20.04.1254, Сети для птицелова  

Дата, время: 20.04.1254
Место действия:замок Крэйстон, Мальгер, Магнар
Участники:Дейдре Райнхольд, Рикард Авенмор, обитатели Крэйстона и члены свиты принца
Предыстория/суть темы: давно лелеемая ненависть плюс неожиданный визит, равно...   А, гроган ведает чему оно было бы равно, кабы не еще одна составляющая, до поры неизвестная

Возвращение из столицы в Крэйстон Дейдре восприняла с большой радостью, несмотря на то, что самочувствие ее во время дороги было далеко от того, чтобы назвать его хотя бы просто нормальным. Она ехала домой! В родной замок, где ей обязательно сразу же станет лучше! Прочь из столицы, под защиту родных стен, подальше от подлого Дисмора и его глупой невесты! В Крэйстоне непременно забудется этот мерзкий осадок, оставшийся после их последней встречи. В тишине своих покоев можно будет спокойно обдумать всевозможные планы мести и даже начать подготовку к их осуществлению...
Мечтая о мести, Дейдре порой забывала, что она беременна, и вспоминала об этом лишь тогда, когда ее вновь охватывал приступ дурноты.
А ведь помимо мести, нужно еще будет выйти замуж! Впрочем, будущего супруга Дейдре опасалась меньше всего. Они отлично поладят, как только до него дойдет, что лучше ему не соваться в дела супруги и во всем ей подчиняться. А это Дейдре надеялась объяснить своему мужу в самое ближайшее после свадьбы время.
Однако, ее мечтам о долгожданном покое и отдыхе не суждено было сбыться. Не успела леди Райнхольд как следует насладиться благословенной тишиной Крэйстона, как в замок прибыл принц Рикард Авенмор.
- Ему-то что здесь понадобилось?! - прошипела Дейдре, глядя с галереи на прибывшего гостя. - Не мог с отцом поговорить, пока мы были в столице?
После Ланского мятежа ненависть Дейдре к Рикарду еще больше увеличилась. И доводы разума здесь были бессильны. Да, дядя Генрих нарушил присягу, да, она признавала, что за такое не гладят по голове, но... но все эти события всколыхнули с новой силой горькие воспоминания. И бесполезно было убеждать Дейдре, что на сей раз все было иначе, она видела лишь то, что хотела видеть: Рикард Авенмор снова выступил бездушным палачом, казнив собственноручно родного брата.
- Пойдем отсюда, я скажу отцу, что мне дурно, и не стану выходить к ним... - Дейдре показалось, что Рикард собирается посмотреть наверх, и она отпрянула от перил, скрываясь в полумраке галереи и утаскивая за собой служанку Мину.
Пройдя всего лишь несколько шагов, Дейдре внезапно передумала. Такого шанса ей может больше не представиться - ненавистный враг находится в ее доме и ничего не подозревает о ее ненависти. Неужели она отпустит его без должного угощения?
- Нет, Мина, пойдем вниз. Наш грифоныш вряд ли умеет обращаться с принцами и достойно их встречать.
- Может, госпожа желает привести себя в порядок? - осторожно спросила Мина, глядя на госпожу, облаченную в простое и удобное платье коричневого цвета. Не самый удачный выбор для встречи высокого гостя, не говоря уже о неизменно распущенных волосах, которые не мешало бы убрать в прическу, пусть даже самую простую.
- А ты считаешь, я сейчас не в порядке?! - спросила Дейдре таким тоном, что лишь самоубийца посмел бы ей ответить утвердительно. Мина самоубийцей не была, а потому пискнула что-то жалобное и опустила повинную голову, признавая свою оплошность.
- Скройся подальше от моих глаз, - посоветовала ей леди Райнхольд и, решительно распрямив плечи, пошла навстречу убийце своей сестры.
- Ваш визит, милорд, это большая честь для нашего дома, - слова Дейдре были вежливыми, а голос - приторно-сладким. - Вы, наверное, устали с дороги? Позвольте, я вас лично провожу в ваши покои, где вы сможете отдохнуть...

Вот так неожиданность. Кто бы мог подумать, что встретить их первым выйдет не герцог, не его супруга, и даже не кто-нибудь из сыновей, а Дейдре Райнхольд собственной персоной. Причем, куда быстрее, чем обернулся бы стражник, посланный начальником караула у ворот, оповестить хозяина замка о новоприбывших, пока они спешивались в последнем дворе перед массивом донжона, и двор заполняла привычная разноголосица из людских голосов, приветствий, вопросов, лая собак и перестука подков. Любопытное совпадение или знак судьбы? Все может быть, хотя Рикард не был склонен задаваться подобными вопросами.

Весь путь от Аллантара до Мальгера свита принца, в сопровождении обещанной им герцогу леркары из новопризывников, прошла менее чем за дюжину дней. Все-таки размеренный шаг пехотинцев, подчиняющихся жесткому режиму с четко определенным ритмом движения и сроками, положенными на отдых, куда как превышали скорость движения герцогского обоза, отягощенного немалой вереницей телег с прислугой, мешками, сундуками с поклажей, и повозками в которых ехали дамы. Так что, выехав из столицы гораздо позже Райнхольдов, Рикард добрался до замка ненамного позже их самих. Да и дорога была совсем не такова, как это было совсем недавно… или много лет назад? Когда они шли через Магнар кратчайшей дорогой от столицы к перевалу в Северных горах, по занесенным снегом дорогам, когда ветер со снегом хлестал по глазам и завывал в хищных когтях скал, обступавших дорогу на подступах к Крэйстону. Сейчас Цветение было в самом разгаре, и даже самое кривое и жалкое деревце, цепляющееся корнями за расщелины скал многочисленных ущелий, изрезавших весь Мальгер, как морщины - лицо глубокого старика, казалось чудом красоты, одетое в воздушное белое облако цветов, и запах цветов и трав перебивал даже запахи кожи, пота и железа от двигавшихся быстрым маршем по дороге пехотинцев.
До замка, впрочем, Рикард доехал лишь с небольшой свитой в полдюжины человек, и еще столько же должны были прибыть позже, вместе с Гиллом, который отделился от легата на перекрестье, и повел леркару по направлению к лагерю, в котором той и надлежало отныне пребывать, тренироваться и работать.
Возможно поэтому, более чем скромное сопровождение, невзирая на знамя, которое вез один из спутников принца, и не произвело на стражей ворот особо почтительного впечатления. Августейшую особу они распознали лишь когда маленькая кавалькада уже проезжала в ворота, и лишь тогда и послали оповестить герцога о визитере.
Любопытно.. почему все-таки именно она вышла встречать? Да так быстро….
Снимая перчатки, Рикард оценивающе поглядел на девушку, быстрым взглядом охватив ее с головы до ног, хлопнул уводимого конюхом жеребца по лоснящемуся черному боку, как бы отстраняя его подальше да поскорее, и почтительно поклонился. Хотя с почтением этим было что-то не то. Во всяком случае в выражении светлых глаз в прорезях почерневшей маски явно плясали не то весьма непочтительные, не то озорные, не то насмешливые огоньки.
- Благодарю, миледи, за оказанную честь. Буду весьма польщен, с дороги не мешало бы привести себя в порядок, однако я просил бы вас прежде распорядиться о размещении моих людей, поскольку они нуждаются в отдыхе не менее.

* совместно с Рикардом Авенмором


Приветливая улыбка Дейдре оставалась все такой же приветливой, но в глазах вспыхнул недобрый огонь.
"За кого он меня принимает? За служанку? Может, мне каждому из этих солдафонов еще и постель постелить?" Дейдре едва не задохнулась от возмущения, но вместо гневной отповеди сумела все же улыбнуться, хотя ее улыбка и вышла несколько кривой.
- Ваша забота о ваших людях заслуживает безмерного уважения, - яд в ее голосе был практически не заметен. - Однако, не беспокойтесь, милорд, в Крэйстоне умеют принимать желанных гостей!
"И совсем скоро ты в этом убедишься, убийца!"
Дейдре не сумела сдержать завистливого вздоха, когда, обернувшись, чтобы позвать Мину и переадресовать ей просьбу (а по сути, приказ) Рикарда Авенмора, увидела, как уводят его коня. Конечно, конь был совершенно не подходящий для леди, это был рыцарский конь, сильный и выносливый, но какой же он был при этом красивый! Несправедливо, что на таком коне ездит самый ужасный человек в королевстве!
Мина, подбежав и услышав распоряжение госпожи, уверила, что немедленно все устроит, и быстро исчезла.
- Вы такой заботливый, милорд, - проговорила Дейдре, глядя прямо в ненавистные глаза. - Может быть, пока мы ожидаем выполнения ваших распоряжений, вы пожелаете посмотреть, как устроили вашего коня?
==============

