15.12.1253 Кто ищет, тот всегда найдет... 

Дата, время: двенадцатый день месяца Ветров
Место действия: Халлорм и человеческие поселения
Участники: Белый дракон Тиолан, 209 лет, Рагна, королева белых драконов, Урсун по прозвищу Краснобородый - скорняк из деревни Боброва падь. Краснобородым прозван за то, что его светло-русая борода за годы впитала краску, которую он использовал для выделки кож (нпс); Бринн Робертс, нимер королевской армии гарнизона форта Ллвид, комендант временной крепости северной даллтской экспедиции (нпс)
Предыстория/суть темы: После схватки с красным драконом королева белых драконов решила, что ее стае необходимо изучить повадки людей, чтобы иметь возможность смешаться с ними, вычислять среди людей красных и убивать их, пока красные находятся в человеческом обличье. И началось...

По воде прошла еле заметная рябь. Полоскавшие белье бабы не обратили на это никакого внимания – не до того, стирку бы до сумерек переполоскать, а то по темноте и волки к деревне подойти могут. Да и если ветерок поднимается, к вечеру вовсе подходы к реке снегом заметет. Громко переговариваясь о том, успеют ли в доме кузнеца справить свадьбу до дня Поминовения или придется молодым подождать гулянки седмицу-другую, чтоб Нит не прогневалась, они кидали тряпки в воду. Потом вынимали, выкручивали, и кидали новые. Наверное, ко всему можно было привыкнуть, даже к такой дикости.
Их грубые, зычные голоса обычно раздражали. Зато были слышны за пару миль - все лучше, чем обращаться. Тиль уже час лежал на дне реки, почти вплотную подходящей к деревне. Это была его придумка, быстро подхваченная всеми остальными Ищущими – белыми драконами, отправленными своей королевой к людям: подслушивать, высматривать, собирать знания. Сначала им приходилось принимать человеческий облик, красться по лесу, прятаться за деревьями и сараями, чтобы подойти на нужное расстояние. Зачем? Можно было просто лежать в чистой, приятно холодящей чешую воде и слушать все то же самое. Тиль немного размял суставы, отчего по воде пошли небольшие волны, к берегу превратившиеся в легкую рябь. Под коркой льда в середине реки увидеть его было невозможно, да по берегу и не ходил никто. Чуткий слух дракона засек бы такое неосторожное шумное создание. Даже самые тихие из них, называвшиеся следопытами, топали по земле невообразимо громко летом и шаркали снегоступами зимой так, что и тысячелетний дракон бы услышал.
Тиолан, он же Тиль, как прозвал его молодняк, и до происшествия на озере Этайн наблюдал за людьми во время охоты или вылетов на разведку. Теперь же он стал первым кандидатом в Ищущие: довольно молодой (всего на десяток лет моложе королевы Рагны), один из самых крупных в стае, искусный охотник, умный и хитрый, - казалось, Тиль состоял из одних только драконьих достоинств. Если бы не одно «но»: он был патологически ленив. С любым заданием правительницы он справлялся куда быстрее, чем его сверстники и даже более опытные драконы, а оставшееся время валялся на горных плато в рыхлом снегу, мягком, как птичий пух, и любовался закатом. Или звездами. Или спускал лавину, а потом с противоположного склона наблюдал, как сметающая все на своем пути волна накрывает низину плотным белым покрывалом. В общем, излишней любознательностью не страдал, агрессию проявлял только если его старались разозлить его намеренно, и амбициям предпочитал негу ничегонеделания.
Наверное, если бы кто-то об этом узнал, положение Тиля в иерархии стаи упало бы чуть не до уровня ползунов. Пока же, не прилагая особых усилий, он был «надеждой стаи», «одним из лучших воинов королевы Рагны», «крупнейшим белым драконом из рожденных за последние 200 лет». Тиолан действительно был очень большим, это проявлялось и в человеческом его обличии: ростом в шесть с половиной футов, широкоплечий, с ленивой, но смертоносной грацией, он бы легко сошел за своего на рыцарском турнире, если бы знал, с какой стороны держать меч. Вероятно, через пару лет сама Рагна должна бы предложить ему стать отцом ее птенцов. Во всяком случае, многие самки из стаи выбирали именно его для соития, надеясь вывести столь же сильное и мощное потомство. Но Рагна пока не говорила с ним об этом. То ли считала, что не может пока отвлечься от более важных дел, то ли выбрала кого-то другого. Может быть, обратила внимание на его неправильный рог? Единственным изъяном Тиля в драконьем облике было белое пятнышко на одном из обсидианово-черных рогов. А ведь чем темнее рога, тем сильнее дракон – это всем известно.
Уже смеркалось, когда он выбрался из реки в лиге от деревни. Расправил крылья, взмахнул ими несколько раз, отряхивая капли. И рванул в сторону гор: быстрее долетишь, дольше сможешь понежиться в своей пещере, где целый угол был выстлан золотыми монетами, приятно щекочущими брюхо. На лету он зевнул, выпуская струйку теплого воздуха из пасти. Эх, если бы он мог изрыгать пламя, как красные, он бы не мешкая спалил несколько крупных городов по приказу своей королевы, а потом бы лежал на дне реки, а еще лучше – океана, и наслаждался тишиной.
Увы, о пламени можно было лишь мечтать, поэтому действовать предстояло хитростью, а значит - много суеты, усилий, и мало отдыха. Но если Рагна будет недовольна, то покоя и отдыха станет еще меньше – это Тиль уже усвоил. Значит, проще будет предложить свой план, чем ожидать, что придумает их неистовая королева.
В Халлорме молодые драконы собирались на охоту – еще без Роки, досталось тому в схватке с красным. Подождав, пока все разлетятся, он нашел Рагну. Хоть он и не стал свидетелем бойни в тот день, Тилю было было физически неприятно заходить в зал, где ранее проходил совет старейшин. Убийство одного белого дракона другим было столь противоестественным, даже если бы все земли Кэйранда населялись их родом, и тогда слишком большой была бы потеря.
Рагна, как всегда, не дала ему шанса заговорить первым, засыпав вопросами о том, что полезного сегодня удалось услышать от людей. Еле сдержав хищную ухмылку, Тиолан приступил к изложению своего плана. Как раз сегодня ему было что сказать своей королеве:
- В деревне, которую люди называют Белогорка, скоро намечается э... гулянка, - Тиль задумался, что стоит пояснить это непонятное варварское слово, - когда много людей собираются вместе отметить первое спаривание самца и самки своего рода. Называется свадьба. Это самый удобный случай, чтобы появиться среди людей, поскольку они хорошо знают друг друга и могут заметить незнакомцев, прибывших пешими в такое малонаселенное место, и начать нас расспрашивать. А во время гулянки их бдительность притупляется.  
- Дурацкий обычай, - фыркнула Рагна презрительно. - Эти глупые создания даже спаривание проводят у всех на виду. Но случай удобный, ты прав. А почему у них бдительность притупляется?
- Они ближе к зверям и птицам, разве что живут в домах, - поддакивать королеве становилось его плохой привычкой, - во время того, что они называют свадьбой, съезжаются гости из соседних поселений, и люди пьют много вина. Поэтому нас могут принять за прибывших посмотреть на спаривание. Однако нам понадобится одежда. Я позабочусь об этом. Принесу одежду из другой деревни, подальше. Но мне нужно знать, кто пойдет, сколько ее потребуется.
«Конечно, она назовет меня», - вздохнул про себя Тиль. Обращаться ему было неприятнее всего, свой человеческий облик он находил крайне нелепым и весьма утомительным.

