлива, девочка моя. Я вот только, старый дурак, не подумал о том, что слухи о казни дойдут до Крэйстона раньше меня. Надо было предвидеть, что она впадет в отчаяние, услышав о его казни. Надо было написать, предупредить, чтобы заперли ее где-нибудь, и не выпускали, пока я не приеду. Уж я бы как-нибудь, потихоньку, понемногу, развенчал бы ее любовь к этому парню. Не выпускал бы, пока не убедился бы, что она прозрела.. или перегорела и смирилась… - он сглотнул ком в горле, и отвернул голову, точно снова глядя в огонь. На самом деле - чтобы его длинные волосы скрыли от дочери его подозрительно повлажневшие и заблестевшие глаза. Хотя дрожи в голосе скрыть все равно не смог, и пришлось надолго замолчать

- Так он говорил правду… - с удивлением проговорила Дейдре. В то, что сказал ей Рикард там, в подземелье, она не хотела верить, но теперь получалось, он не врал. Однако, перестать ненавидеть Рикарда Дейдре была просто не в состоянии. Даже если допустить, что он поступил по справедливости, отправив Дедье на казнь.
Рассказ отца произвел на Дейдре сильное впечатление. Теперь барон Дедье предстал перед ней в совершенно ином виде. Если бы только Дайза знала, какой он был на самом деле… может быть, она не стала бы прыгать с башни…
- Несправедливо, что Дайза любила этого Дедье, - вздохнула Дейдре после недолгого молчания. – Теперь и мне захотелось, чтоб он поднялся из могилы… чтоб самой его туда снова отправить. Надо было поговорить с тобой об этом раньше, отец. Я же ничего не понимала, я же думала…
Дейдре снова оборвала себя, растерянно посмотрела на отвернувшегося отца и как-то неуверенно спросила:
- Мне придется за него выходить, да? Ты не изменишь решения?

- Кто ж мог знать… Судьба иногда играет с людьми страшные шутки - сдавленно проговорил Тристан, и, глубоко вздохнув отвел взгляд от огня. Сейчас он и вправду выглядел стариком, на полный свой возраст, а то и много постарше. Пляшущие тени от огня словно углубили морщины на его лице, четче проступили и истончившиеся, набрякшие веки, и лучистые складки, разбегавшиеся от уголков глаз к вискам. Он постарался встряхнуться, вытянуться из тягостных воспоминаний, воспоминаний о том, что узнал, вернувшись домой, и как скулил, подвывал по ночам один в своей комнате, от этой новой потери, последовавшей так скоро, едва он только начинал оправляться от потери Рианнон и младших дочерей. Непросто это было, особенно потому, что воспоминание об одной потере обычно тянуло собой другие, и еще, и еще, и это затягивало как водоворот, в пучину такой горечи, от которой спасали только теплые объятия, живые, доказывающие, что он сам - еще жив, и еще кому-то нужен. И как же сейчас он хотел просто ткнуться лицом в колени Корнелии и не думать ни о чем. Но… потом. Сейчас была Дейдре. Которой самой нужна была опора. И в который уже раз Тристан с усилием выдирался из липкой пучины старых потерь самостоятельно, мучительно ощущая собственный возраст и длинную вереницу прожитых лет.
- Послушай. - наконец заговорил он тихо - Я нашел единственное возможное решение наших проблем. Более того, решение блестящее. Ты, пока, из-за предубеждений не можешь оценить… нет, не качай головой, знаю, все знаю, ты уверена, что дело не в предубеждении, и что ты не передумаешь… Давай отложим это пока в сторону, хорошо? Я еще расскажу тебе, почему именно считаю его блестящим, как бы тебе это не казалось диким. Прежде скажи - ты - можешь найти другое? По-настоящему другое. Ведь времени на размышления у тебя тоже было немало. Ты умная девочка, я знаю, поэтому все эти разговоры про конюхов… это же несерьезно, сама понимаешь. Ну? Обещаю, если ты придумаешь сейчас иное решение, которое будет действительно приемлемым, я отменю договор.

Отец молчал так долго, что Дейдре показалось, будто он передумал. Вот сейчас он обнимет ее, скажет, что все будет хорошо, возьмет на себя все ее трудности, все как-нибудь решит, а Рикард уедет прочь – воевать с норкингами и мятежниками, и все будет, как было раньше…
Но, когда Тристан заговорил, Дейдре поняла, что зря надеялась. Правда, теперь она уже была в состоянии слышать то, что говорил отец. И размышлять над его словами.
- Никого больше нет, - признала она безжизненным голосом. – Ты же сам знаешь.
Единственный, за кого она могла бы выйти – Арен Дисмор. Но даже если бы северный лорд вдруг вздумал отказаться от своей южной невесты, он вряд ли согласился бы жениться на ней – ведь Дейдре была беременна от другого. А после того, что произошло между ними в Аллантаре… Да уж лучше в самом деле выйти за Рикарда. Его она всего лишь ненавидела. А Арена не просто ненавидела – Арена когда-то любила. А Арен ее предал.
- Почему же Рикард блестящий? Потому, что он – легат? Великий воин? – угрюмо спросила Дейдре, опустив голову и принимаясь выдирать волоски из шкуры, на которой они сидели.