Маска скрывала и полуудивленно-полуехидно вздернувшуюся бровь, и смешливые морщинки у глаза со здоровой стороны лица, но не могла скрыть длинных тяжистых шрамов, потянувшихся вслед за поехавшим вверх, под край маски уголком рта - то, что на лице любого человека выглядело бы как вполне безобидная полуулыбка, у Рикарда превращалось в пугающий оскал. Впрочем, глаза отразили усмешку вполне добродушную, и он дополнил ее коротким наклоном головы. Хоть и удивился, не без того, не узрев связи между тем, что только что ему предлагали пройти в комнаты, чтобы привести себя в порядок с дороги, а теперь вдруг предлагают посетить конюшню. Но идею, безусловно поддержал. Если и были на земле существа, с которыми он мгновенно и без всяких околичностей находил общий язык, то это были отнюдь не люди, а лошади и собаки. Им было безразличны и его облик и репутация, он их любил, и они привязывались к нему столь же крепко. Слащавые нотки в ее голосе, правда удивили. “Вы такой заботливый”. Надо же. Это он-то заботливый? Ну-ну. Вслух же отозвался вполне учтиво
- Почту за удовольствие, если вы предлагаете мне совершить эту прогулку в вашей компании.
И протянул руку, приглашая, как водится, опереться на нее.
======================================
Рикард или издевался над ней или в самом деле хотел навестить своего коня - Дейдре так и не поняла. Она-то ожидала, что принц откажется тащиться в конюшню и предпочтет как можно скорее оказаться в покоях, куда слуги уже наверняка втащили ванну, и теперь снуют по лестницам вверх-вниз, таская туда горячую воду.
"Ну хорошо, прогулка так прогулка..."
- Вот сразу видно, что вы - истинный рыцарь, милорд, - Дейдре осторожно, будто прикасалась к ядовитой, но спящей, змее, положила руку на руку Рикарда, и зашагала вместе с ним к конюшням.
- Я слышала, что настоящий рыцарь в походе не станет отдыхать, пока не убедится, что его конь вычищен, напоен и накормлен... - Дейдре не верилось, что она это говорит, но на войне все средства хороши, а ей нужно было притупить бдительность врага. - И теперь вижу, что вы как раз такой и есть.
Великие боги, как же хотелось прямо сейчас сорвать с него эту проклятую маску, из-за которой ехидно блестели серо-стальные глаза, и выцарапать их! Как это ужасно - идти рядом со своим злейшим врагом и сдерживать ненависть! Дейдре стало казаться, что еще немного - и она просто задохнется от сдерживаемой ярости. Будь у нее при себе кинжал - она бы не задумываясь воткнула его в Рикарда. Но, увы, кинжал был далеко - в ее покоях, в деревянной резной шкатулке на камине, под которым сейчас, вероятно, беспечно дремал Шандор, и не подозревавший, какие мучения вынуждена испытывать его хозяйка.
Запахи конюшни, почему-то, совершенно не вызывали у Дейдре той реакции, какую часто теперь вызывали куда более нежные запахи - запахи готовящейся еды, к примеру, или запах травяной настойки, которую Мина иногда добавляла в горячую воду. Наоборот, в конюшне ей всегда становилось легче.
Аля, завидев Дейдре, приветственно заржала и нетерпеливо застучала передними копытами. Тотчас же в дальнем стойле занервничала и зафыркала Аспарка. Обычно Дейдре подходила к обеим по очереди, шептала им разные ласковые глупости и одаривала угощением, но при Рикарде этот интимный ритуал был совершенно невозможен. Дейдре грустно посмотрела на Алю и прошла мимо, направляясь к стойлу, куда поместили коня принца.
И вдруг забыла и о своей ненависти, и о Рикарде - перед ней был не просто конь. Это было что-то невообразимо прекрасное. Дейдре, словно зачарованная, какое-то время любовалась конем, не делая попыток дотронуться до него, потому что боялась, что от ее прикосновения разрушится все очарование.
- А как его зовут?

- Должен вас огорчить, миледи - отвечал он, направляясь в конюшню, столь же подчеркнуто учтивым тоном, которым говорила и она сама, с утрированно покаянными нотками - Боюсь, не совсем я настоящий, как видите. Может от того, что всецело положился на расторопность ваших конюхов, а, быть может, оттого, что потерял голову, когда меня встретила столь прекрасная госпожа. Немудрено тут оставить коня без присмотра, увы. Впрочем, уверен, о нем позаботились.
Когда же они вошли в конюшню, он испытал первое приятное удивление, заметив, что она не подобрала юбки, и не привстала на носочки, проходя по изрытому копытами, в лохмотьях не самой свежей соломы, грязному проходу меж денниками. Она смотрела на лошадей, а не под ноги, явно интересуясь больше ими, нежели подробностями своего туалета. Надо же. Когда же, в одном из денников они увидели Даллта, его ожидал еще больший сюрприз.
Рикард с одобрительным удивлением косился на девушку, наблюдая, как она рассматривает его коня. Жеребец, уже освоившийся во вполне просторном деннике, флегматично жевал овес, время от времени отмахиваясь хвостом от мальчишки, спешно подбрасывающего свежую солому ему под копыта. Очевидно было, что до него этот денник довольно долго пустовал, и подстилку устраивать пришлось уже по ходу дела. Звуки конюшни, шорох, который производили лошади, двигавшиеся в своих стойлах, заглушали их шаги, и только услышав голос Дейдре, оба они, и мальчишка-конюх, и жеребец, подняли головы. Отреагировали, правда, по-разному. Пацаненок, живо ухватил вилы и юркнул с ними куда-то под перегородку, в соседнее стойло, а потом, судя по звукам, и еще дальше. Конь же, с той же флегматичностью, неторопливо повернулся и всем корпусом к визитерам, и, узнав хозяина, протянул голову над половинчатой дверью. Рикард протянул руку, поглаживая своего любимца по блестящей, иссиня-черной скуле, по носу, а тот, принимая ласку, фыркнул, и подался вперед, носом к лицу хозяина, обдавая его теплым дыханием. Рикард улыбался, глядя на него, так, как редко когда улыбался кому-то из людей, даже самых близких.
- Даллт. - он отвечал негромко, не глядя на нее, полуприкрыв глаза, и с улыбкой принимая эту ласку - Я не силен придумывать имена, миледи. Да и лошади, мои, неоднократно гибли. Где-то я слышал, что если даешь лошади какое-то особенное имя, то тогда расставаться с ними еще тяжелее. Не думаю, что это так, но с той поры я не называл своих лошадей иначе. Вот и его, как и его предшественника - зовут по имени его породы.

Жеребец и вправду принадлежал к даллтской породе, и являлся совершенно каноническим ее образцом. Рослый, вороново-черный, без единого волоска иного цвета, с широкой грудью, мощной шеей, длинной спиной, длинными, волнистыми гривой и хвостом, массивной головой и крупными, блестящими черными глазами, он казался бы тяжеловесным, если б не удивительно гармонично сочетались бы в нем мощное сложение с плавностью и легкостью каждого движения. В каждом переступе ноги, в каждом повороте головы сквозила сила, заключенная в нем, и в то же время этот исполин обладал на удивление мирным и добродушным нравом, что и доказал, когда, обнюхав хозяина, повернул голову и к его спутнице, глядя на нее со вполне доброжелательным любопытством.

- Вот уж не думала, что такой человек, как вы, милорд, будет тратить время, изучая искусство славословия, - Дейдре была возмущена до глубины души тем, как едко Рикард прошелся по ее внешности, и ведь даже прицепиться не к чему! Учтивый до безобразия! Она отлично осознавала, что назвать ее сегодняшний вид «прекрасным» можно было только из лести или из желания поддеть. Что принц и сделал.
- Но вы правы, доверяя нам своего коня: в Крэйстоне о лошадях отлично заботятся, ибо знают – если что-то будет сделано не так, как надо, виновные тут же ответят! – гордо заявила Дейдре, тряхнув головой и даже не подозревая, что практически скопировала этот жест у своей любимицы Али.
Разглядывая черного красавца Даллта, Дейдре испытывала смешанные чувства. Она то протягивала руку, чтобы погладить его лоснящийся бок или великолепную гриву, которой позавидовала бы не одна местная модница; то вспоминала, кому он принадлежит – и тотчас отдергивала руку. Она чувствовала зарождающуюся горячую симпатию к коню – и замораживающую ненависть к его хозяину. Ей очень хотелось расспросить Рикарда о Даллте: когда и как он появился у принца, что любит, как себя ведет, какой у него характер, легко ли найти с ним общий язык, подпускает ли конь к себе чужих, как ведет себя в бою – словом, Дейдре хотелось узнать о коне как можно больше. Но расспрашивать, в таком случае, пришлось бы своего злейшего врага – а Дейдре начинала выходить из себя только при звуках его голоса.
А как хотелось попросить прокатиться на Даллте – Дейдре даже ущипнула потихоньку свою руку, чтоб привести себя в чувство, иначе эта просьба могла ненароком сорваться с языка.
Но окончательно ее привели в себя слова Рикарда о том, что его лошади часто гибнут. Живодер! Ему мало того, что по его воле гибнут люди, ему еще и на своих лошадей наплевать! Он с таким равнодушием говорил об их гибели!
Дейдре не желала слышать о том, что Рикарду тяжело расставаться с лошадями. Они у него умирают, часто умирают – вот все, что она запомнила.
- На вашем месте, я бы называла своих лошадей цифрами. Первый, второй, третий, - холодно прокомментировала леди Райнхольд, бросив на принца откровенно неприязненный взгляд. – Так гораздо удобнее.

Рикард, до того смотревший на коня мгновенно повернул к ней голову, в глазах промелькнуло почти человеческое удивление, и тут же погасло, сменившись довольно обычным для него выражением холодной иронии.
- Интересная мысль, миледи. Позвольте отдать вам должное, редко встретишь такую удивительную практичность у столь прекрасной девы. Однако, боюсь применить ее на практике я, увы, не сумею. Цифрами я когда-то считал только своих врагов, но перестал это делать, когда сбился со счета.
Он отшагнул назад, и со все той же безукоризненной вежливостью осведомился
- Можем мы с моим конем чем-либо служить вам сейчас? Если нет, то - он учтиво качнул головой в сторону выхода - могу я надеяться, что вы не оставили вашего первоначального, и чрезвычайно любезного для моей особы намерения, все же принять меня в Крэйстоне? Признаться, я с трепетом и удовольствием ожидаю этой чести

- Не смею усомниться в правоте ваших слов, милорд, - щеки Дейдре заполыхали от сдерживаемой злости. – И охотно верю вам – насчет количества врагов.
Немудрено было не поверить, ведь она сама была одной из тех, кого Рикард устал считать. Однако, у Дейдре были все шансы оказаться куда более удачливой, чем все ее предшественники. Рикард был на ее территории, Рикард не подозревал о ее планах и намерениях и принимал за навязчивую, но вполне безобидную леди. Что ж, пусть так пока что и будет, хоть и очень противно играть эту роль.
- Я с превеликим удовольствием отведу вас в ваши покои, - Дейдре не сомневалась, что для принца снова подготовят комнату дяди Ренарта. Ну почему призрак дяди не явился этому негодяю в прошлый раз и не придушил его?
Ничего… этим вечером у Дейдре будет шанс отомстить за Дайзу…
Леди Райнхольд отвернулась от Даллта, разом утратив интерес, по крайней мере на этот вечер, к его красоте.
- Пока мы здесь с вами беседовали, слуги наверняка уже все подготовили, - Дейдре была сама любезность, но вежливые слова, произносимые ею, плохо сочетались с ее злобным тоном. – Идемте, я провожу вас, ваше высочество, ведь в коридорах Кэйранда так легко заблудиться…
«А в подвалах и вовсе можно сгинуть – и никто никогда тебя не найдет».
Чтобы не прикасаться больше к руке убийцы, Дейдре торопливо пошла вперед, быстрым шагом пересекла двор, вошла в замок и направилась к лестнице.