Рагна раздраженно скрипнула зубами - из-за этой одежды, точнее, ее отсутствия, ей пришлось выкручиваться, как угрю, отвечая на настойчивые расспросы красного дракона.
- Мы пойдем с тобой вдвоем, - для принятия решения много времени ей не потребовалось. Тиолан был самым сообразительным из всех молодых драконов, которых она послала. Всего на разведку в человеческие поселения Рагна отправила, снабдив их строжайшими инструкциями и предупреждениями, шестерых драконов. Из них большего успеха добился пока что только Тиолан. Половина отправленных даже не сумела подобраться к людишкам - одного погнали с визгом бабы, так как он тоже забыл про одежду, другой вздумал продемонстрировать, как ловко он ловит рыбу, мужикам, тихонечко удившим в проруби, и нырнул туда, а когда вынырнул с добычей, то его едва не уморили, пытаясь немедленно "спасти", третий встретил на своем пути мужичонку, который тихо-мирно ехал куда-то в санях. Одуревшая от ужаса лошадь даже "здрасьте" не дала сказать Ищущему - так рванула, только ее вместе с санями и мужиком и видели... Двое оставшихся драконов кое-как подобрались к людишкам, но из их разговоров мало что поняли, а то, что рассказали, было или уже известным, или каким-то вовсе непонятным. И только Тиолан приносил Рагне толковую информацию.
- Остальные пусть сидят в Халлорме. Вернемся - будешь их учить. Станешь брать с собой. По одному. А то они, чего доброго, распугают раньше времени этих бестолковых тварей, так и красные могут заподозрить неладное. Нам нельзя себя обнаруживать. Так что неси два комплекта: мне и себе.
Рагну передернуло. Носить одежду - малоприятное занятие. Она до сих пор помнила ощущение от куртки Келгара.
Тиль чуть не выругался услышанными от людей бранными словами. Он-то рассчитывал, что Рагна отправит с ним одного-двух Ищущих, а его поставит главным в этой вылазке. Идти с самой королевой означало, что расслабиться не удастся ни на минуту. Спорить с ней было бесполезно, но Тиль вяло попробовал:
- Стоит ли подвергать тебя такой опасности, ты наша королева, а у озера Этайн был красный. Вдруг они выбрали это место для общения с людьми?
Впору было пожалеть, что старый мудрый Кранст не слышал этого разговора. Пожалуй, только он мог бы отговорить Рагну. К тому же, вспоминая деревенских женщин, которых он видел, Тиолан начал сомневаться, что сможет найти что-то, во что тонкокостной в человеческом теле королеве не удастся завернуться дважды.
- Опасности мы подвергнем этих безмозглых червяков, если отправим их туда неподготовленными, - Рагна раздраженно стукнула хвостом и пару раз махнула им, взметая на площадке снежную пыль, точно огромная разозлившаяся кошка. - Рано им еще к людям...
Белая слегка кривила душой - ее просто распирало от любопытства самой посмотреть на человеческий обряд спаривания.
- Красные нам не опасны, пока рядом люди. Они берегут этих никчемных созданий как самую величайшую в мире драгоценность и не станут устраивать драку на виду у своих обожаемых людишек. Пойдем вдвоем.
Надо сказать, в чем-то Рагна была права: вдвоем они сошли бы за человеческую пару, примерно одного возраста, отправившуюся к дальним родственникам на свадьбу. Тиль в который раз отметил, что провалиться перед королевой означало вызывать ее гнев еще долго. После тех неудачных вылазок он поучил кое-чему остальных Ищущих, так что новых казусов не случалось. Однако Рагна все еще шипела от злости, когда вспоминала эти случаи.
Что ж, хотя бы одежды понадобится меньше. Тиолан невольно следил глазами за хвостом королевы, размышляя, сильно ли досталось красному дракону, и можно ли было его выследить по выжегшим камни каплям драконьей крови. Впрочем, сейчас уже поздно.
- Тогда следующей ночью я принесу одежду. Гулянка либо пройдет через пять дней, либо уже после того, что люди называют днем Поминовения. Это будет видно по украшению деревни.
Занимаясь любимым дело, а именно лежа в холодной воде, Тиль очень внимательно слушал людские разговоры и искал связи между явлениями, раздумывал о причинах, и вообще старался представить себе человеческую жизнь от ее начала до логического завершения. Получалось незамысловато и в общем-то бессмысленно. Он бы лучше сбросился со скалы, чем вел такую жизнь, не имея возможности летать, за полдня добираться до океана, и каждый день посвящая тупому монотонному занятию.
- День поминовения? А это что еще такое? - Рагна заинтересованно уставилась на Тиолана. - А украшают деревню они зачем? И чем?
Единственное, что было хорошего в людишках - они умели добывать драгоценные камни и обрабатывать золото и серебро. Рагна испытывала всепоглощающую страсть к драгоценностям и давно уже собирала их в свою пещеру на Этайне. Что, если людишки украшают свою деревню драгоценностями? Их же можно будет запросто украсть!
Отвечать королеве «я не знаю» было бы крайне опрометчиво, и Тиль пустился в пространные рассуждения, исходя из вопросов предположив, что Рагна знает еще меньше него:
- Люди имеют иррациональный страх перед своими умершими. Поэтому они посвящают какой-то определенный день поминовению. В этот день запрещены веселье и гулянки, иначе мертвые прогневаются и лишат живых чего-нибудь ценного, - Тиолан очень надеялся, что Рагна не станет выспрашивать подробности.
И еще он не мог отделаться от мысли, а являются ли королеве убитые ею драконы. Если следовать человеческой логике, то в день Поминовения те должны были приходить к ней в видениях и требовать расплаты. Он еле заметно мотнул головой – конечно же, не может быть такого. Лишнее доказательство того, как недоразвиты обычаи и верования людского племени.
Он продолжил:
- Жилища украшаются к празднику или к гулянке. Видимо, чтобы не перепутать дома, где будет праздник. Женщины что-то делают из ткани, а мужчины приносят части растений. – Кажется, он понимал, с чем был связан интерес королевы к украшениям. – А еще женщины надевают на себя золотые и серебряные изделия и сравнивают, чье больше. Семья этой женщины как бы выше по иерархии.
Тиль тоже обожал золото. Однако понимал, что незаметно снять золотую побрякушку с ее обладательницы будет делом крайне опасным. Только вот остановит ли это Рагну?
- Боятся мертвых! - воскликнула Рагна с удивлением. - И после этого красные будут утверждать, что именно людишек избрала Природа-Мать, чтобы они вместо нас жили в мире?! Какой смысл бояться тех, кто уже умер? Глупый обряд, придуманный глупыми созданиями.
Рагне стал неинтересен День Поминовения, а вот то, что на гулянке женщины надевают на себя украшения, ей понравилось.
- До того, как мы туда пойдем, нам нужно будет придумать, откуда мы к ним попали. Ты сойдешь за охотника, а я - за твою... - Рагна даже прикрыла глаза, силясь вспомнить, как красный называл это. - Я буду с тобой замужем.
Странное слово, наконец, вспомнилось. Следом вспомнились увлекательные рассказы Келгара. Рагна вдруг пожалела, что слишком быстро завершила разговор, а ведь можно было многое узнать непосредственно от красного...
- Нужно еще разузнать, как называется деревня где-нибудь неподалеку - тогда сможем сказать, что мы пришли оттуда.

Самой дальней разведанной Тиоланом деревней было небольшое поселение у устья одной из речушек, впадавших в озеро Этайн. Жители называли это место Боброва падь. Дома людей, сгрудившиеся на отвоеванном у леса клочке земли, соседствовали с бобровыми хатками, и для Тиля в его драконьем обличье были почти неотличимо малы.
Некоторый опыт разговора с людьми у него был. Оказалось, стоило поздороваться, сказать, что идешь с дальней сторожки на промысел (у Тиля была отличная память на услышанные когда-то фразы), а потом только поддакивать собеседнику или говорить «да ты что», «фахан меня задери» и «если воля Торна на то будет» практически в произвольном порядке, то болтать человек готов хоть до вечера. Загвоздка была в другом: не так давно, поленившись снять с себя одежду перед обращением обратно в дракона, Тиолан остался без чего-либо, способного прикрыть его наготу. Урок он быстро выучил, однако идти за одеждой по поручению Рагны пришлось ночью, когда все люди спят.
Неизвестно, что подумали бы деревенские жители, если бы увидели высокого темноволосого мужчину, абсолютно голого, спокойно вышагивающего по границе деревни. К счастью для Тиля, метель загнала собак по конурам, и те не могли почуять его приближения. Наконец, выбрав дом с самого краю, он скользнул вовнутрь. И понял, что не ошибся: в сенях по стенам висели шкуры, чуть дальше, у печки, сушилась выделанная кожа, а на столе стояли деревянные колодки для изготовления сапог. Собаки не было ни в доме, ни во дворе, и Тиль расслабился. Драконы отлично видят в темноте, а двигаются практически бесшумно – по сравнению с неуклюжими людьми. Он походил по избе, чуть морщась от жара со стороны печки и прикидывая, что бы прихватить для Рагны. Одежды было мало, по большей части: шкуры, кожа, мех. «Ну, ничего, надо найти сундук – люди хранят все в сундуках», - вспомнил Тиль, и тут его мысли прервало шипение и истошный мяв. Черный кот, чья шерсть отливала каким-то непонятным оттенком, пятился по столу и при этом непрерывно бил себя хвостом по бокам.
«Ага, вот и бесполезное животное номер два», - бесполезным животным номер один Тиолан называл собак, в отличие от вкусных коров и овец, а также лошадей, на которых хоть ездить можно. Он успел только подумать, сколько еще сюрпризов содержат человеческие жилища, как проснулся хозяин этого черного шипящего недоразумения.
- Ты кто? Что тебе тут надо? – с печки спрыгнул здоровяк, ростом чуть ли не с самого Тиля. В руке он держал что-то сделанное из металла, короткое и тонкое.
Решив проигнорировать первый вопрос, все равно придется потом избавиться от обнаружившего его человека, Тиль сделал шаг вперед:
- Мне нужна одежда. Лучше отдай миром, тогда я тебя не трону, - врать Тиолан привык, и увы, не только людям.