- Он - сын короля. - тихо, но очень весомо произнес Тристан, так пристально вглядываясь в ее лицо, что как магнитом притянул ее взгляд, смотрел теперь в ее глаза, и продолжил еще тише - Старший. Сын. Короля. Ты понимаешь, что это значит? Да, сам он от трона отказался. Наследует Леннард. Но тот пока не женат, да и невеста его слаба здоровьем. Ты… понимаешь? Поначалу, ты разом станешь принцессой Кэйранда. Второй женщиной в стране, после королевы. Если у Леннарда родится сын, и будет коронован, то ты так и останешься принцессой, а после смерти старого Беорна станешь еще и герцогиней Астерской. Но если у Леннарда не будет детей… или если это будут девочки… то… -теперь он почти шептал - то тогда, ты встретишь старость, будучи королевой-матерью.

При первых же словах отца Дейдре подняла голову - его тон теперь изменился. Тристан не уговаривал и не убеждал - он доверял дочери нечто очень важное, он будто посвящал ее в семейную тайну. А когда смысл сказанных отцом слов дошел до Дейдре, вся ее ненависть и решимость отступили куда-то на задний план.
Выйдя замуж, она станет принцессой! Станет выше, чем эта выскочка, которую Арен решил взять в жены! А еще не родившегося ребенка Дейдре ждет блестящее будущее! И она только что собиралась из-за своих капризов собственноручно отнять у малыша это будущее. Разница между бастардом и наследником трона была огромной. Ради того, чтобы ее мальчик стал наследником трона, можно вытерпеть что угодно, в том числе и брак с Астером. Ставки слишком высоки, чтобы так неосмотрительно от него отказаться. В конце концов, как совершенно точно заметил Рикард, у нее появятся неограниченные возможности ему отомстить.
Вот только за что теперь мстить? В смерти Дайзы, получается, Рикард виновен не был… Почему же тогда жгучая ненависть к нему никак не проходит?
Дейдре устало провела рукой по лбу, будто снимая невидимую паутину. Какой же долгий был сегодня день, сколько принес перемен… надо как-то теперь со всем этим научиться жить…
- Я выйду замуж за Рикарда Авенмора, отец, - прошептала Дейдре слова, которые даже не думала произносить, врываясь к Тристану. - Ты прав. Лучшего мужа в теперешней ситуации найти невозможно.

- Брак с ним хорош, ещё и потому, что он не сидит подолгу в одном месте. То и дело куда-то разъезжает. Сама же помнишь, за последние два года он раза четыре проезжал через Крэйстон, то в одну,то в другую сторону, и навряд ли найдется по всей стране замок или область, куда бы он не наведывался. Так что тебе не придется видеть его постоянно. Да и в столице сидеть безвылазно никто не заставит, если, например, захочешь пожить здесь. Думаю он и сам тебе это расскажет, если спросишь. - он помолчал, пожевал губами, с неожиданно помрачневшим видом, и продолжил так, словно задумался совсем о другом - Вообще, с ним не так уж трудно договориться. Собственно говоря, намного легче чем кажется, тебе еще предстоит в этом убедиться. Вещей, которые имеют для него действительное значение - всего две. Королевская власть и собственная честь. Поэтому, молю тебя - глаза Тристана обратились к Дейдре с тревогой. Очень уж ясно всплыли в памяти условия, выставленные принцем. - Будь очень осторожна. Тебя никогда не должны заподозрить в интригах против короля, или наследника трона. За короля, или за принца Леннарда, он кого угодно убьет без малейших колебаний. А относительно чести… Дейдре, ты ведь помнишь, как не раз говорил я, что не приемлю преступлений, против брака, и уверен, что и детей своих сумел воспитать правильно. Но в жизни все случается, и поэтому, если вдруг тебе случится впасть в искушение - лучше уж расторгнуть брак, прежде чем поддаться соблазну. Есть мужья, которых можно обманывать всю жизнь, есть мужья, которые стерпят измену, но этот - не из тех, и не из других. Ты понимаешь меня?