Рикард последовал за девушкой, не скрывая улыбки. Разве что слепой мог бы не заметить ее плохо скрытой неприязни, почти откровенной враждебности, завуалированной вежливостью, а Рикард слепым не был. Но он не был ни удивлен, ни огорчен. Людей, искренне радовавшихся его обществу, кроме, разумеется кэрских воинов, можно было сосчитать по пальцам, безразличных было ненамного больше, зато подавляющее большинство при встрече лишь с большей или меньшей степенью успеха скрывали либо страх, либо ненависть, либо и то и другое вместе. И уж, по крайней мере, неприязни и брезгливости навидался за всю жизнь столько, сколько хватило бы на добрый десяток жизней. Так что реакция девушки его не смутила, и не огорчила. Напротив, он испытывал непривычный подъем, и веселую настороженность охотника, издалека наблюдающего за интересной добычей перед началом охоты.

“Любопытно… рассказал ли Магнарец ей о своих планах? По совести, он должен был сделать это едва они приехали домой. Но… нет, похоже не сказал. Она, конечно, навряд ли дала бы понять, что знает… или нет. Он же говорил, что характер у нее непростой, да и вон глаза какие. Пакля в трех шагах воспламенится. Да при том, что она явно меня недолюбливает… хехе, нееет, голову на отсечение даю, что ничего не сказал. Райнхольд тот еще старый лис, зачем бы стал устраивать сам себе лишние проблемы? Объясняться с ней, да потом управляться с ее норовом, ежели взбрыкнет… Ха, наверняка оставил на самый последний момент, до моего приезда. Чтобы деваться ей уже было некуда, да и чтобы если начнет бузить - с ней бы уже я управлялся. Как раз в его повадке такое. Ему бы не секиры на гербе носить, а лиса горного. С хвостом. “

В замке их уже ждали. Процедура встречи высокого гостя, пусть разбавленная в самом начале неожиданным эпизодом посещения конюшни, пошла по накатанной. Неизбежные приветствия всех сторон, изъявления радости хозяев, и благодарности гостя, торжественный церемониал приветствия всей многочисленной семьи, потом краткий блаженный миг передышки, когда, добравшись таки до отведенных ему покоев, можно было помыться с дороги и передохнуть, а потом неизбежный торжественный ужин с присутствием всей семьи, всего герцогского двора, воинов, свободных от караула, и свиты принца.
Рикард редко соблюдал все эти церемонии, даже при королевском дворе, а уж за пиршественным столом и вовсе сиживал от силы раз десять за всю свою жизнь. Его статус позволял пренебрегать традициями и без объяснений, да то и казалось в порядке вещей, что принц Астер не утруждает себя ухищрениями этикета, однако, сейчас он вел себя безукоризненно. Все-таки он приехал влюбляться в дочь хозяина и делать ей предложение, а значит, стоило вести себя так, чтобы ни одной судомойке не дать повода для пересудов.
Так что он даже не отказывался ни от яств, что подкладывали ему на тарелку, ни от вина, которое налили в кубок. И, хотя не ел и не пил, но, чтобы проявить соответствующее уважение к законам гостеприимства - то и дело поднимал чашу, и ставил ее обратно на стол, лишь подержав у губ какое-то время, а аппетитные ломти кабанятины, запеченной с сушеными вишнями и грибами, и кусочки индюшатины в темном диком меду - тоже лишь подносил к губам и откладывал нетронутыми. Жесты были достаточно красноречивы, а, что еда на тарелке не уменьшалась… так кто ж рассматривал бы ее, в колеблющемся свете свеч и факелов, едва рассеивающих мрак под сводами огромного крэйстонского трапезного зала.
Зато беседа за высоким столом шла оживленная, и, поддерживал ее Рикард так, что немало удивил бы большинство своих знакомых, привыкших к его постоянной скорлупе отчуждения. Он слушал герцога, беседовал с его сыновьями, делал комплименты дамам, поддерживал шутки, одним словом, ужин прошел более чем удачно.
Поглядывая поверх края чаши на Дейдре, он не раз улыбался, задумываясь - как же, любопытно, будет все дальше? Надо будет разыграть ухаживание? Времени на это у него было в обрез, всего несколько дней, а потом следовало двигаться дальше. Поистине, смешно это будет выглядеть наверное - страшилище Безмордый, проездом через замок, отхватил себе одну из самых красивых девиц страны. Чем не сюжет для баллады. Причем замечательно то, что годится для любой баллады - как для сатирической, вроде тех, которым место в трактирах да у костров, так и для высоколирической, из числа тех, над которыми льют слезы и вздыхают особо чувствительные девицы любых сословий.

В общем, он, обычно не выносивший пиров и долгих светских мероприятий, чувствовал себя вполне в своей тарелке, не порывался уйти раньше других, и поднялся из-за стола лишь вместе со всеми. И, рассудив, что раз народу тут собралось много, и пора начинать боевые действия пораньше, дабы как можно больше людей оказались им свидетелями, обратился к Дейдре.
- Миледи, если вы не слишком утомлены, не окажете ли мне честь…
Какой именно чести от нее ожидается, он не уточнял, да и грогану понятно, что расходясь из-за стола мужчинам положено отводить дам под руку… все равно куда. Да и слов его собравшиеся не услышат, и проследить за ними не проследят, зато все увидят, что от стола он увел девушку под руку, а, значит, смогут растрезвонить во все заинтересованные уши, что принц проявлял к дочери герцога недвусмысленные знаки внимания и за столом и после. Недурно, для начала.

Чтобы врага победить, врага нужно хорошенько изучить – эту истину знает любой ребенок. И Дейдре на протяжении всего пира изучала Рикарда со всей возможной прилежностью, порой забывая пить и есть. Проклятый убийца почему-то решил вести себя как нормальный человек. Он мило разговаривал с отцом и братьями, то и дело поднимал свой кубок и любезничал с дамами, которые, казалось, напрочь забыли о том, что принц – чудовище, и наперебой щебетали ему какую-то чушь.
Дейдре тоже старалась вести себя мило, что для нее было не совсем характерно. Вопреки обыкновению, она молчала, не пыталась язвить или кого-нибудь критиковать, и все чаще и чаще отпивала из своего кубка. Для такого поведения у нее были веские причины.
Леди Райнхольд обдумывала страшную месть для убийцы своей сестры. Отраву можно было исключить сразу. Даже если она достанет идеальный яд, никто не может гарантировать, что принц от него точно умрет. Все прекрасно знают, что Астера уже пытались отравить, да еще таким ядом, от которого обычный человек моментом скопытится. А принцу хоть бы что…
Заколоть кинжалом, пока принц спит – мысль недурная, но опасная. Кто знает, может, у принца, привыкшего, как говорили слухи, ночевать под открытым небом едва ли не на трупах своих врагов, очень чуткий сон? Что она скажет, если он застанет ее с кинжалом ночью возле своей постели? Вряд ли поверит, что она пришла признаваться во внезапно вспыхнувшей любви.
Сбросить с той самой башни, с которой упала Дайза – это было бы самым прекрасным! Но каким образом заманить принца на эту башню? И где взять сил для того, чтобы его столкнуть?
Все эти способы не годились еще и по той причине, что Дейдре мечтала высказать принцу перед его смертью все. Пусть знает, за что он умирает. Пусть знает, что Райнхольды умеют мстить за своих родных!
А много ли успеешь прокричать вслед летящему с башни человеку? Или умирающему с кинжалом в груди?
Как ни крути, оставалось лишь одно – заманить принца в подвалы Крэйстона и запереть там. Только увести подальше, чтобы его криков никто не слышал. Подвалы Крэйстона идеально подходили для того, чтобы оставить там на верную, медленную и мучительную смерть того, кто был виноват в смерти Дайзы.
Когда пир подошел к концу, Дейдре направилась было к Рикарду, чтобы любыми способами уговорить принца совершить прогулку по замку, но он вдруг сам обратился к ней. Посчитав это хорошим знаком и мысленно возблагодарив богов, Дейдре постаралась изобразить приятное удивление и готовность подчиниться малейшему желанию высокого гостя.
- Милорд, я с огромным удовольствием сделаю все, что вы пожелаете, - Дейдре едва выговорила эти слова, как почувствовала к самой себе такое отвращение, что ее даже замутило. Однако, она нашла в себе силы продолжать.
- Мы можем снова навестить вашего коня, например, или прогуляться к оврагу под луной, но, если позволите, у меня есть более интересное предложение.
Дейдре вцепилась в руку принца с такой силой, как будто он вот-вот собирался вырваться и убежать.
- Если, конечно, вы не боитесь привидений… - общаясь с братьями, Дейдре прекрасно знала, что лучший способ подбить их на какую-нибудь авантюру – это вовремя ввернуть фразу «если вы не боитесь». Эта фраза обладала поистине магическим действием на сознание мальчишек, почему бы ей не подействовать и на принца?

Знай Рикард ее получше - его бы немало удивила такая готовность, и обилие идей. Удивила, а то и насторожила бы. Но сейчас, ни того, ни другого он не испытал, а наоборот - порадовался. Дело превратится в настоящую, долгую прогулку наедине, а не ограничится коротким променадом до башни, где оба разойдутся кто куда. Недурное достижение, в плане подбрасывания пищи слухам. Да и, опять же, десятки пар глаз видят ее явное расположение в ответ на его предложение. Чудесно.
Вырываться и убегать, он, разумеется, не только не пытался, но, вдобавок, еще позволил себе положить кончики пальцев правой руки на ее кисть, лежавшую на предплечье его левой. Жест получился, при взгляде со стороны, почти нежный. Так они и прошествовали до конца коридора, в котором не было никаких окон, где он и убрал вторую руку, открывая перед нею дверь на неприметную лестницу в торцевой части здания, где он ранее никогда не бывал. Слушал ее он, тем временем, с интересом, и, выслушав последнее, ответил совершенно серьезно
- Откровенно говоря, не знаю. Боюсь или нет… Возможно опасаюсь, возможно боюсь. Я никогда их не видел, а человеку свойственно бояться неизвестного. Глуп тот, кто отрицает это, пытаясь казаться храбрецом. Так что я очень хотел бы их увидеть, чтобы избавиться от страха перед ними. Слышал, в Крэйстоне их видели?
Он тут же вспомнил про то, как молодая герцогиня приняла за призрака его самого, и едва не улыбнулся, нарушив тем самым собственное настроение, уже заинтересованное в предвкушении чего-то загадочного.