Сон Урсуна был обычно крепким, практически беспробудным, особенно после целого вечера возни со шкурами. Семейство Глум из соседней Белогорки усиленно готовилось выдать свою дочурку Фриду замуж, и по этому поводу зарезали молочного теленка, а шкуру предложили Урсуну. Это было для скорняка просто подарком: в начале зимы опойковую шкуру достать было практически невозможно, ведь обычно коровы телились ближе к весне, но у Глумов все всегда было не как у людей. Вот и свадьбу собрались зимой играть - не иначе, как Фрида отяжелела, иначе с чего бы такая поспешность. Да и Дюжина с ними - главное, Урсуну досталась восхитительная, без единого свища, свеженькая шкурка, которую он собственноручно заботливо снял с подвешенного в сарае теленка, там же ее отчистил и утащил, крайне довольный собой, в свою мастерскую, где тщательно засолил, после чего занялся шкуркой белки, которую ему притащили накануне. Шкурка была тоже ничего - жаль, что одна. Метким выстрелом была подстрелена - прямо в глаз. Тот, кто стрелял, был явно мастером своего дела и понимал, что к чему.
Сытный ужин, кружка пива - и вот уже Урсун сопел без задних ног. Завтрашний день тоже обещал быть хлопотливым - новоиспеченный зять решил подлизаться к теще и подарить ей сапоги из оленьей кожи с меховой оторочкой. Заказ был хорош, цену за него Урсун заломил немалую - полторы короны. Но все никак не мог заставить взяться за работу - то и дело подворачивались другие, более срочные дела. Однако, дальше тянуть было некуда, сроки поджимали, так что скорняк собирался хорошенько выспаться, чтобы назавтра уже засесть за сапоги для Глумихи.
Урсун никогда не видел снов, он просто проваливался в приятно расслабляющую темноту, а когда следовало проснуться - просто открывал глаза. Но в этот раз он почему-то открыл глаза задолго до рассвета. И сразу понял, почему - Гильд, кот, однажды вечером приблудившийся под двери Урсуна и решивший, что дом скорняка ему прекрасно подходит для жилья, неистово шипел, будто увидел в темноте грогана. Урсун уже собирался прикрикнуть на сбрендившее животное и завалиться дальше спать, но уловил какое-то движение в темноте, а потом расслышал и шорох. В доме кто-то был. Что ж, бывает. Скорняк никогда не бедствовал, и периодически находились желающие присвоить себе чужое: деньги или готовый товар. Урсун нащупал в темноте оставленное на печке с вечера шило, зажал его в руке и спрыгнул на пол.
- Одежда ему нужна, - фыркнул Урсун, не опуская шила. - Одежды-то полно, только она денег стоит. Плати и выбирай, а не то - проваливай, пока я с тебя шкуру не снял!

Угроза человека рассмешила даже спокойного обычно Тиля. Он улыбнулся в темноте: знал бы хозяин дома, с кого он собрался снять шкуру. Да и будь такое возможно, эта самая шкура накрыла бы всю улицу, а не только избу самого наглеца.
- Ну покажи, что у тебя тут есть, - проговорил Тиль, - И почем.
Дракону даже не пришло в голову предложить золота за одежду. Наверняка за пару золотых побрякушек из его пещеры можно было скупить полдеревни, но зачем расставаться с сокровищами, когда так легко получить все то же даром? Впрочем, если хозяин будет так любезен и сам подскажет Тиолану, что выбрать и где это найти, то его будет ждать драконья милость: быстрая смерть без мучений.
Урсун нашарил на столе свечу, после чего, не теряя из вида неясную тень, маячившую во тьме, которая едва рассеивалась скудным светом, сочившимся из окна, открыл дверцу печки и, пошуровав немного угли, от чего они недовольно заалели, ткнул в них свечой. Он подождал, пока робкий огонек осмелеет и прочно закрепится на фитиле, затем захлопнул печную дверцу и приладил свечу на стол.
- Ах ты ж, мать-Амата! - вырвалось у Урсуна. - Тебе и впрямь срочно нужна одежда. Да только откуда ж я тебе порты с рубахой возьму? У меня ж только кожа и меха. Тебя как угораздило-то вообще, а?
Урсун огляделся, стащил с лавки кусок холстины, которой обычно вытирался после умывания, и протянул ночному гостю.
- На, срам прикрой. Ты вообще кто? Как звать тебя? И почему голяком по морозу бродишь?
Тиль покрутил в руках ткань, прикидывая, что именно ему нужно прикрыть по мнению человека. Судя по тому, куда старался не смотреть хозяин дома, отводя глаза, ткань следовало обернуть ниже пояса. Странный обычай. Впрочем, не стоит забывать, что эти хрупкие создания чувствуют холод.
«Значит, под одной одеждой у них есть другая», - подумал Тиолан. Человек оказывался очень полезным, и убивать его сразу было бы крайне неразумно. А вот вопросов он задавал слишком много. Понимая, что вряд ли удастся ответить на все так, чтоб не вызвать подозрений, дракон схитрил:
- Я попал в беду. Потом расскажу, что случилось. Сначала помоги мне, в долгу не останусь. Можешь называть меня Тиль. А тебя как зовут? И что с твоей бородой?
Человек действительно выглядел странновато. Сам светловолосый, а борода вся красная – Тиолан даже подумал, а вдруг он напоролся на красного дракона. Но все же таких совпадений не бывает. А если и так, еще посмотрим, кто кого.