Решение было принято. Да, она станет принцессой, да, многие теперь будут завидовать ее высокому положению, но вместе с тем она теряла независимость и свободу, к которым так привыкла. Дейдре съежилась, втянула голову в плечи, совсем как аспарская черепашка, насупилась и принялась снова терзать шкуру, выдирая из нее волоски.
Где найти в себе силы, чтобы показаться теперь на глаза Рикарду Авенмору? Она ведь была так уверена, что свадьба не состоится… Теперь, получается. Он победил? Ну уж нет!
Дейдре подняла голову и расправила плечи, в ее глазах загорелись злые огоньки. Ничего еще не окончено, впереди – война, и вскоре принц в этом убедится. Проиграть бой – еще не значит проиграть войну.
Слова отца погасили разгоравшийся было огонь в ее глазах, вновь заставляя задуматься. Злоумышлять против короля и его семьи она бы и так не стала, а что касается чести Авенмора… Дейдре вспомнила жуткий взгляд в прорезях маски и передернулась. Да, он убьет ее при малейшем подозрении в неверности, в этом можно было не сомневаться. Но Дейдре и не собиралась изменять законному супругу. А теперь, после всего, что произошло, она вообще была твердо намерена не подпускать к себе никаких мужчин. Слишком уж они ненадежные существа. Они так легко меняют свои привязанности, их чувства так мимолетны… так стоит ли вообще иметь с ними дело? Кузен, о котором ходит столько противоречивых слухов, и который меняет возлюбленных чаще, чем иная модница наряды… Рагналл Линдхольм, который при живой и болезненной супруге творил такое, что… Тут Дейдре с удовольствием зажмурилась и едва не мурлыкнула, вспомнив кое-что из того, что «творил» Рагналл. Но воспоминание об Арене прогнало прочь ее мечтательное настроение. Он поступил с ней хуже всех.
Нет, больше Дейдре не будет любить никого. Кроме себя, отца и маленького человечка, который в ней потихоньку растет. И ради него она выйдет замуж, воспользовавшись максимально всеми привилегиями этого брака.
Леди Райнхольд решительно посмотрела на отца.
- Я понимаю, отец, - ответила она. – Но ты не беспокойся. Хватит с меня мужчин. Теперь у меня будут дела куда важнее.

Тристан перевел дыхание с явным облегчением, и в его взгляде, обращенном к дочери, появилось нечто вроде признательности. Что ни говори, а он весьма гордился тем выходом, который нашел из катастрофического положения с беременностью Дейдре. Одним ударом превратить почти грянувшее бесчестье для Дейдре в наивысшее положение, из всех мыслимых для женщин Кэйранда, превратить бастарда в принца а свою, изрядно засидевшуюся в незамужестве, и заполучившую, по-простонародному говоря, вподол, дочь - в принцессу, герцогиню, а возможно, и королеву-мать… Было отчего гордиться. Одного только он боялся - что нелегкий характер Дейдре разрушит эту перспективу, и теперь мысленно благодарил и дочь, и всех богов и севера и юга, за то, что бурю, кажется, удалось погасить. Теперь, глядя на дочь, он едва не улыбался, с облегчением и торжеством. Вот оно! Несмотря на все бури - а ведь поняла! Уцепила, и, судя по блеску в ее глазах, уже мысленно распробовала. Вот она, дочь - достойная своего отца, умеющая даже в буре чувств разобрать, где правильный ветер. И твердой рукой за этим ветром последовать. Кто сказал, что тщеславие - грех? Неудачники и завистники! Никому в голову больше такая глупость бы не пришла. Кем были бы сейчас Райнхольды, если бы не оно? Где были бы и Авенморы? Конечно, когда тщеславие зиждется на глупой жажде власти и пустых амбициях - выглядит оно смехотворно. Но когда основой ему служат три кита - рассудительность, внимательность и терпение - оно способно воздвигнуть горы. И вознести из пропасти к вершинам, а от унизительного имени бастарда - к кэрской королевской короне. И такое тщеславие Дейдре, хвала богам, от него унаследовала.
Теперь он мог быть спокоен. Он и был…. почти. Некоторое беспокойство у него, правда вызывал еще один момент - то, о чем Дейдре пока еще не заговаривала, а может и не задумывалась. Но непременно задумается, и.. ох, Элина, помоги. Что тогда будет? Есть ли смысл предвосхитить ее мысли, и заранее попытаться утешить? Герцог колебался. Нет, конечно, не сам предмет разговора его смущал - он не видел ничего зазорного в беседе касательно самых интимных моментов жизни. Смущало лишь - надо ли мутить едва успокоившиеся воды? По всему выходило, что пока не надо. Промолчать, и помолиться о том, чтобы Дейдре еще не скоро осознала, что чудовищем принца называют не только за безаппеляционную жестокость к бунтовщикам, но и за вполне реально существующее уродство. Без маски Тристан видел Рикарда только раз, да и то - случайно, когда вошел к нему в палатку, когда тот умывался. Его не раз потом передергивало, при воспоминании о том, чтО тогда поднялось от таза с водой и взглянуло на него из-под сбившихся вперед прядей мокрых волос. Лишь при этой мысли его, впервые с момента, когда он только обдумывал сватовство к принцу, сжало чувством вины. Она, его красавица, его черная жемчужина, разделит ложе с этим? И ЭТО будет склоняться к ее белой коже, к ее… Герцога передернуло и от ужаса, и от сочувствия, и от страха за совершенный им грех (мыслимое ли дело, представлять собственную дочь в такой сцене) Чувство вины было настолько сильным, что он едва не вскочил, и не заорал, что нет, не бывать этому браку, что лишь старческое слабоумие, видно, натолкнуло на эту мысль, и что сию же секунду пошлет сказать, что все отменяется… Настоящая буря эмоций в одной минуте. Доказывающая, что Дейдре не от матери унаследовала свой огненный темперамент. И хорошо, что долгая жизнь, полная событий, опыт и положение - научили держать себя в руках настолько крепко, что о буре этой со стороны никто бы и не догадался. Вот и он удержал, и одумался. Снова взвесил и плюсы и минусы. Потом вздохнул, и, обратившись взглядом к бронзовой фигурке соблазнительной полуобнаженной девы, с невинно опущенными глазами, сложил кончики пальцев домиком, и коснулся ими переносицы, обращаясь с безмолвной молитвой к Элине. Божественная дева, покровительница, уж она не оставит его девочку. И настолько глубока была вера его во всемогущество любви, что беспокойство его как-то незаметно начало рассеиваться. В конце концов… ночью все кошки серы, лицо - далеко не самое важное во внешности мужчины, сложен жених вполне неплохо, да и женщин, похоже, знал немало, а значит как-нибудь все образуется. Если будет на то Ее божественная воля. А уж он будет молить об этой воле денно и нощно. Ну не откажет же ему его покровительница в такой малости, для его дитяти.
В конце концов, Тристан, со вздохом опустил руки, и поглядел на Дейдре с улыбкой усталой, грустной, но, странным образом успокоенной и почти благостной.
- Да благословит тебя божественная дева, девочка моя. Все будет хорошо, воистину я верю. Быть может не сразу, быть может ты и проклянешь меня не раз, за этот союз, но все же… я верю. Когда-нибудь, как-нибудь, но все будет хорошо. Я очень тебя люблю, а любовь способна творить чудеса, когда идет от сердца.