Боится? Опасается? Сам принц Рикард, который угробил столько врагов, может чего-то опасаться? Дейдре непритворно округлила глаза от удивления. Быть того не может, наверное, он просто снова издевается над ней, как делал это в конюшне.
А вдруг не издевается, а правда боится? Вдруг он вообразил, что тени убитых им людей могут приходить к нему, требуя возмездия? Тогда его заточение станет для принца еще более мучительным. Дейдре с надеждой посмотрела на принца, думая разглядеть в выражении его лица хоть какое-нибудь подтверждение ее догадкам, но взгляд ее натолкнулся на непроницаемую серебряную маску. За этой маской могло скрываться любое выражение – от ехидного до напуганного – и никто не в состоянии был бы его определить.
Зато в глазах Рикарда плясали смешинки, уж это-то Дейдре отчетливо видела. Принц просто шутил. А жаль. Впрочем, он даже облегчил Дейдре задачу – теперь она может спокойно вести Рикарда в подземелье, не опасаясь лишних вопросов.
- В Крэйстоне, милорд, столько привидений, что их вполне хватит на несколько замков, еще и останется! – гордо проговорила Дейдре. – и дама в белом, и слепая королева, и дядя Ренарт… Кстати, вас разместили в его бывших покоях. Правда, он чаще показывается в коридоре. Призраков у нас постоянно видят, хуже того, ходят упорные слухи, что наши призраки способны убивать.
Сама Дейдре не верила в то, что какой-то призрак может причинить зло живому человеку. Что может сделать с человеком тень? А вот напугать – может. Может быть, в том, чтобы пугать, и есть основной смысл существования привидений?
- Правда, сама я не видела ничего такого, про что могла бы с уверенностью утверждать, что оно – призрак, – поспешила заверить Рикарда Дейдре – мало ли, вдруг он возьмет и откажется идти с ней в подземелье?

Рикард посматривал на девушку со все большим интересом. Их уже давно никто не видел, да и сам он уже и думать забыл об игре на публику. Разговор его заинтересовал по-настоящему. Немного было в этой жизни вещей, к которым он испытывал бы любопытство, и испытывал он его лишь ко всему непознанному.
- В Ал-Антаре тоже многие видели привидений, самых разных, и историй о них ходит множество. Но за те три года, что я прожил в замке, мне тоже не довелось увидеть ни одного. Хотя мы с Феланом не раз лазили по самым заброшенным казематам и забирались в необитаемую башню, в надежде их увидеть.
- А я не просто пыталась их увидеть, я еще иногда сама становилась привидением, - неожиданно призналась Дейдре. – Мне иногда делалось так обидно, что о привидениях столько говорят, а я их не вижу, что я надевала белую простынь и пугала служанок. Иногда мне удавалось даже напугать караульных…
- О, Боги! - Рикард, с любопытством выслушавший рассказ, беззвучно расхохотался, закинув голову, и, все ещё улыбаясь своей жуткой перекошенной улыбкой, поинтересовался - И вас ни разу не поймали? И как выглядели, кстати, напуганные караульные?

- Если бы поймали – больше бы не пугались, - серьезно пояснила Дейдре. – Поэтому приходилось выкручиваться. У привидений, кстати, очень тяжелая доля. То пряталась, то убегала… Служанок пугать веселее – они сразу визжат, бросают все, что в руках несли. Караульных – сложнее, и они не визжали. Но начинали так потешно метаться… Долго за ними не понаблюдаешь. Для привидения главное – не перестараться. Показаться на несколько мгновений – и исчезнуть. Понимаете?

- Догадываюсь - хмыкнул Рикард, представляя, как реагировали бы знакомые ему вояки на появление непонятной фигуры в белом. - Но вы и рисковали. Есть такой тип людей, который от страха сразу в драку кидается. Знаю я таких, которые с перепугу любую тень вначале стрелами нашпигуют, и только потом - подумают.

- У наших караульных нет стрел. Только алебарды – так что я не особенно рисковала, - Дейдре улыбнулась. – Да и надоело мне скоро это развлечение. Играть в привидение – одно, а увидеть настоящее привидение – совсем другое. И я давно уже собиралась наведаться в наше подземелье – там уж точно кого-нибудь увижу. Только у меня не было подходящей компании.
Разговаривая, Дейдре и Рикард прошли по извилистому переходу, который закончился довольно крутой лестницей. Здесь уже нельзя было идти под руку, и Дейдре выпустила принца из своей хватки. Лестница привела в еще один коридор. Если бы не горевшие факелы, здесь царила бы непроглядная тьма. В отместку тьма растеклась чернильными пятнами по углам, иногда выказывая свое недовольство бешеной пляской теней на стенах.
- Вот, - Дейдре заговорила шепотом. – Здесь начинается наше подземелье, оно такое огромное, что никто еще не доходил до его конца. Поэтому вон там, - видите? – была установлена решетка. Мало ли что может приползти из подземелья, поэтому решетка всегда заперта. Но я знаю, где ключ…
Дейдре подошла к каменной тумбе, провела по ней рукой, нащупала небольшую нишу и с торжествующим возгласом вытащила оттуда большой и старый железный ключ.
- Я уверена, они прячутся где-то там. Давайте их поищем? – с этими словами Дейдре сунула ключ в замок, не без усилия повернула его и толкнула решетку. Та нехотя, со скрипом приоткрылась.
- Как там темно! – с наигранным испугом прошептала Дейдре, делая шаг во тьму и крепко сжимая в руке ключ. – Смотрите – что это такое? Как будто немного светлее стены? Видите?
Разумеется, ничего особенного в глубине подземелья Дейдре не увидела. Ей просто нужно было, чтобы Рикард вошел за решетку и отвлекся на разглядывание чего-то непонятного в темноте.

Неожиданное приключение занимало Рикарда все более. По дороге сюда, пытаясь представить себе процедуру своего “ухаживания” (для посторонних”) за дочерью герцога, он представлял себе целый ворох той скучной, ничегонезначащей, и скучной до нытья в зубах светской болтовни ниочем, на которую такие мастерицы девушки из благородных семей. Или напротив - ярой враждебности, прикрытой большим или меньшим слоем вежливой любезности, вроде той, которой тут его и встретили. Но вот ничего интересного явно не ожидал, и теперь любопытствовал все более и более. И на девушку посматривал уже со вполне искренним интересом. Большинство известных ему особ и в винный погреб-то даже легендарный рыцарь Росс Светозарный бы не заманил. А те, немногие, которые напротив, пытались нарочито быть непохожими на остальных, и бравировали собственной отвагой - редко обладали чувством меры, и бравада эта принимала гротескные формы. Сейчас же он видел нечто иное. Дейдре предлагала ему именно приключение, нечто, в чем было то озорство и мальчишество, которого ему самому в детстве практически не досталось. Скудные три года, из которых добрая половина тоже была отобрана на учебу, жестокое лечение и всякого рода ограничения со стороны королевы. Вылазки, о которых он обмолвился, равно как и всякие другие мальчишеские проделки и приключения, бывали так редки, что он мог вспомнить все до единого, до малейшей подробности, тогда как все прочее, за эти три года, сейчас, при взгляде назад, представлялось мутным комом, в котором разве что мелкьом проглядывало то одно, то другое воспоминание.
Так что он со все возрастающим любопытством наблюдал за движениями своей провожатой, и разглядывал подвал. Подвал перешел в подземелья, и темнота в глубине за решеткой казалась и вправду входом во что-то жутковатое. При словах “мало ли, что может приползти из подземелья” Рикард ощутил холодок на коже, от которого каждый волосок на руках встал дыбом, сердце зачастило, а глаза вспыхнули азартом. Он вынул из крепления последний факел у решетки, посветил Дейдре, когда она открывала замок, а потом, подняв его повыше, без колебаний шагнул за решетку, осматривая стены, свод и темноту за кругом света. Ничего белеющего в темноте он не увидел, да и не старался разглядеть. Навряд ли хоть какое-нибудь привидение торчало бы тут, как на часах, у самой решетки, в ожидании визитеров. Если они и были тут, то наверняка где-нибудь поглубже, и наверное придется довольно долго поблуждать здесь… Да даже если и нет никого - все равно интересно, и жутковато, а оттого еще более интересно. Еще раз оглядев стены, Рикард присвистнул. Стены здесь уже не были стенами подвала, то есть не состояли из каменной кладки. Под низким, едва ли на фут выше его головы, сводом, смыкались самые настоящие скальные стены. Это был не подвал, построенный людьми, а проход, пробитый уже в толще скалы, на которой стоял замок. И снова холодок пробежал по коже, при воспоминании о том, что он и правда немало слышал о крэйстонских подземельях. Что они уходят в чрево земли, являясь не то заброшенной шахтой не то вообще чревоточинами неизвестного происхождения, и, как знать, может и правда там, глубоко в недрах скал может обитать нечто неизвестное…

Принц, ничего не подозревая, доверчиво прошел вперед. А Дейдре бесшумно попятилась назад, к выходу. Выскочить, захлопнуть решетку, вставить и повернуть ключ – на это ушло совсем немного времени, но леди Райнхольд оно показалось едва ли не вечностью. Выдернув ключ из замка, она, наконец, посмотрела на Рикарда с нескрываемой ненавистью. Теперь не нужно было притворяться.

Лязг решетки прозвучал громом в тишине подземелья. Рикард круто обернулся, и не поверил своим глазам. От неожиданности и непонимания сердце камнем ухнуло куда-то в живот. Он едва не прыгнул обратно к решетке, от которой успел отойти на несколько шагов, и только каким-то чудом заставил себя устоять на месте, чтобы не потерять лица. Кровь застучала в ушах, почти оглушая, требуя действий, и лишь самые остатки самообладания заставляли стоять неподвижно, чтобы в мгновения успокоиться, взять себя в руки и оценить ситуацию, как бы не рвалось сейчас изнутри ревом “Что ты, проклятая сучка, делаешь! Совсем с ума сошла? Открой немедленно” и прочее в том же роде. Он до скрипа сжал зубы, удерживая любой возможный звук, и только взгляду своему не мог приказать молчать - прорези маски словно вспыхнули изнутри непониманием и яростью, тогда как он все так же стоял, повернувшись к решетке, забыв о факеле в опустившейся руке, несмотря на то, что поднявшееся вверх пламя изрядно обдавало руку жаром.