Урсун только хмыкнул - ох, неспроста незнакомец не спешит рассказывать о своей "беде". Ясно же, с чего его на мороз в чем мать родила потянуло. У гончаровой женки как раз муж к куму потащился - собирался на несколько дней погостить, да, видать, уж очень не вовремя вернулся. А этот Тиль - как раз из таких, которые бабам очень нравятся.
- Ну, потом так потом, - согласился Урсун. - А я - Урсун, местный скорняк. Что, борода моя не нравится? Это в нее краска въелась, уж не отмоешь теперь.
Урсун оглядел внимательнее своего ночного гостя. Гол как сокол, по-другому не скажешь, оружие ему спрятать явно негде, сильный, даже здоровенный - но вроде дружелюбный. Да и не похож он был на вора. Ни один вор еще не разоблачался до такой степени для того, чтобы кого-нибудь ограбить.
- Садись на лавку, я печку растоплю, пожрать нам соберу, ты ж голодный, небось? А потом пошукаю в сундуках тебе какую-никакую одежку. Ты, кажется, поздоровее меня будешь, ну ничего, что-нибудь придумаем. Вот только как ты со мной расплачиваться думаешь, а? Я что-то у тебя мешков с монетами не приметил! - Урсун хитро посмотрел на Тиля и негромко рассмеялся.
- Да не боись, я тебя в беде не оставлю. Баба-то хоть ладная, а?
«Кажется, получилось», - раз скорняк стал собирать на стол и не угрожал ему больше странным железным жалом, Тиль не провалил свою миссию. Только было совершенно непонятно, как человек догадался, что женская одежда ему тоже нужна, спросив про бабу. Но этим стоило воспользоваться.
- Спасибо, Урсун, ты хороший человек. Баба ладная, но тощая и невысокая, - дракон вспомнил, как выглядела Рагна в человеческом облике. Ни ему, ни его собеседнику она бы и до плеча не достала. - Ей нужна одежда, на ноги что-нибудь. И из меха накидку какую.
Тиолан представил, как взбесится королева необходимости носить противный жаркий мех и прямо-таки просиял от удовольствия.
- У меня припрятано кое-что в лесу. Дорогая вещь, хватит за одежду на двоих. Если не понравится, просто не отдашь мне товар, пойду своей дорогой, - похоже, на ходу Тиль придумал, как заманить скорняка в лес: и убивать его в деревне не придется, и он же сам дотащит обновки. Определенно, сегодня был удачный день для дракона.
Урсун, выставив на стол остатки ужина: половину хлебного каравая, кувшин с прокисшим молоком и миску вареной фасоли  - потянулся было за глиняными кружками, но, услышав о том, что бабе требуется одежда, обернулся и непонимающе уставился на Тиля.
- А ей-то одежа за каким фаханом? Да и нету у меня бабского тряпья, я холостой, в этой хате отродясь бабьего духу не было и не будет. А вот ты мне скажи, для чего это тебе среди ночи одежда понадобилась для бабы? Неужто ты какую-то дуру в лесу голую оставил? Тогда ей каменное платье вскорости понадобится.
Урсун подкинул дров в печку и, усевшись за стол, подвинул к Тилю деревянную ложку.
- Лопай. И рассказывай, а то я ни драного фахана не понимаю. Что за баба у тебя и зачем ей нужна одежда?

Рано он радовался, все же скорняк решил докопаться до сути, а к такому повороту событий Тиль готов не был. Урсун еще и придвинул к нему чудной деревянный предмет, вероятно предназначенный для еды. А вот как им пользоваться, было совершенно непонятно.
- Там, откуда я родом, едят руками из уважения к хозяину дома, - начал выкручиваться дракон, вспоминая все рассказы о мире и людях, обитающих в нем, услышанные от старейшин во время обучения.
Он отломил кусок каравая, с изрядным усилием загреб бобов из миски, стараясь удержать их в ломте сероватого хлеба, и отправил в рот. На удивление, было не противно, а даже вкусно. Хотя и не сравнится с сырым свежевыловленным океанским тунцом, которым изредка баловал себя Тиолан.
- Я прибыл издалека, с юга, - продолжил он, прожевав фасоль с хлебом, - со мной была моя... возлюбленная, - Тиль чуть не фыркнул от абсурда, представив, о ком он так говорит, но быстро взял себя в руки и стал уже уверенным, чуть печальным тоном пересказывать скорняку одну из историй древних, изображенных в рисунках и поведанных когда-то давно старой Грейной молодым птенцам.  – Нас преследовал по пятам ее муж, ужасный, жестокий человек, и его телохранители. Нам пришлось все дальше и дальше уходить на север, пока мы не оказались на озере. В одной из пещер мы нашли себе укрытие. Наша одежда обветшала и порвалась, - вот тут Тиолан не погрешил против истины, хоть и не упомянул, почему именно одежда порвалась, - И мне пришлось выйти на поиски новой. Я не могу рассказать тебе всего, не могу назвать имени своей спутницы, ее положение слишком высоко. Помоги мне найти что-то и для нее, только сохрани мою тайну.
Произнося всю эти тираду, дракон даже пожалел, что королева его не слышит. Уж теперь совсем ясно, кто лучше всех справляется с ее заданием. Не прошло даром воспитание этой старой сказочницы Грейны, которую раньше он почитал слишком слабой и сентиментальной. За то, что привязывалась к птенцам и за то, что дала себя убить.
-Чудной ты какой-то, - покачал головой Урсун. - Я думал, ты местную какую приласкал, а ты вон чего утворил...
В рассказе Тиля многое не складывалось. Как можно прожить в пещере? Ведь питаться чем-то надо, на чем-то спать, что-то надевать. Да и как одежду можно до полного истлевания заносить? А как согласится дама высокого положения жить в таких лишениях? И как их не обнаружили те самые телохранители рогатого муженька? Хотя... чего только в этой жизни не бывает. Может, влюбилась - бабы ведь дуры, в кого только ни влюбляются...
- М-да... дела..., - потянул задумчиво Урсун. Тащиться по морозу скорняку очень не хотелось, но его потихоньку начало разбирать любопытство - что ж там за женщина-то такая? Сидит сейчас где-то одна, в пещере... А раз высокородная, то, может, и украшения у нее какие-нибудь ценные есть? Может, это и имел в виду Тиль, говоря про некую дорогую вещь?
- Придется тебе, приятель, обождать до рассвета, - проговорил, наконец, Урсун после небольшого раздумья. - Как рассветет, я наведуюсь к одной вдовице - у нее должно быть чего-нибудь на твою костля... стройную леди.
- Нельзя ждать, выследят меня днем, да и метель закончится, по следам найдут, - проводить среди людей так долго в планы Тиля точно не входило. И у него появилась одна безумная, но весьма остроумная идея. – А ты сам сшить можешь? Ты же обувь вот делаешь, - он махнул рукой в сторону сапожных колодок.  
- Экой ты быстрый - сшить! - хохотнул Урсун. - Да этак тебе еще дольше ждать понадобится. Ну, коли спешное дело, то придется твоей красавице в мужском щеголять - иной одежи у меня нету.
«Значит, шить он умеет, и при должном старании не так уж и долго ждать придется», - Тиолан начинал терять терпение. Болтать с человеком оказалось не так уж и утомительно, но вот добиться своего по-человечески не получалось. Значит, оставалось действовать согласно своей истинной природе.
- В мужском, так в мужском, - притворно вздохнул Тиль. – Не погреешь немного? - он протянул Урсуну миску с бобами, - что-то я озяб, - повторил он однажды услышанную им фразу, настоящего смысла которой белому дракону ощутить не суждено.
Когда скорняк повернулся к печке, Тиолан подхватил со стола кувшин с простоквашей и разбил его о голову гостеприимного хозяина. Урсун начал оседать на пол, Тиль приподнял здоровяка, как будто тот был не больше кота, положил на лавку и связал ему руки за спиной найденным тут же куском кожи. В один из сундуков накидал меха, выделанной кожи, одежды, инструментов, какие нашел, - решил, что позже разберется, а если надо, то и второй раз наведается сюда же. Хозяин дома сказал, что живет холостой жизнью, глядишь, за день его никто и не хватится.
Еще не рассвело, хоть метель и почти улеглась, когда абсолютно нагой человек (набедренную тряпку Тиолан аккуратно сложил в тот же сундук – вдруг пригодится) вез, впрягшись в сани вместо коня, большой сундук и чье-то безжизненное тело. В полумиле от деревни он вернул себе свой настоящий облик, скинул сани в овраг и порадовался своей предусмотрительности: как удобно, в одной лапе можно держать сундук, а во второй – человека. Тиль возвращался в Халлорм с отличной добычей.