Отец долго молчал. Дейдре тоже. Зачем говорить о чем-то, когда все самое главное уже сказано? Теперь ей предстояло обдумать много чего: свое дальнейшее поведение, открывающиеся новые перспективы… стоило о них подумать, как у леди Райнхольд захватывало дух, будто она стояла на вершине горы и разглядывала убегающую за горизонт долину. Принцесса… кто бы мог подумать? Невестка короля… Теперь она будет не гостьей в королевском дворце, а едва ли не хозяйкой. Ах, если бы все это произошло немного раньше… вот бы попрыгала у нее эта проклятая фрейлина Айрелл… Ну ничего… возможностей достать ненавистную невесту Дисмора, как и самого Дисмора, кстати, у нее теперь будет гораздо больше. Нужно только запастись терпением и дождаться подходящего случая. И как можно скорее навестить какого-нибудь друида – говорят, они отлично разбираются в травах и умеют составлять из них весьма полезные снадобья и эликсиры. И яды. Едва заметная улыбка показалась на губах Дейдре, стоило ей представить, как, корчась в ужасных мучениях, леди Айрелл покидает этот мир, а Арен стоит рядом, ломает в отчаянии руки и рыдает, а потом хватает кинжал и отправляется следом за любимой…
Дейдре посмотрела на отца – он тоже улыбался.
- Конечно, все будет хорошо, - Дейдре подалась вперед и дотронулась до руки отца. – Прости, что я раскричалась… я не сразу осознала, что твое решение – единственно верное.
До сих пор боги и любовь отца хранили ее – сохранят и впредь. Только молиться Дейдре будет не Элине, а Раасу.
- Прости… - повторила Дейдре и, приподнявшись, поцеловала отца в щеку. Тристан выглядел таким уставшим, как будто только что вернулся из многодневного похода. - Я пойду… ты не сердись на меня…
Дейдре хотелось как можно скорее остаться одной. Так много мыслей… их нужно было хоть как-то привести в порядок. Она пожелала Тристану добрых снов и, не без труда отодвинув тяжелый засов, выскользнула за двери. Интересно, слышали ли слуги ее крики? Вряд ли - отец успел и об этом позаботиться.
Дейдре пробралась в свои покои, немножко покричала на служанок, срывая на них накопившееся напряжение, потом потребовала приготовить себя ко сну и выгнала всех вон. Она думала, что сегодня даже глаз не сомкнет и будет обдумывать грядущие события, но, стоило Дейдре склонить голову на подушку, как ее тут же сморило, и леди Райнхольд заснула крепким сном.

Эпизод завершен