- Вот и все, принц Рикард, - глухо проговорила Дейдре. – Теперь ты тоже станешь Крэйстонским привидением.
Она сделала несколько шагов подальше от решетки – на всякий случай. Но уходить не спешила. Чудовище должно узнать, за что ему предстоит расплатиться.
- Я играла в привидения не одна, - снова заговорила Дейдре. – Со мной всегда была моя сестра, Дайза. Ты ее убил, и за это ты умрешь здесь. Сейчас я уйду и оставлю тебя одного. И пусть к тебе явятся все те, кого ты успел убить за свою жизнь!

Ага… теперь все более ли менее ясно. Заперла сознательно, и не потехи ради. Такой голос и такие глаза не бывают у человека, решившего поразвлечься. Рикард повидал немало тех, кто желал его смерти, и знал такие взгляды. Не ошибешься. Сердце грохотало внутри, сбивая дыхание, и он медленно сделал несколько вдохов, силой заставляя его успокоиться, а дыхание - выровняться. Нет уж. Никогда и ни перед кем Рикард, принц Астер, не терял лица, и не собирался терять его теперь. И заговорил он не раньше, чем почувствовал, что сможет полностью контролировать и свой голос и свое дыхание. Сухо и спокойно.
- Так. Что ж, хорошо задумано, миледи, отдаю вам должное. Хотя план не без изъянов, но не думаю, что у вас были возможности потренироваться и обдумать детали.
По мере того, как он говорил, самообладание мало-помалу все больше брало верх над мгновенной вспышкой животного страха и гнева, которую стоило такого труда обуздать, и теперь он вздохнул, почти с облегчением, почувствовав, что к нему вернулось спокойствие, и способность трезво соображать. Уголок рта дернулся с какой-то ехидной горечью. А у этой девочки не отнимешь мужества. Глупо, конечно, но храбрости ей не занимать. Хотя безрассудная храбрость… эх, чего уж тут. Однако… что она такое говорит? Дайза? Он попытался вспомнить. Да, кажется имя знакомое… хотя в этих райнхольдовских отпрысках немудрено запутаться. Что-то такое туманно вспоминалось, но обстоятельства плыли. ”Кажется какая-то из дочерей Райнхольда покончила с собой, какая-то умерла от оспы… или несколько от оспы? Вот проклятье, не помню…” Одно он помнил совершенно точно - никого из потомков Райнхольда он уж точно не убивал. Что же в таком случае она несет? Он только сейчас почувствовал жар, поглядел на факел, поискал взглядом крепление на стене, чтобы не держать его в руках, и, не найдя, воткнул его рукоятку со своей стороны меж прутьями решетки, ближе к стене.
- Так. А теперь хотелось бы понять. Насколько я помню, я не убивал ни вашей сестры, ни вообще, никого из потомства вашего батюшки. И, даже если бы у меня случился провал в памяти, и я попросту позабыл бы об этом - то уж явно не был бы сейчас гостем в Крэйстоне, да еще … - он прикусил язык, чтобы не проболтаться, и едва сдержал неуместный смешок от нелепой дикости ситуации. - “да еще и в роли твоего потенциального мужа, дорогая!” Вот в такой переплет, нелепый, смешной, страшный и невозможный ему еще попадать не доводилось.

«Мерзкая маска, из-за нее невозможно разглядеть, что с ним творится!» - Дейдре буквально впилась взглядом в лицо своего врага, тщетно пытаясь отыскать там следы страха или паники. Проклятое чудовище, казалось, совсем не способно испытывать такие эмоции.
Что-то было не так. В воображении Дейдре, когда она придумывала план мести, Рикард должен был умолять ее открыть дверь, а она бы над ним издевалась. Дейдре даже слова придумала, чтобы посильнее уязвить Рикарда – и все они оказались ненужными. Сквозь ненависть, горящую в глазах Дейдре, на несколько мгновений отчетливо проступила растерянность.
«Нет, у тебя ничего не получится, тебе не выбраться отсюда и не обмануть смерть, - со злобой подумала Дейдре. – Даже не надейся избежать справедливости…»
Вновь обретя уверенность, Дейдре посмотрела в упор на принца. Вот он, враг. Заперт, обречен. Но ей все равно этого было мало. Враг вел себя слишком нагло для обреченного. Он даже посмел требовать объяснений. Он посмел отрицать свою вину!
- Да, ты не толкал Дайзу в пропасть с башни, - прошипела Дейдре, задыхаясь от ненависти. – Ты просто убил ее возлюбленного – барона Дедье. А Дайза прыгнула с башни сама. Но это ничего не значит! Ты ее убил!
Теперь Дейдре уже не шипела – она кричала. Ее голос гулко разносился под сводами подземелья, но быть услышанной кем-то еще, кроме Рикарда, она не боялась. Сюда обычно не заглядывали.
- Ты убил ее, ты все равно что толкнул ее в пропасть! – кричала Дейдре. – И я поклялась, что отомщу! Ближе Дайзы у меня не было никого! Никого! Боги, да кому я это говорю… Ты – чудовище, вокруг тебя все время смерть! Вот и отправляйся в бездны!

*совместно

- Ах вот оно что! - разгадка оказалась простой. Такой простой, что… о боги! Ну надо же… Что ж… девочке не откажешь в логике. С ее точки зрения, получается, все верно, если девица покончила с собой из-за смерти возлюбленного, то тот, кто убил этого самого возлюбленного, получается, виноват и в ее гибели. Мда. И настроена она, похоже, более чем серьезно. Выходит, ему не примерещилось, что во все его посещения Крэйстона Дейдре смотрела на него с неприязнью. Получается, что не с неприязнью, а с ненавистью. И планировала отомстить. Ну что же, права на месть ни у одного человека не отнимешь. А с другой стороны - что тут поделаешь. Жаль, конечно, что так получилось с девушкой, но был ли возможен иной исход? Нет. А значит…. да то оно и значит, что ничего утешительного он сейчас сказать не сможет. И значит, она так и останется при своем мнении.
Рикард кхекнул своим мыслям, качнул головой и поглядел на девушку с горькой иронией.
- Что ж, теперь понятно. Жаль, что так получилось, но прошлого не исправить. Жаль, что временами девушки влюбляются в негодяев.



- Исправить – нельзя, а отомстить – можно, - злобно ответила Дейдре. Упоминание о негодяях, в которых влюбляются девушки, ковырнуло по ее едва-едва затянувшейся ране.
- По крайней мере от двух негодяев я этот мир избавлю, - голос Дейдре снова снизился почти до шепота. Пора было уходить. Она все сказала Рикарду – но почему оставалось странное ощущение, что она все-таки что-то упустила? И почему ей не стало легче? Наоборот, словно какой-то невидимый груз навалился на ее плечи. Дейдре стало не по себе, а от спертого воздуха подземелья и дыма факелов ее замутило.
- Счастливо оставаться, принц. Мне пора. Может быть, я еще навещу тебя – посмотреть, как ты тут мучаешься… - Дейдре медлила, не уходила, она будто ждала – но чего? Она уже не понимала.



- Разумеется - холодно хмыкнул Рикард, которого все больше и больше сковывало какое-то противоестественное спокойствие, в противоположность пламенному гневу девушки - Ведь мстить самому Дедье уже поздно. Сознаюсь, я отнял у вас эту возможность, и, право, мне жаль, что он не может поплатиться дважды, вместе с остальными.
Ее слова окатили его могильным холодом. Проклятье, а ведь она и вправду сейчас может повернуться и уйти. Да и уйдет - ведь не для того же она заманила его сюда, да еще и так откровенно рассказала о своих мотивах, чтобы попугать да отпустить.
Холод. Холод подступал к сердцу, сковывал его, душил отчаянные, еле слышные позывы кинуться на решетку, трясти ее, приказывать вернуться, отпереть… Ведь ясно же, что бесполезно, к чему терять лицо? Чтобы в дополнение к ненависти и мести пробудить в ней еще и презрение? Как бы не так. И все-таки мысль о том, что она уйдет, и он останется здесь, в бесконечных, черных лабиринтах, уводящих в чрево скалы, само естество его сжималось, даже не от страха - уж чего чего, а смерти он никогда не боялся, а от ощущения подступающей неизвестности, долгих суток этой неизвестности… Он с усилием стряхнул с себя эту медленную, холодную панику, панику плоти, призывая на помощь рассудок.
- Кстати - окликнул он ее из-за решетки, все тем же спокойным и ровным голосом, почти с прежним любопытством, словно не был заперт наедине с перспективой мучительной и голодной смерти, словно и не было ее яростного признания и лязга решетки, а так, как будто они по-прежнему едва вышли из-за пиршественного стола и беседовали где-нибудь в коридоре. - Почему вы так уверены, что я останусь в этом подземелье? И уж, тем более, что буду сидеть тут, и добросовестно мучаться, а вы сможете еще и наблюдать за процессом?

*совместно

- Мстить Дедье? – удивилась Дейдре. – Это еще зачем?

- Да затем, что не за пристрастие к аспарским помадам для волос, и не за тягу к балладам под луной он был казнён. - презрительно фыркнул пленник - А за то, что примкнул к мятежу против своего сюзерена, к норкингским ордам, которые Дангрэн привел на нашу землю, и с превеликим удовольствием предался насилию и грабежу на вестморских землях. Ваш батюшка, очевидно, не рассказывал, в каком виде мы обнаруживали деревни, по которым прошлись дорвавшиеся до беззащитных крестьян и их женщин норкинги, и решившие под шумок набить мошну даллтские барончики? - он вскинул голову, и скрестил руки на груди.- Ну так могу рассказать я, только вам уже через несколько минут омерзеет слушать. Никто силой не тащил этого хлыща на разбой, грабеж и насилие, сам решил покуражиться, за то и получил. Я развесил его наймитов по деревьям вдоль всех дорог от Лоу до Форвуда, и четвертовал его самого. И если жалею о чем-то, так только о том, что невозможно сделать это дважды.


- Не верю, что Дайза могла полюбить насильника и вора! – отрезала Дейдре, стараясь не поддаваться мыслям, которые вызвали у него слова Рикарда. Мятеж всегда карается сурово. И разве не она сама когда-то оглашала приговор подлым мятежникам на руднике?
Рикард в ответ лишь хмыкнул, и прислонился к стене, не желая, по-видимому давать дальнейших объяснений, и смотрел на нее чуть ли не с вызовом.