*совместно с Тиоланом

Рагне не спалось, хотя драконица и чувствовала себя уставшей. Тиолан полетел добывать одежду у людей – что, если у него не получится? А если он наткнется на красного? А если людишки Тиолана каким-то образом узнают? Ну почему она не полетела вместе с ним?
Над Халлормом бушевала снежная буря – обычное явление в это время года. Сквозь беснующиеся потоки снега мало что можно было разглядеть. Рагна вскарабкалась на развалины башен Халлорма - эти руины все еще выглядели величественно, несмотря на разрушения – и принялась вглядываться во тьму сквозь беспорядочную пляску хлопьев снега. Она то и дело принимала за Тиолана какую-нибудь снежную тучу, и в конце концов это занятие ей надоело. Раздраженно размахивая хвостом со стреловидным шипом на конце, белая драконица спустилась с башни и пробралась внутрь цитадели. Здесь было куда тише, чем снаружи. Рагна направилась в свою обитель – она заняла самый большой зал Халлорма на правах королевы. Зал был огромным по человеческим меркам и довольно просторным по мнению драконов. Величественные колонны со стершимися от времени барельефами подпирали своды. В дальнем конце зала находился огромный, отполированный за долгие столетия камень. Взбираясь на него, Рагна объявляла свою волю, как делали все вожаки белых с тех самых пор, как Халлорм стал их домом.
Но в зале с колоннами было не так уютно, как в пещере рядом с Этайном. Интересно, почему?
Королева нетерпеливо бродила по залу, от нечего делать царапала когтями колонны и прислушивалась к завываниям ветра. Различив долгожданный шорох крыльев, она поспешила навстречу Тиолану.
Ее ожидал удивительный сюрприз.
- Это еще что такое? – взревела Рагна, увидев розового червяка в одной лапе Ищущего, и деревянную коробку – в другой. – Ты зачем притащил уродца в нашу крепость?!
На иной прием Тиль и не рассчитывал. Он аккуратно, не более, чем в двух ярдах от земли, разжал когти. Связанный скорняк рухнул со стоном на камни, а рядом приземлился, едва не разбившись, сундук со шкурами. Королеве нужно было иногда разъяснять, поэтому с одной стороны Тиолан отдавал должное ее властности и силе духа, а с другой – относился к ее аналитическим способностям с некоторой снисходительностью. Что, правда, умело скрывал.
- Этот человек знает, как шить одежду. А еще он сможет многое нам рассказать. Как только узнаем все, что нам необходимо, убьем его, - Тиль порадовался возможности наконец говорить на своем языке, не подбирая слова и не осторожничая. К счастью, человек не мог бы понять, что речь идет о его судьбе, не хватало еще испугать его раньше времени.
Рагна принюхалась – от человечка пахло странно. Резкие, ни на что не похожие запахи, к которым примешивались запахи кожи, дерева и золы. Драконица протянула лапу и осторожно потрогала дрожащий комок. Она невольно восхитилась задумкой Тиолана – притащить сюда того, кто умеет шить, было куда продуктивнее, чем шататься по людским домам и воровать одежду.
Рагна покосилась на Тиолана. Как-то не по-королевски от раздражения сразу же переходить к похвалам, но у нее не было ни времени, ни терпения.
- Это ты хорошо придумал! – теперь Рагна не рычала, а почти урчала. – Отсюда ему никуда не деться. Прикажи ему немедленно начинать шить!
- Королева, если позволишь, я отнесу его в свою пещеру. Люди хрупки и боязливы, поэтому он может не выдержать встречи с кем-то из молодняка. Особенно, если это будут те трое, - не удержался Тиль от шпильки в адрес «героев» схватки с красным драконом. – Я пообещаю человеку награду, чтобы он получше старался. Пусть не знает о том, что никто из людей не покинет Халлорм живым.
Нельзя сказать, что Тиолану совсем было не жаль своего пленника. Все-таки Урсун предложил ему помощь, еду, участие. Наверно, он был не самым худшим из людей. Пожалуй, Тиль будет хорошо его кормить в эти дни. Принесет форель или горного козла – пусть поест вдоволь перед смертью.
- Какие бесполезные создания, - Рагна подавила желание взмахом хвоста зашвырнуть скукожившуюся мелюзгу в пропасть. – Никогда не пойму, что эти красные в них находят! Унеси червяка к себе, пусть немного очухается, и поговорим с ним в привычных ему образах. Но потом пусть сразу же начинает шить!
Драконица проследила, как Тиолан со своей добычей скрылись под сводами Халлорма, и только тогда позволила себе издать глухой недовольный рык. Ей очень не нравилось то, что Ищущий все чаще и чаще проявлял себя гораздо умнее и находчивее, чем она. Вот и сегодня – вместо того, чтобы выполнить ее задание и принести пару комплектов одежды, Тиолан поступил по-своему – и, нельзя было не признать, его идея оказалась гораздо лучше. Если так пойдет и дальше, то ее авторитет среди белых драконов может пошатнуться.
Решив поговорить о Тиолане с Кранстом, как только появится время, драконица еще немного порычала, чтобы избавиться от остатков недовольства, затем перевоплотилась и вошла в Халлорм в человеческом виде. У человечка как раз будет время прийти в себя, пока Рагна доберется до пещеры Тиолана на этих смешных, лишенных защитной чешуи, ногах.

Урсун пришел в себя от того, что ему прямо в лицо хлестал ледяной ветер вперемешку с жалящей ледяной крупой. Мысли с трудом ворочались в голове, впридачу его зверски мутило. «Пиво, что ли, прокисло, а я и не заметил», - подумал скорняк и, перевалившись через… через что-то непонятное, изверг содержимое ужина куда-то в темноту. Его трясло и шатало, и было полнейшее ощущение того, что Урсун куда-то летит сквозь снежную мглу. Никогда еще скорняку не было так худо. Едва он пытался разлепить глаза, в них набивалась ледяная крупа.
«Я перебрал – и Тиль вытащил меня на мороз? – догадался Урсун. – А где же тогда он сам?»
- Тиль! – попробовал позвать Урсун, но его голос потонул в завываниях ветра.
«На деревню налетел ураган, что ли?» - только сейчас Урсун обнаружил, что находится в какой-то шершавой бочке. Он ощупал стены этой бочки – наощупь они не имели ничего общего ни с одной его бочкой или котлом.
«Я сбрендил, что ли? Где это я? Что происходит? Почему такой ветер и так холодно?»
На эти вопросы ему никто не ответил, но ветер потихоньку начал затихать, потом вдруг резко успокоился, а движение и качка прекратились. Урсун шлепнулся на землю и…
Дальше он помнил плохо, потому что испытал такой ужас, какой вряд ли испытывал хоть один из живущих в этом мире людей. Чудовищные драконы окружили его и рычали во все свои драконьи глотки. Урсун крепко зажмурился, обхватил голову руками и, покрываясь липким потом, ждал, что в следующую секунду в него вонзятся острые здоровенные зубы и станут терзать. Бежать было бессмысленно – Урсуну казалось, что вокруг все пространство заполнено белыми кошмарными драконами.
- По…помогите… кто-нибууудь, - захлебывался рыданиями скорняк, а его все не трогали, после чего вроде бы подхватили и снова куда-то потащили. Пришел в себя Урсун в какой-то здоровенной пещере. Необычной пещере. Ведь она была завалена золотом.
- Боги… - прошептал Урсун, на мгновение позабыв о драконах. – Богатство-то какое…
В завалах золотых монет, покрывающих чуть не треть пещеры, скорняк увидел и золотые аверы, и аспарские монеты со змеей, что изредка, да привозились в их глушь вестморскими купцами, деньги  нормерской чеканки – Урсун узнал их по медведю, родственничку его, так сказать – ведь имя его так и переводилось – «медведь». Было еще что-то, ранее никогда не виданное, и украшения: цепи, перстни, даже золотой нагрудник.
Сокровища Тиолана были собраны больше, чем за одну драконью жизнь. Неприятно было вспоминать, но изрядную часть этой золотой кучи составляли накопления одного из старейшин, убитого на совете. Хоть Тиль и не участвовал в драке за власть, но изрядно размял когти в битве за золото, только вот не любил думать об этом.
Не удержавшись от соблазна, скорняк потянулся к массивной золотой цепи, и тут услышал из-за спины знакомый голос:
- Никогда не трогай мое золото, если жизнь не надоела.
Урсун резко обернулся – перед ним стоял Тиль собственной персоной. Снова голый. Скорняк растерянно потер глаза, но Тиль никуда не делся, по-прежнему спокойно стоял перед Урсуном.
- Твое золото? – в изумлении проговорил Урсун. – А… а как это? А… почему это? Здесь же… а ты же… а оно вона как… а…
На большее пока что скорняк не был способен. Он пытался понять, как могло получиться, что у человека с таким несметным богатством совершенно нет одежды.
- Ты – тролль? – голос Урсуна упал до шепота. – А это – твоя пещера?
Невозможно было поверить в то, что видели сейчас его глаза. Урсун смотрел то на золото, то на Тиля, и пытался хоть как-то связать их в единое целое. Не получалось. Тот, у кого такое сокровище, мог бы стать не то что королем Кэйранда, а повелителем всего мира. А вместо этого он скрывается в пещере, без единой драной тряпки, без кусочка хлеба… как это? Вот разве что Тиль оказался бы троллем из детских сказок. Выманить бы его на свет, когда наступит утро – тогда тролль обратится в камень и Урсун сможет унести с собой столько золота, сколько сумеет поднять. Вот только надо как-то обойти тех ужасных драконов снаружи. Может, ему повезет, и драконы днем спят?

- Сам ты тролль, - беззлобно рассмеялся Тиль такому нелепому предположению. Конечно, то несчастное порождение Катаклизма, которое люди называли троллем, сам он не видел, но по рассказам старейшин выглядели эти тролли куда уродливее людей. – Догадываешься, как ты тут оказался?
Тиолан зевнул, выжидая, когда до его нового знакомца начнет доходить, что случилось.
И прежде, чем тот снова заорет, будто его живьем пожирают, проговорил тоном, не терпящим возражений:
- Сейчас сюда придет м... дама. Выполняй все, что она скажет, отвечай на ее вопросы и не перечь ей. Поможешь нам, и останешься цел, да еще и сможешь получить награду, на всю жизнь хватит, - «ага, до самой смерти», - усмехнулся про себя Тиль. – И не вопи так истошно больше, а то голова разболелась от твоих криков.
- Фахан с ней, с этой бабой, - Урсун, видя, что Тиль держится так, словно снаружи не беснуются полчища драконов, потихоньку смелел. – Ты лучше скажи, как отсюда выйти, там же… эти…
Сказал – и засомневался. А вдруг ему просто привиделось? Чудовища, конечно, были вполне реальными, ревели так, словно стадо белых медведей в теплую погоду – но ведь могло же так случиться, что ему почудилось? Ох и стыдно тогда будет перед Тилем…
Понимая, что если скорняк произнесет такое в присутствии Рагны, то все его труды пойдут насмарку и придется похищать другого селянина, Тиль решил, что рано или поздно сделать это понадобится.
- Будь другом, постарайся не обделаться от страха, - он отошел ближе к середине пещеры и начал превращение.
Поскольку Тиолан был еще молодым драконом, на это ушло куда больше времени, чем по рассказам Ивора потребовалось красному. Для большей убедительности он наполовину расправил крылья – раскрыть их целиком не вышло бы из-за каменных стен, и зевнул уже драконьей пастью, обнажая белые, отливающие синевой клыки. Обращаться обратно в человеческий облик так скоро было очень неприятно, но судя по виду Урсуна, стоило это сделать побыстрей. А то как бы беднягу удар не хватил.
- Ааааа!- Урсун и не думал, что его глотка способна воспроизвести такой истошный вопль. То, что он видел, было ни на что не похоже. – Прекрати это, прекрати-и-и-и!
Урсун попятился, наступил на какой-то золотой предмет, подвернул ногу и мешком шмякнулся на пол. Не отрывая глаз от чудовища, в которое превратился Тиль, он попытался отползти от него подальше, но сделал лишь несколько судорожных движений ногами.
- Боги всемилостивейшие, великая Дюжина, спасите меня..,- слова молитвы напрочь стерлись из памяти. – Ты… ты… ты…
Снова став человеком, Тиолан поморщился, потирая виски:
- Я же просил не орать. Если думаешь, что так мне легче превращаться, то ты сильно заблуждаешься. Итак, в любой ситуации надо искать свои преимущества, - дракон решил попробовать поговорить с Урсуном с позиций логики. – Во-первых, приключение, которое не каждому человеку доступно. Короче, будет что внукам рассказать. Во-вторых, щедрая награда. И, наконец, я обещаю кормить тебя до отвала. Но это я добрый и терпеливый. А моя... подруга не такова. Мне было бы очень жаль лишиться такого хорошего товарища из-за твоих неосторожных слов или таких раздражающих воплей.
«Моя доброта меня и погубит. От усталости умру. Это ж еще охотиться для него, камнем вход в пещеру закрывать всякий раз, перевоплощаться», - своими мыслями Тиль был занят куда более, чем реакцией человека. Благо, тот прислушался к голосу разума и замолк. Или потерял дар речи, что было бы крайне не кстати.
Урсун больше не кричал – он беззвучно открывал и закрывал рот, его сил теперь хватало лишь на это. Приходилось верить тому, что видел – Тиль был белым драконом. Драконы могут оборачиваться людьми. Скорняк безвольно смотрел на Тиля, который снова стал человеком. А Тиль что-то говорил, и, наконец, к сознанию Урсуна пробились слова «щедрая награда». Дракону от него что-то нужно. И дракон собирается потом его отпустить… Урсун прислушался, и у него немного отлегло от сердца.
Скорняк кивнул, показывая, что все услышал и понял. Говорить он пока что был не в силах.

Пещера, облюбованная Тилем, находилась довольно далеко от входа, и Рагне в ее человеческом обличье пришлось потратить какое-то время, прежде чем она добралась сюда. Глупое создание валялось на полу и не внушало доверия. Да и выглядел человек крайне напуганным. Сумеет ли такой сшить для нее одежду? Рагна теперь сомневалась.
- Ты нарочно выбрал этого придурка? – ехидно поинтересовалась Рагна у Ищущего. – Он же сейчас отойдет с перепугу. Может, пока еще свежий, отдадим птенцам? Я сомневаюсь, что он сумеет сшить что-нибудь, что я смогу надеть.
В другой ситуации Тиолан, в чьи обязанности еще не так давно входило охотиться для стаи, оскорбился бы, спросив у королевы, разве мало он приносит дичи, что та предлагает кормить птенцов человечиной.
- Он уже почти пришел в себя. Главное не пугать его, когда перейдем на людское наречие. – Тиль очень надеялся, что скорняк запомнил его наставления относительно Рагны. Похищения оказались делом хлопотным, и практиковать их чаще раза в сто лет он бы не стал.
- Вставай, Урсун, пора приниматься за работу, - он подхватил сундук со шкурами и поставил недалеко от лежащего на груде золота скорняка. – Нам с моей спутницей надо приодеться. Мы, драконы, очень любим людей, защищаем их от неведомых вам опасностей, и при этом даже появиться в деревне без одежды не можем. А ведь скоро день поминовения, страшный день, неизвестно, что может произойти в такое время.
Теперь главное было не поворачиваться. Рассказывая человеку сказочки о красных драконах, Тиль перехватывал инициативу у королевы, а Рагна этого очень не любила. Наверняка сейчас скрипит зубами и метает молнии из глаз.
Прислушиваясь к словам Тиолана, Рагна сперва нахмурилась, а затем удивленно округлила глаза. С чего бы это ей заботиться о том, чтобы не испугать человечишку? Она же не Келгар, чтобы переживать за этих бесчешуйчатых ползунов. Рагна собиралась было возразить Ищущему, а для наглядности прямо здесь перевоплотиться и откусить голову рыжебородому, но вовремя сообразила, что тогда некому будет сшить для нее одежду. Тиолан оказался мудрее и дальновиднее, чем Рагна. Снова. Даже сходу наврал человеку про то, как заботятся белые драконы о его народце. Рагна поймала себя на мысли, что она бы вряд ли догадалась такое сказать. Эта мысль ей не понравилась, но приходилось пока терпеть.
- Хорошо… - прошипела белая и подошла поближе к человеку.
- Если сошьешь мне быстро одежду, получишь щедрую награду, - повторила Рагна слова Тиолана и с любопытством посмотрела на ящик, от которого отчетливо пахло шкурами и кожей. Эти запахи королеве нравились, они были новыми и вызывали интерес.