Странной вышла у нее месть – обреченный на смерть никакого страха или паники не показывал и, похоже, их вовсе не испытывал. Не требовал его немедленно освободить, не грозил ей страшным наказанием, мало того, еще и обвинял Дедье… Дейдре против воли прониклась к Рикарду странным уважением. Разве можно уважать и ненавидеть одновременно? Получалось, что можно.
Слова Рикарда зародили в Дейдре сомнение и страх. А что, если в самом деле он решит уйти вглубь переплетенных ходов, а вдруг каким-то чудом найдет тот, который выведет его на поверхность? Или просто спрячется в лабиринте, и она уже никогда не узнает, умер он или нет? Эта пытка, похоже, будет для нее куда ужаснее, чем все, что предстоит пережить в подземелье Рикарду… Нет-нет, его ни в коем случае нельзя оставлять в подземелье… живого.
- Я сейчас вернусь, никуда не уходи, - торопливо произнесла Дейдре и бросилась бежать. Она миновала коридоры, переходы и галерею, распихивая попадавшихся на пути слуг и осыпая их щедрой бранью. Путь до своей комнаты показался ей непривычно длинным.
Шандор лежал на своем любимом месте – у камина. Дейдре довольно вздохнула, когда он в порыве искренней любви подскочил и, все еще полусонный, бросился к ней навстречу.
- Идем со мной, ты мне нужен, - сказала Дейдре псу. Слово «идти» и все его производные Шандор просто обожал, к тому же, он был очень послушным псом, поэтому тут же последовал за хозяйкой.
А еще Шандор был очень опасным существом. В замке все знали, что пес обожает охоту и бесстрашно бросается на любого зверя, даже не придавая значения тому, что этот зверь в несколько раз больше его самого. Как бросился однажды на медведя – Дейдре тогда думала, что он не выживет, настолько страшными были раны.
И теперь леди Райнхольд решила натравить своего верного пса на принца. У Рикарда не было при себе оружия, ему нечего будет противопоставить клыкам Шандора.
Обратный путь показался Дейдре еще длиннее. К тому же, Шандор норовил то и дело повернуть к кухне. Но, наконец, они оказались в подвале. Первым делом Дейдре бросила взгляд на решетку, чтобы убедиться, что Рикард не сбежал в лабиринт…

Он оставался на месте, только уже не стоял, а сидел, прислонившись спиной к стене, оперев вытянутые перед собой руки о поднятые колени, разглядывал стену напротив, и чего-то рассеянно насвистывал, явно о чем - то размышляя. А думал он о том, что стоит ли рассказывать Дейдре о дырах в ее плане, чтобы, когда она перепугается, вынудить ее открыть решетку. Или дождаться, пока эти дыры проявятся сами. В таком случае это грозило и Дейдре, и всему ее семейству страшными последствиями, и он раздумывал, сможет ли их предотвратить, и нужно ли будет это делать. А может быть у нее хватило предусмотрительности предвидеть и залатать эти дыры, и тогда ему и вправду не на что надеяться, кроме ее милости? И решил не говорить. Было любопытно, чем все это закончится, если предоставить её плану осуществляться, проверить, сопровождалось ли ее пламенное желание отомстить трезвым и дальновидным расчетом, или нет. В конце концов, если все кончится плохо, ничего хуже смерти ему всё равно не грозит, зато в любом другом - ему открывается возможность немало узнать о ней самой, и ее образе мыслей. Как она думает, на что способна, чем руководится… немаловажные сведения. Да и, как ни странно, ему было просто интересно. Интересно сыграть в эту игру, пусть ставкой в ней и была жизнь. Разве он не привык ставить ее на кон? Интересная игра стоила ставки.
Так что он был на месте, и только повернул голову, на звук не шагов. Маска скрыла вскинувшиеся брови, так что из всех реакций девушка услышала лишь одобрительное прицокивание языком и восклицание, от которого пленник просто не мог удержаться.
- Великолепный пёс! - Рикард поднялся, рассматривая могучую собаку. Тот был и правда восхитителен, и, хотя не принадлежал, по-видимому ни к одной известной ему породе - являл собой замечательный образец силы и здоровья. Ростом поменьше нормерских волкодавов, зато ощутимо шире в груди, с мощной шеей, короткой, словно обрубленной мордой и крепкими лапами. - Что это за порода?

- Я не знаю его породы, я привезла его из Беллонии, он там..., - ответила Дейдре машинально, и вдруг оборвала себя на половине фразы, с ненавистью глядя на принца. Он что, не понимает, что его жизнь теперь в ее руках? Почему он сидит здесь с таким видом, будто находится в своих покоях, и ему вот-вот должны подать ужин? Почему, бездна его забери, он так спокоен и расспрашивает Дейдре о породе Шандора, когда должен умолять ее открыть решетку?
- Это – враг, - сказала Дейдре, обращаясь к псу. – Понимаешь? Враг!
Шандор, услышав знакомое слово, глухо зарычал, слегка приподнимая верхнюю губу. Он верил хозяйке. «Враг», хоть и не предпринимал никаких угрожающих его хозяйке действий, должен видеть, что Дейдре находится под охраной. Умолкнув, пес глянул на хозяйку, будто спрашивал, правильно ли он все понял и сделал? Враг устрашен, преданность проявлена, теперь когда дадут награду?
Дейдре подошла к решетке и, помедлив всего несколько секунд, быстро открыла ее.
- Взять его, Шандор! – крикнула она. – Убей его, он враг!

Рикард не удержался от улыбки, когда девушка машинально начала отвечать на его вопрос. Так бывает наверное только с людьми, которые так самозабвенно любят своих питомцев, что забывают о чем угодно, когда разговор заходит о них. Вот и сейчас, Дейдре едва не позабыв о всей предыдущей сцене, чуть не ввязалась в разговор о собаке. Мгновенно припомнился и ее зачарованный вид в конюшне. Надо же. Выходит она не только красива, азартна, безрассудно храбра, но ещё и так же как он страстно любит собак и лошадей? Восхитительное, баргесты б ее побрали, сочетание! Есть отчего проникнуться симпатией, пусть даже это прекрасное, буйное и несдержанное в своих страстях создание и ненавидит тебя всеми фибрами души. Подумаешь, ненавидели его многие, зато восхищённый интерес к себе возбуждали… да, считай, почти никто.
Однако, когда девушка оборвала себя и обратилась к собаке,Рикарда как молнией ударило осознание того,что она собирается сделать. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять,что явившись с огромным и мощным псом, и говоря ему "враг" по отношению к человеку которого намеревалась убить - девушка явно не собирается ограничиться безобидной демонстрацией своего любимца.
В прорезях маски сверкнула молния, Рикард весь похолодел, подобрался, ощущая как словно потрескивают волоски под широкими рукавами рубашки. Он сделал шаг от решетки, медленно и плавно. Ещё один… сколько мгновений у него будет? Пёс, явно пока еще не слишком матёрый, но здоровый и мощный, каким только и может быть,взращенный на хорошем питании с постоянными физическими нагрузками… никак не меньше шести стонов, а то и все семь… ещё мгновение… если она собирается натравить собаку то ей придется открыть замок… это ещё мгновений десять…
Ни о чем больше не размышляя, со странно похолодевшей, будто бы опустевшей головой, Рикард не отрывая теперь взгляда от собаки, и почти не слыша лязга замка рванул пряжку своего пояса, и стремительными движениями принялся обматывать его вокруг своего левого предплечья. Один виток, второй, третий.. собака рванулась за решетку, сделала лишь несколько лишних шагов, мелких и быстрых, явно приглядываясь к добыче… пса явно обучали, травили на животных, вон какие отметины... но похоже, раньше на людей на натравливали, раз так медлит… ещё виток, и…
Пёс прыгнул. Молча, не тратя время на лай или ворчание, просто прыгнул с ходу, одним великолепным, мощным прыжком, классическим собачьим способом ударить всем своим весом в грудь, повалить на спину и перегрызть горло.
Он и ударил, и опрокинул, потому что противопоставить этой массе летящего с чудовищной инерцией тяжёлого мускулистого тела было нечего, да и никто бы не смог устоять. Рикард, впрочем, и не пытался. Он ожидал этого, ожидал и прыжка и толчка, и не сопротивляясь позволил опрокинуть себя назад. Но единственное, что он сделал - уже падая вскинул в аккурат перед распахнутой пастью собаки обмотанное поясом предплечье, и чудовищные клыки сомкнулись на нем как раз в то мгновение, когда оба они, и человек и собака, повалились не грубо обтесанный пол уходящего во тьму прохода.
Толстый кожаный пояс, с массивными серебряными накладками защитил от зубов, но даже несмотря на это, руку мгновенно залило страшной болью, которая столь же молниеносно дополнилась тяжёлым онемением до самого плеча. Хоть клыки и не могли прорвать защиту с первого же укуса, но сила сжатия челюстей была такова, словно рука попала в кузнечные тиски. От удара о землю из лёгких вышибло весь дух, перед глазами все перекувыркнулось, тяжесть навалившегося пса казалось, готова сплющить.
Впрочем, Рикарду не требовалось ни видеть, ни думать, ни даже дышать в то единственное мгновение, которого он дожидался, чтобы сделать то единственное движение, к которому и готовился каждой клеточкой своего тела. И как только челюсти навалившегося пса сомкнулись на его левой руке - правая молниеносным движением, движением отработанным не менее десятка раз во время суровых зим на Диком Берегу - метнулась под нижнюю, сомкнутую на добыче, неподвижную и безопасную сейчас челюсть пса, к его горлу. Точнее туда, где под нижней челюстью, меж углом сходящихся с обеих сторон головы к груди мощных мышечных тяжей находилось самое уязвимое и единственно доступное сейчас место - треугольная, обращённая вершиной вниз область, где, прикрытые только шкурой, не защищённые мышцами, такие близкие под пальцами, легко прощупывались гортанные хрящи.