Когда появилась баба, Урсун уже почти сошел с ума от ужаса и обилия невероятных впечатлений. Баба оказалась на удивление бесстыжей – она тоже была голая. Глядя на нее, как-то не верилось, что она тоже дракон. Разве бывают такие драконы – бабы? То ли дело Тиль – мужик здоровый, все при нем, такого дракона Урсун как бы понимал и почти принял – но голая баба – свирепый белый монстр? Урсуну стало почти смешно, страх перестал сковывать его тело, и скорняк немного приподнялся, слушая странные шипящие звуки, которые произнесла рыжая баба. Выглядела она так, словно только что занималась непотребством на ближайшем сеновале – а Тиль говорил с этой с…й с явным почтением.
- Отчего же не сшить, сошью, - выговорил Урсун, поднимаясь с пола и направляясь к сундуку – ну не валяться же перед бесстыдницей на полу, не по-мужски это. - Какого цвета желаете? Выбор-то у меня невелик, да и платья я... не особо. Вот сапоги стачать, плащик там… но ради вас я, конечно… того-этого… стало быть. Ага.
Урсун откинул крышку своего сундука и дергаными, нервными движениями, выдающими его перевозбужденное состояние, принялся перебирать ткани и шкуры.
- Вот исподнее – не обессудьте – не сошью, - Урсун оглядел ладное тело бесстыдной рыжухи и крякнул в бороду. – Не обучен. А все остальное – извольте. Дайте-ка я вас обмеряю.
Скорняк выудил из сундука кожаный шнурок и подошел к бабе. Обмерять бабу, которая стоит перед тобой в чем мать родила, ему еще не доводилось. Урсун не решился притронуться к ней, прикинул размеры на глаз и огляделся в поисках того, чем можно было бы записать размеры рыжей. Но, кроме двух голяков и груды золота, в пещере ничего не было.
- Тиль, мне нужно что-то, чем и на чем можно пометить ваши размеры, - обращаться к дракону таким простецким именем – Тиль – было очень странно. – А то я их забуду, не так сошью – перешивать придется.
Запустив руку в кучу золотых монет, Тиолан извлек оттуда перстень с крупным прозрачным камнем и протянул скорняку:
- Держи, он очень твердый, будешь отметки на полу делать.
Он не заметил, как при этом загорелись завистливым огнем глаза королевы. Такого большого алмаза Рагна еще не видела в Халлорме. Она уже представила: вот она забирает драгоценность, приносит в свою пещеру на озере, любуется солнечными лучами, отраженными в совершенном камне...
- Только вернуть потом не забудь, - голос Тиля, в котором звучало настойчивое предостережение, прервал ее мечты. Хоть слова его и были адресованы другому.
Между тем, Ищущего крайне позабавила стеснительность Урсуна. Заметив, как тот мнется, не смея не то, что дотронуться, даже пристально посмотреть на Рагну, он усмехнулся:
– Что же ты не замеряешь как следует? Моей госпожи боишься? Или постой... Жены у тебя нет, и ты говорил: «в этой хате отродясь бабьего духу не было и не будет», - с удивительной точностью дракон воспроизвел и слова, и интонацию Урсуна, у того аж холодок по спине побежал. – Так может, ты из тех, кто дал обет никогда не прикасаться к женщине? Помочь тебе? Я такого обета не давал.

*совместно с Урсуном

Рагна не без удивления смотрела, как человечишко щурит на нее глаза, размахивает руками и что-то про себя бормочет. Видимо, все эти манипуляции были ему необходимы для того, чтобы шить. Драконице внезапно стало любопытно – как именно он будет это делать? Продолжая наблюдать за пленником, Рагна подумала, что знание о том, как люди шьют одежду, для нее лишним не будет, и решила остаться в пещере Тиолана до тех пор, пока их человеческие одежды не будут готовы.
Перстень с алмазом драконица не могла не заметить. Он сверкал ярче самой крупной звезды из тех, что зажигаются в ясные ночи над Халлормом. Королева на миг забыла и о человеке, и о Тиолане – она думала только о том, как прекрасно смотрелась бы эта звездочка в ее пещере на Этайне. Потом глянула на груду золота и украшений – и помрачнела. Откуда у Тиолана столь сокровищ? Здесь их было куда больше, чем в ее заветной пещере! Вот бы перетаскать их все к себе… но королева не могла себе этого позволить. Глухое раздражение потихоньку нарастало в ней и копилось, не находя выхода. Рагна молчала и злобно посверкивала глазами то на Тиолана, то на Урсуна.
Перстень с алмазом был достоин самого короля Беренгара. Урсун осторожно взял его у Тиля, поворочал, рассматривая, и надел на указательный палец правой руки. Перстень застрял на половине пальца, но скорняк не стал его снимать, решив, что сойдет и так. «Бабы в деревне позабивали бы друг друга за эту штуку», - думал Урсун, любуясь дорогим украшением. Кончик носа у него вдруг задергался и зачесался. А в следующий момент Урсун звонко чихнул и мелко задрожал. Он, оказывается, ужасно замерз за время разговора с голыми драконами.
- По…по-по-пожалуй, лучше по-по-помоги, - проговорил Урсун, безуспешно пытаясь сдержать дрожь. – Эт-т-т-тим шнурком померь ей т-т-т-талию, п-п-п-потом посчитай, сколько там пальцев и скажи… и бедра… и эту… ну… вот эту…
Урсун показал на себе широко растопыренными ладонями, что именно нужно померить еще у Рагны.
- И это… костер бы мне, а то к утру помру от холода… - Урсун осмелел настолько, что подошел к сундуку, вытащил из него медвежью шкуру и завернулся в нее, пытаясь хоть как-то защититься от пронзительного холода, который царил в драконьей пещере.
- Что это с ним? – Рагна пристально смотрела на человека, который вдруг стал вести себя более чем странно. – Он что, болен?
Когда же Урсун попросил разжечь костер, она догадалась:
- Точно, они же мерзнут без огня! Тиолан, разожги ему костер!

/совместно с моей королевой и двуногим хм.. другом/

Вот так и приходит конец старого доброго мира: «разожги костер», «помоги обмерить», «раздобудь одежду». При старейшинах-то такого не было, спокойно лежал себе на подушке из золотых монет, да изредка охотился. Тиль ворчал про себя, стараясь не показывать, насколько ему против чешуи все происходящее.
Как развести огонь, он не знал. Подумалось, что повезло красным: выдохнул струю пламени, и вот, хочешь - костер для обогрева сварганил, а хочешь – и деревню спалил. Увидев замешательство дракона, Урсун, еле попадая зуб на зуб, рассказал где у него в избе лежит кремень и что в поленнице неплохо бы захватить дровишек. Столь простое дело – слетать в деревню в предрассветных сумерках и забрать из пустого дома пару вещей - решили поручить другому дракону из Ищущих, ровеснику Тиолана по имени Гур.
Между тем, скорняк руководил процессом снятия мерок, лишь нос показывая из медвежьей шкуры:
- Да ты повыше шнурок обмотай, там, где у нее поширше.
Тиль решил, что попозже расспросит своего пленника, почему люди так боятся чужой наготы. Прикосновения к Рагне в человеческом теле не вызывали у него никаких эмоций: ни страха, ни стыда, ни вожделения. Вот если бы она выбрала его для продолжения рода, сказала, что желает птенцов, похожих на него... О, это было бы совершенно иное.
Все мерки были уже сняты, когда вернулся Гур с дровами и мешочком с кремнем для розжига. В человеческом обличье он прошагал в пещеру, бросил все принесенное недалеко от медвежье шкуры с человеком внутри и прошипел с досадой:
- Разве можно верить этим двуногим? Сказал, что один живет, и дома никого не будет. Захожу - а там еще один по избе ходит. Ну, пришлось ему шею свернуть, чтоб не мешался.
«Тьфу ты, срамники какие», - Урсун даже зажмурился, когда в пещеру вошел еще один голый мужик. Здоровенный, с горой мышц под бледной кожей, держа в руках здоровенную охапку дров. Поеживаясь и подпрыгивая, Урсун торопливо сложил костер и, усевшись перед ним на корточки, принялся высекать огонь. Дело это было небыстрое, это не дома, где открыл печку, раздул угольки и выбрал себе поярче. У скорняка даже ноги затекли и спина разболелась, пока, наконец, искра не прыгнула на комок пакли и не обернулась долгожданным язычком пламени. Бережно-бережно Урсун подсунул паклю к дровам, опасаясь, чтобы огонь не угас. Золотистый свет озарил пещеру – пламя, немного помедлив, с готовностью разбежалось по сухим дровам. Замерцали таинственно золотые украшения и монеты, и в пещере сразу стало уютно. Урсун готов был с головой влезть в костер – так ему хотелось скорее согреться. Но надо было записать все, что помнил – этим он и занялся, расчистив себе место неподалеку от костра – и тепло, и видно хорошо. После чего пошел обмерять Тиля.
- А правду говорят, что вы, драконы, из яиц вылупляетесь? – с любопытством спросил Урсун у Тиля, когда закончил с его размерами.
Тот лишь наградил его выразительным взглядом, мол, будешь болтать, за своим соплеменником последуешь. Правда, Урсун ни слова из речи новоприбывшего дракона не понял и о смерти кого-то в своей избе даже не догадывался.
Процедура снятия мерок была чрезвычайно непривычной, и Рагне очень не понравилась. Мерзкий кожаный шнурок то и дело прикасался к ее телу, вызывая невольную дрожь. К счастью, длилась она недолго.
Зато процесс разжигания костра Рагну заинтересовал. Она внимательно следила за каждым движением Урсуна, не задавая вопросов, но запоминая все, что скорняк делал.
Когда ненужный драконьему глазу свет залил середину пещеры, оставив углы в полумраке, Рагна потянулась, довольно вздохнула и разлеглась прямо поверх кучи золота Тиля.
Она собиралась пристально наблюдать за пошивом одежды, но, к своему удивлению, почувствовала усталость.
- Спать хочется, - сообщила она присутствующим. – Я посплю, Тиль, а ты наблюдай за этим умельцем. Потом я тебя сменю.
Рагна поворочалась немного, чтобы не отказывать себе в удовольствии почувствовать, как приятно холодят кожу драгоценные монетки, закинула руку за голову и почти мгновенно заснула.
Присутствие королевы ужасно раздражало. Она заснула на его золоте! Будто все в Халлорме ей принадлежало. Тиль разглядывал ее тонкие руки и ноги, длинные рыжие волосы и представлял, что бы сделал с наглой девицей, будь та не драконом, а человеком. Увы, дальше мыслей продвинуться было нельзя.
Рагна так крепко спала, что их разговор с Урсуном не помешал ей блаженно валяться на золотых аверах.
- Что ты там про яйца говорил? – Тиль повернулся к скорняку. Было интересно узнать, что болтают про драконов люди. - И вообще, откуда ты знаешь о нашем существовании?