В следующее же мгновение, Рикард стиснул пальцы, и не давая собаке времени опомниться и отскочить - с силой повалился набок, заваливая и пса с собой , а потом перекатился дальше, оказавшись теперь уже сверху него. Пёс сопротивлялся с такой силой, что пришлось навалиться на него всем своим весом, буквально вдавливая обмотанное поясом предплечье ему в пасть, и , соответственно, голову затылком в пол, не давая вывернуться и отпрыгнуть, а второй рукой с силой, но медленно и неумолимо сжимать и сжимать его горло, одновременно вдавливая и шею и всю тушу собаки в пол.
Рикард не заметил, что он сам рычал в процессе этой схватки. Тихо, утробно, но с такой яростью, какую только мог выплеснуть из себя. Он мог бы легко убить пса прямо сейчас, попросту сломав ему хрящи гортани, но он собирался не убить, а подчинить. Проявить себя - сильнее, опаснее и достойным уважения, а потому рычал как хищник во время схватки, инстинктивно чувствуя, что такой язык собаке будет более чем понятен. Не столько из за самих этих утробных, бессвязных звуков, сколько из-за того накала ярости и силы, которые он в них вкладывал. И, когда пёс заскулил, а потом почти тут же захрипел - он ослабил хватку на гортань и сильнее вдавил сверху вниз, теперь уже попросту пользуясь разницей в весе, и склонившись почти над самой короткой мордой оскалил собственные зубы, едва слышно, но с силой рыча сквозь них
- Значит Шандор, да? Так я сейчас тебя придушу просто, ясно? - снова тычок, которым почти тряхнул собаку, снова ударив позвоночником об пол - Я-хозяин. Я вожак. И ты будешь слушаться. Ясно? Ясно?! Ты. Будешь. Повиноваться.
И много ещё слов, бессвязных, перемежаемых яростным рычанием человека, отпустившего в себе зверя, чтобы вразумить другого зверя, и хрипом, а потом, наконец, когда хватка позволила - долгим скулежом ощущающего близкое поражение животного.

Дейдре невольно вздрогнула, когда Шандор прыгнул. Вот-вот все закончится, Рикард будет мертв, Дайза отомщена, а Дейдре обретет, наконец, душевное спокойствие. Леди Райнхольд собиралась рассмотреть смерть врага в мельчайших подробностях и ничего не упустить, поэтому она застыла в дверном проеме, в одной руке по-прежнему сжимая ключ, а другой ухватившись за распахнутую дверь.
Когда пес и Рикард упали, она вскрикнула торжествующе, но торжества не ощутила. Ничего не изменилось, ее проблемы по-прежнему оставались с ней, все было по-прежнему, и мир не стал лучше после смерти Астера.
А в следующий миг она поняла, что принц и не думал умирать! Каким-то фаханским способом он подмял под себя ее Шандора, и теперь пес хрипел в агонии! Ее Шандор вот-вот погибнет от рук проклятого Рикарда!
Это было уже слишком! Дейдре хотела броситься вперед, накинуться на принца и отнять у него пса, но не смогла. Что за сила удерживала леди Райнхольд на месте – она не знала. Перед ней будто вцепились в жестокой схватке два зверя. Не принц и пес, а звери. Это был их и только их бой, и вмешиваться она не посмела.
Наблюдая за схваткой, она до крови прокусила нижнюю губу, но даже не заметила этого. «Шандор, ты сможешь, ну пожалуйста, Шандор…» - молила она про себя, но уже видела, что Рикард побеждает.
- Нет! - вскрикнула она, когда пес жалобно заскулил. – Отпусти его! Отпусти! И я отпущу тебя, клянусь!

* совместно
Безликая, ничего не выражающая маска, в прорезях которой пылали яростью почти белые, в неровном свете факела, глаза, и под которой кривился жутким оскалом обезображенный выпуклыми рубцами рот, обернулась к ней из темноты, словно ожившее воплощение ужаса. Если бы взгляды могли бы убивать, то от Дейдре осталась бы кучка пепла, поскольку сейчас тот, что был заперт за решеткой один на один с собакой, задыхавшейся сейчас под его руками - мало чем походил на человека, способного рассуждать, или сознательно выбирать себе цель. Чтобы одолеть зверя требовалось самому стать зверем, яростнее и мощнее атаковавшего, и далеко не сразу удалось бы загнать этого зверя обратно в недра души.
- Как мило - прохрипел он наконец, со все теми же яростными нотками в голосе, с какими цедил какие-то слова в ухо псу - Госпожа изволит меня помиловать. На-а-адо же! - он с силой вновь тряхнул собаку, так, что затылок ее вновь приложился к каменистому полу. Пес, уже давно отпустивший руку, разинул пасть, извивался, все еще время от времени пытаясь вырваться, скулил и хрипел. Громадные клыки, брыли, всю морду пса покрывали клочья пенистой слюны, но Рикард и не думал его выпускать. Не раньше, чем тот окончательно затихнет, и не заскулит совсем жалобно, по-щенячьи, перестав сопротивляться. Раньше нельзя, он это знал, иначе пес, едва оклемавшись может снова напасть, или после, может попытаться взять реванш. Нет. Установить главенство следовало раз и навсегда.


Так вот почему Рикарда называли чудовищем – вовсе не из-за его болезни. Он в самом деле был чудовищем – стоило только увидеть этот взгляд, в котором не было совсем ничего человеческого. От такого взгляда любой испугался бы до смерти и бросился бежать куда подальше, и Дейдре не была исключением – но Рикард душил Шандора. Еще немного – и пес задохнется. Она не могла этого допустить.
- Смотри, - Дейдре отшвырнула ключ, и он, звеня, откатился в темноту коридора. – Видишь – ты свободен! Отпусти Шандора и иди, куда пожелаешь!
Только бы Шандор остался живым… о том, что будет после, Дейдре даже не задумалась, хотя для нее перспектива была далеко не радужная, ведь Рикард вряд ли станет держать в тайне все, что произошло в подземелье. Но даже если бы леди Райнхольд и вспомнила о том, какое наказание ждет осмелившегося поднять руку на королевского сына, она все равно предпочла бы спасти Шандора.


- Отойди от решетки. Подальше. В темноту. Чтобы он… тебя не видел - какие-то рваные слова не то выдыхались не то выплевывались уже через силу, туда, назад, через плечо, где была она. И следить за выполнением своих слов было некогда - не послушается - ей же хуже, точнее ее бедному псу. Рикард дышал с трудом, левая рука не слушалась, он удерживал собаку лишь благодаря разнице в весе и тому, что знал, куда и как давить, но надолго бы его могло не хватить. Все зависело лишь от того - сдастся ли пес, признает ли главенство, или придется его убить до того, как иссякнут силы. Но, благодарение всем богам, пес извивался все меньше и меньше, и наконец, в его голосе проступили долгожданные, теперь уже не отчаянные, а почти плачущие, умоляющие нотки. Рикард встряхнул его в последний раз, уже для порядка, закрепляя полученный урок, скрутил шкуру собаки на загривке так, что спереди, на горле она туго натянулась, и поднялся на ноги, заставляя подняться и пса.
Тот уже сдался, это было видно. И по опущенной голове, и по прижатому заду, но и отпустить его следовало не сразу. Рикард буквально выволок пса за решетку, и только тут отпустил. Шандор, впрочем, попытался снова поднять голову, но был тут же остановлен окриком “Ну? Еще?” Тихое, едва слышное урчание, едва родившись, вновь замолкло, а человек надвигался на собаку, шаг за шагом, держа опущенные, напряженные руки сжатыми в кулаки, и с яростью глядя на пса.
- Что? Желаешь еще? А ну лежать. Лежать говорю!
Он не сделал ни единого жеста, не попытался ударить, только наступал все ближе и ближе, пока пес, наконец, недовольно ворча и отводя голову вбок, пятясь все дальше, наконец, неловко подобрал под себя задние ноги, и опустился на землю. Сперва все еще удерживаясь на напряженных лапах, потом по-настоящему, все так же отводя глаза.
Голос Рикарда мгновенно изменился. Из ледяного и яростного он стал негкомким и спокойным.
- Хорошо. Молодец. Вставай. Слышишь?
Была ли понятна ему команда вставать, или нет, признал ли он за новым человеком право командовать или нет - слишком рано было пока судить о том, но последнее слово, произнесенное с явным нажимом и подъемом интонации, заставило повиноваться. Шандор поднялся. Он больше не рычал, и, хотя не скулил, не припадал на лапы и не поджимал хвоста, в знак полной капитуляции - упорно опущенная голова и отведенный взгляд говорили о признании своего поражения. Рикард вновь шагнул вперед, едва не коснувшись коленом плеча собаки, тесня пса к выходу, все так же не делая ни единого движения, кроме шагов, с неподвижно опущеными руками.
- Уходи. Давай, пошел отсюда. Домой. Домой, живо!

Каждый хриплый звук, вырывавшийся из пасти Шандора, отдавался пронзительной болью в сердце Дейдре. Хотелось кричать, топать ногами, крушить все, что попадется под руку, требовать – все это она обычно проделывала, когда что-то шло не по ее плану. Но сейчас речь шла о жизни ее Шандора, и Дейдре послушалась. Пока Рикард держал пса в своей смертельной хватке, она была готова делать все, что он скажет.
Из темноты она пристально наблюдала за тем, что делал Рикард с ее Шандором, едва сдерживаясь, чтобы не броситься к нему, погладить, успокоить, пожалеть… С собакой происходило что-то странное – ведь до сих пор Шандор не признавал кроме Дейдре и Тристана никаких авторитетов. Всегда веселый и довольный собой, Шандор обычно разгуливал по замку с гордо поднятой головой, поводя любопытным носом туда, откуда доносились аппетитные или интересные запахи. Если его наказывали за какую-то провинность, пес всем своим видом давал понять, что сожалеет, но иначе он просто не мог, а потому готов понести наказание. Но таким Дейдре еще ни разу его не видела. Поникший, печальный, Шандор послушно проделал все, что говорил ему Рикард, а потом так же послушно побежал к выходу.
И тогда Дейдре стало страшно. Она только что пыталась убить принца Астера. И вот он – цел и невредим, и сейчас пойдет к ее отцу, все ему расскажет… а потом? Наверняка же захочет отомстить. Дейдре вжалась спиной в бугристую и холодную каменную стену в наивной надежде, что принц последует за Шандором и забудет о ней.

*совместно
Рикард, однако, не забыл. От переизбытка адреналина его начинало трясти, как это всегда бывало почему-то уже после пережитой встряски, и он сцепил руки в замок за спиной, когда повернулся к ней, чтобы скрыть все усиливающуюся в них дрожь.
- Итак, миледи, теперь можем продолжить нашу беседу. Выходите на свет. Я велел вам отойти, чтобы пёс не видел, что вы были свидетельницей его поражения. Нельзя так карать за преданность, бедняга всего лишь исполнял свой долг. Выходите.

На месте Рикарда Дейдре совершенно не так торжествовала бы свою победу. Но он был чудовищем, а потому наверняка заготовил что-то особенно ужасное. Дейдре очень не хотелось выходить из тени – в темноте ей казалось безопаснее, чем в свете факела рядом с Рикардом. Этот человек убивал стариков и детей, не задумываясь. Что ему стоит прямо сейчас придушить Дейдре, как он едва не придушил Шандора?
Но то, что сказал принц о Шандоре, повергло Дейде в безграничное удивление. Ненависть и страх были забыты. Дейдре вышла из темноты, недоверчиво вглядываясь в прорези темной маски, откуда полыхало странным ледяным светом.
- Вы сказали мне уйти, потому что… пожалели мою собаку? – переспросила Дейдре. Слово «пожалели» совершенно не вязалось с образом безжалостного убийцы младенцев. – Но почему?!

Рикард неопределенно пожал плечами. Странный вопрос, и как на него ответить?
- Пес всего лишь выполнял ваш приказ. Одно дело заставить его зауважать меня, и признать мое главенство, и совсем другое - чтобы его поражение видела та, которой он предан. Не думаю, что это надо как-то обосновывать. Но сейчас я хотел побеседовать о другом. Скажите, как вы планировали поступить дальше, если бы я покорно остался сидеть за решеткой. Просто отправились бы по своим делам, и на этом все? Или планировали некие дополнительные действия, во исполнение вашего плана, о коих не успели меня осведомить?
Он спрашивал совершенно спокойно, с неким прохладным интересом, как обычно спрашивают о делах, в общем-то интересных, но лично никоим образом не касающихся.

Если бы Рикард ударил Шандора или стал угрожать страшными карами Дейдре – ей было бы гораздо проще. Такой Рикард был бы понятен и прекрасно вписывался бы в тот образ, который Дейдре давным-давно себе нарисовала. Но великодушный Рикард был для леди Райнхольд непонятным. Она хмуро смотрела на свою несостоявшуюся жертву.
«Я его ненавижу… и все равно однажды убью… только одна, без Шандора».
Вопрос принца вновь удивил Дейдре и отвлек от мыслей о будущей мести.
- Я собиралась оставить вас здесь до тех пор, пока вы не умрете, - тихо, но твердо ответила Дейдре. Зачем он спрашивает? Это допрос?
Дейдре вдруг вспомнилась ужасная казнь Изабель Бьято. А что, если и ее теперь тоже казнят? Она не могла больше оставаться в неведении относительно своего будущего. Пусть Рикард сейчас скажет, что он намерен делать дальше.
- И что вы теперь собираетесь делать? – Дейдре мрачно посмотрела на собеседника. – Расскажете все моему отцу? Отдадите меня под суд?

- О боооги, так я и думал - вздохнул Рикард, напрочь проигнорировав ее последние вопросы, и вдруг улыбнулся. По-настоящему, не привычным кривым оскалом, а почти весело, отчего и глаза в прорезях маски заиграли искорками в отблесках огней. - Миледи, прошу вас, когда в следующий раз вознамеритесь осуществлять свою месть - продумайте все детали более тщательно. И уж, во всяком случае, не подвергайте опасности других лиц, и не доверяйтесь другим рукам… или лапам. Между прочим, в любом случае просидел бы я в вашем подземелье, разве что пару деньков. Вы же, полагаю, не подумали спрятать мое оружие, плащ, увести из конюшни моего коня, и куда-нибудь деть беднягу Реймса, чтобы создать у моей свиты впечатление того, что я вдруг среди ночи вздумал уехать по каким-то делам, вместе с оруженосцем. Нет? Так наутро, Реймс постучал бы ко мне, увидел пустую комнату, и удивился бы - куда я делся. Поспрашивал бы, быстро уверился, что никто меня не видел, убедился бы что конь и меч на месте, а значит, я никуда не уезжал, и… можно не продолжать, верно? Парнишка он верный, поднял бы шум, мои люди организовали бы поиски, ваш батюшка, не сомневаюсь, велел бы обыскать весь замок до самого фундамента… ну и сюда бы непременно заглянул кто-нибудь, рано или поздно. Вы не согласны?

*совместно

Это было неслыханно! Несостоявшаяся жертва учит несостоявшуюся убийцу, как скрывать следы и продумывать убийство! Дейдре насупилась и почти обиженно смотрела на Рикарда. Хуже всего было то, что Астер говорил правду. И как ей в голову не пришло, что нужно спрятать меч, коня, оруженосца, плащ?.. Оруженосца спрятать – тоже убить? Ну уж нет, невинного человека Дейдре не смогла бы убить.
- Благодарю за ваши рекомендации, милорд, - Дейдре постаралась, чтобы в голосе не была слышна ее досада. – В следующий раз, когда спланирую ваше убийство, именно так все и сделаю…
Она собиралась было прошествовать с достоинством к выходу, но не удержалась и спросила:
- Зачем вы мне подсказываете, милорд? Издеваетесь? Хотите показать, насколько я недальновидная?

- Ничуть - совершенно серьезно качнул головой Рикард - Просто даю совет, как стратег стратегу. Мне чрезвычайно приятен и ваш батюшка, и старшие братья, прочих знаю не столь хорошо, поэтому не хотелось бы, чтобы из-за вашей непродуманной горячности кто-нибудь мог пострадать. Кстати, горячность вашу я тоже понимаю, и признаю за вами и желание отомстить, но за собой вины не признаю, так что с этим справляйтесь сами. - он неожиданно ехидно улыбнулся - Тем более, что я постараюсь предоставить вам к этому массу возможностей.

- Я вас не понимаю, - происходило что-то очень неправильное. То, что наказывать и мстить Рикард не будет, Дейдре уже поняла. Но слова его были настолько странными и неожиданными, что она, позабыв на время о ненависти и страхе, подошла к Рикарду и пристально всмотрелась в его глаза, подозревая какой-то подвох и стараясь заранее угадать, в чем же он заключается.
- Милорд, вы говорите странные вещи, - произнесла Дейдре, не отрывая взгляда от стальных глаз. – Какие еще возможности?

*совместно

- Неограниченные - Рикард вновь улыбнулся, и отвесил ей до издевательства учтивый поклон - Миледи, должен поставить вас в известность о том, что завтра… или, возможно послезавтра, я намерен официально и прилюдно просить вашей руки у герцога Магнарского. А, поскольку предложение первого принца крови и легата армии - не из числа тех, которые можно отклонить, то могу совершенно честно предложить вам такие возможности в полное пользование.


- Что… - Дейдре отшатнулась от Рикарда, не желая верить тому, что слышала. Он лжет, не может это быть правдой, какое еще предложение?! Он специально так говорит, чтобы ее разозлить!
- Разрешите и мне дать вам совет, милорд, - Дейдре не собиралась верить в столь наглую ложь, как его сватовство. – Выбирайте себе супругу с большей осмотрительностью. А на ваше предложение, боюсь, отец не даст своего согласия. Я точно знаю, что в столице он уже подыскал мне жениха, и вот-вот должна состояться наша свадьба.

- Признаться, я не был столь непоколебимо уверен в своем выборе, до сегодняшнего вечера, миледи - с невозмутимой улыбкой отпарировал Рикард - Однако, познакомившись с вами поближе, теперь убедился в том, что лучшей супруги чем вы - не сыщу, даже если обойду весь обитаемый мир, включая Даллт и мифические Острова-за-Морями. Что касается вашего батюшки… насколько я знаю, вы еще ни с кем не помолвлены, так будьте уверены, помолвка наша состоится в ближайшие же дни. - он вновь отвесил поклон - Я бы с огромным удовольствием провел в вашем бесценном, и очень приятном для меня обществе намного больше времени, но увы, меня ждет куда менее приятное свидание с норкингами, коих следует проучить за их союз с Бьято и нападения на Ланс. Но я надеюсь вскоре вернуться, и, будьте покойны, мое обещание касательно неограниченных возможностей, останется в силе. А сейчас, если не возражаете, я был бы благодарен, если мы, все же, поднимемся наверх. На прогулки под луной я вас пока не приглашаю, за поздним часом, но, уверяю, все еще впереди.

* совместно

Страшная догадка осенила Дейдре, пока Рикард говорил. Так вот какого жениха нашел ей отец! Она вспомнила разговор в их Аллантарском доме, вспомнила, как изменилось лицо отца при упоминании о королевской крови… Боги милосердные, отец, что же ты наделал?!
Лучше пусть ее ребенок родится бастардом, лучше уйти в десты, лучше вообще что угодно, чем брак с убийцей Дайзы! Почему отец этого не понимает?
Дейдре почувствовала себя одинокой и преданной. Мысли метались, как тени от факелов по стенам, она судорожно пыталась найти способ выкрутиться из ловушки, устроенной отцом, но выход никак не находился.
- Я ни за что не выйду за вас замуж! – воскликнула Дейдре в отчаянии. – Даже ради того, чтобы получить все эти возможности! Откажитесь от свадьбы, пока не поздно – иначе, клянусь, вы пожалеете! Я сделаю все, чтобы ваша жизнь превратилась в кошмар, по сравнению с которым бездны покажутся детскими шалостями! Я умею, спросите кого угодно! Все знают про мой характер! Откажитесь!

- Милая моя леди, вы поистине прекрасны в своем неистовстве - по-кошачьи вкрадчиво протянул Рикард, поклонился, и направился к лестнице, жестом приглашая последовать его примеру. И, обернувшись, добавил - Я создал себе репутацию на том, что никогда не отказывался от схватки, если уж она была необходима, невзирая на превосходство сил противника. Согласитесь, было бы нелепо выдержать удар логрийских легионов и отступить перед красивой женщиной. А нелепые поступки не стоят того, чтобы их совершать. Так вы идете?

Дейдре не сразу нашлась с ответом. Было  определенно ясно, что Рикард передумывать не собирается.
- Вы пожалеете... -  повторила она и шагнула к лестнице. - Не говорите потом, что я вас не предупреждала. Этот поступок будет самым неосмотрительным в вашей жизни. И вполне вероятно, что последним...

Рикард не стал отвечать вслух, не видя в этом целесообразности, зато, поднимаясь вслед за ней по узкой лестнице, с довольной  усмешкой щурил глаза в темноту. Эта женитьба оказывалась мероприятием не только крайне полезным для кэрской правящей династии, но и весьма занимательным и рискованным приключением вместо тягучей рутины совместного существования малоинтересных друг другу людей. Был смысл продолжать кампанию!

* Эпизод завершен