- Дык из сказок же! - Урсун, пользуясь тем, что девка заснула, поглядывал теперь на нее куда чаще. Рыжая стыда не ведала - развалилась нагло, так даже непотребная девка бы не сумела - и спокойно дрыхла. И на дракона походила не больше, чем язь на кита.
- В моей деревне много сказок про драконов сказывают. Если соберемся в хате несколько человек, а среди нас какой дед окажется - непременно байку про драконов и расскажет. Барды еще, бывает, песни про них поют - красиво! И много всякого про драконов говорится и в сказках, и в песнях. Но до сегодняшнего дня я думал, что все это - просто сказки. Как про зеленых дев или про морского коня. А, выходит, не сказки...
Урсун снова покосился на рыжую, подумал и потянул из сундука темно-зеленую ткань, потом оттуда же достал ножницы, сложил ткань пополам и принялся из нее что-то вырезать, постоянно прикладывая шнурок и сверяясь с записями на полу.
- Бабка моя, пусть легко ей будет на небесах, бывало, рассказывала мне, что тот, кто найдет яйца дракона, станет новым правителем Кэйранда, потому что если дракон вылупится и увидит рядом с собой человека, то будет считать его своим родителем и слушаться. Потому как дракон может пожечь целую деревню, просто плюнув на нее - то есть, у того, кто вырастит дракона, окажется в руках непобедимая сила...
Урсун мечтательно вздохнул, закончил кромсать ткань и снова полез в сундук - за деревянной коробкой, в которой аккуратно лежали мотки ниток и, воткнутые в специальную подушечку, иглы.
- Так что, вы и вправду - из яиц? И их надо высиживать?
Про себя Тиль посмеялся этим россказням. Тот, кто найдет яйца дракона, будет убит либо самим неосторожным птенцом, либо его няньками. Во всяком случае, с белыми так. Может, красные драконы сразу рождаются с теплыми чувствами к этим нелепым двуногим?
- Яйца нужно обогревать, - Тиолан нехотя стал отвечать на вопросы своего пленника.
«А морской конь на вкус что-то среднее между обычной лошадью и марлином», - этого он вслух не произнес, а то устал бы отбиваться от охочего до баек скорняка.
- Ты лучше скажи, почему к женщине прикоснуться не можешь? И как ты тогда для них одежду шьешь? – было бы не лишним поднабраться знаний о человеческих обычаях перед их задумкой, а из подслушанных разговоров Тиль помнил, люди обожают болтать про свои дела. – Неужели не понравилась ни одна? У вас же все парами живут.
Сказать по правде, Тиолану было куда непонятнее стремление людей набиться в один дом с себе подобными, да потеснее. Урсун с его холостяцкой жизнью вызывал скорее одобрение дракона. Будь он на месте скорняка, сделал бы все точно так же.
- А как яйца драконьи обогревать? У нас кура на своих яйцах сидит, значит, и драконы на яйцах сидят? – заинтересовался Урсун, ловко и привычно орудуя иглой. Еще бы – ткань была куда мягче кожи, и иголка в нее входила так же легко, как горячий нож в кусок масла. Не то что в кожу! Шил бы и шил так-то. Когда Урсун вернется, он непременно станет еще и одежду шить. Расширит свое дело, еще больше получится отложить денег в заветный сундучок в погребе. Может, выпросить у Тиля еще и перстень, который Урсун так и не снял, когда закончил снимать мерки? Кольцо дивно сияло в свете костра, в самой его середке что-то словно затаилось и время от времени вспыхивало. Очень пришлось Урсуну по душе такое кольцо. Хоть и подарить его было совсем некому. Да и не стоит ни одна баба такой красоты.
- А я баб терпеть не могу, - признался дракону скорняк. – Они все подлые, мелочные, жадные, думают только о том, как бы пожрать повкуснее да нарядиться покрасивее. И мужиков используют. Глянешь на нее, думаешь – красивая, скромная, добрая, а узнаешь получше – ведьма ведьмой.
У Урсуна был повод ненавидеть женщин. В ранней молодости он полюбил девицу из соседней деревни. Один раз на гулянье увидел – и поплыл. Пару месяцев кругами ходил, так и сяк намекал, а когда стало совсем уже невмоготу – пошел в сваты к родителям ее. Семья у Урсуна была хорошая, жили в достатке, и отец девушки охотно согласился отдать свою дочь. Девица вела себя скромно, строила из угла глазки жениху и с большим удовольствием принимала от него подарки. Приближался день свадьбы. И вот однажды… нет, Урсун не застал красотку на сеновале с другим. Он подслушал, как будущая супруга говорит о нем со своими подружками. Урсун и не подозревал, что он – «уродец мрачный, за которого я согласилась выйти, потому что уж очень надоело под родительским гнетом жить», что он - «влюбленный дурачок, который мне в рот смотрит и будет делать все, как я захочу». Разочарование было сильным, глубоким и навсегда оставило в душе Урсуна след. Он раз и навсегда сделал вывод, что бабы – лживые твари, и что общаться с ними нужно только по мере надобности. Если надобность возникала, Урсун выбирал ночь потемнее и шел к одной вдове, жившей неподалеку. Вдова, скорее всего, надеялась на что-то большее, чем редкие ночные визиты, но это были проблемы вдовы.
- Бабу в мой дом пускать ни за что не буду. Там все по-моему устроено, мне удобно, спокойно – зачем все портить? Им только дай волю – сразу такое устроят, что потом ни фахана не найдешь. Вон и эта твоя… госпожа, гляди – легла себе и спит. А вы, мужики, тут работайте. Она что – тут самая главная или женка самого главного?
Почему-то Тилю было неприятно признаваться, что Рагна тут всеми командует, поэтому он только буркнул:
- Угадал ты, она супруга нашего правителя и есть. А что в избе я тебе сказочки рассказывал, так не хотел пугать и сюда тащить, а ты все ни в какую.
Речь Тиолана с каждым днем все больше походила на местный диалект, с характерными словесными оборотами, пословицами и прибаутками. Его драконья память впитывала диалоги селян, как губка, а потом легко выдавала конструкции, наиболее приличествующие ситуации. Вот и сейчас слова Урсуна отлично ему запомнились – а как иначе, если тот словно бы не о женщинах говорил, а о драконицах. После восстания Рагны они старались подражать во всем королеве, а характер у их предводительницы был такой, что – как сказали бы деревенские? – лучше фахана пригреть, чем с такой жить в одной пещере. Конечно, были и исключения, вроде вчерашних птенцов, той же Алатеи. Только вот как бы ей не отправиться вслед за Грейной, если начнет перечить королеве.