15.12.1253г Хорошие люди на дороге не валяются 

Дата, время: 15.12.1253г.
Место действия: деревня Кобылья Лужа, берег озера Этайн, графство Веден, Вестмор
Участники: Квестрар Райнхольд, Келгар, Марвин
Предыстория/суть темы: Охота это когда охота, а когда она еще приносит пользу не только охотникам, это ценится местными жителями. Мороз и снега вынудили стаи волков чаще выходить к людскому жилью.
Квестар Райнхольд, направляясь в замок герцога Вестмора, остановился у Рагналла Линдхольма, граф Веден. Узнав о стаях волков, решил задержаться, чтобы по-соседски помочь со своими людьми избавиться от волков.
После одной из охот начавшая метель мешает графу Мальгер вернуться в замок Линдхольма и он останавливается со своими людьми в таверне без названия, но гордо украшенной вывеской с изображением овцы.
А чем хороши небольшие таверны? Тем, что туда без доклада (в отличии от замков) могут зайти разные люди.И скорее можно встретить странствующего барда, слагающего на ходу баллады, чем путешествующую прекрасную незнакомку.

Выехав утром из замка, Райнхольд вместе со своими людьми высматривал волчьи следы. Свору собак держали в эти дни впроголодь, чтобы были злее и лучше чуяли зверя. Собака ведь тот же зверь и на сытое брюхо лениво.
Небольшой отряд вместе с Квестаром составлял всего семь человек. Не густо. Но большую часть своей свиты Райнхольд одолжил Линдхольму, который отправился на расправу уже на разведанное место.
Снега в последнее время снега уже выпало больше, чем достаточно. Когда снег глубок, звери меньше передвигаются, часто устраиваясь на дневки ближе к дороге.

Собаки засуетились, задергали поводки, но спускать собак Квестар не торопился. Вскоре они выехали к месту, где недавно пировали волки. На окровавленном снегу разбросаны кости, куски кожи, ошметки мяса. Это все, что осталось от оленя. При их приближении в воздух взметнулось с десяток ворон и сорок, которые были тоже не прочь попировать. Квестар сделал знак остановиться.
Дальше вперед выехал только один человек, который достал из мешка, привязанного у седла, тушку ягненка. Стараясь не приближаться слишком близко, тот забросил приваду для волков и развернул лошадь.

Зимой световой день короток, сегодня здесь больше делать нечего. А завтра с самого утра начнется потеха, которая для кого-то станет последним днем жизни.
Снег начал идти постепенно, но вскоре уже вовсю валил хлопьями, застилая глаза. Лошади тяжело передвигались по глубокому снегу. Надо было спешить вернуться в замок. Волки обычно нападая перегрызают коню вены и сухожилия, тем самым парализуя, и едят свою добычу еще живой...

Когда Райнхольд выехал на дорогу, то было ясно, что до замка им не доехать в такую метель, нужно искать укрытие. Огни, видневшиеся вдали, могли быть деревней, где они могут найти на сегодня ночлег. От графского замка до деревни было ехать не больше пары часов спокойным шагом, но в такую погоду лучше не рисковать ни людьми, ни лошадьми. Можно в метель сбиться с пути и уехать в сторону озера Этайн. От деревни до озера было примерно с полдня пути по хорошей дороге, но если по весенней распутице, или как сейчас, по заснеженным тропам, то и вовсе целый день.

Таверна, расположенная, как водится, ближе к центру селения, не имела даже названия, но была украшена заметной вывеской. Хотя, к чему тут названия. Вряд ли кто из жителей умеет читать.
Хозяин живо смекнул с кем имеет дело и сколько денег может осесть в его кошеле. Даром, что не вчера родился. Тут можно было и не скупиться на сено и овес для лошадей, да на вино с закусками для людей. Цвета и герб графа Мальгер он узнал сразу, даром что жена у него из того графства.
В иное время Квестар непременно бы сел за стол со своими людьми, но сегодня выбрал не самый большой и щедро накрытый стол, а небольшой стол у стены.

Добрый кусок жаркого и кувшин с вином остались почти нетронутыми. Скинув плащ и перчатки на лавку, Квестар перечитывал последнее письмо от жены, ожидавшей его приезда. Ринна Олдвик по обыкновению проводила зимы в замке отца и ждала мужа, чтобы вместе отпраздновать День Начала Года.

Пойти в деревню с говорящим названием «Кобылья лужа» была идея Марвина. «В Рогачах меня уже послушали, больше платить не станут. Да и людей там не особенно много. А вот в Луже, говорят, куда больше народу. И трактир побогаче. Если быстро пойдем – засветло доберемся…»
Марвин не признавался Келгару, но он очень боялся теперь нового явления белых драконов. Самое страшное было то, что драконы эти могут обращаться в людей. Вот идешь ты по улице, рядом народ, а ты и не подозреваешь, что на самом деле все вокруг кишит драконами… Бард аж передернулся от такой мысли. Хотя Келгар объяснял, что белые не станут соваться к людям, что красные не собираются причинять людям вред, все равно, мысли о драконах в человечьем облике не давали барду покоя и гнали его подальше от зловещего озера Этайн.
Самое интересное – мысль о том, что Келгар тоже дракон, барда совершенно не пугала. Ну да, дракон. Так ведь свой же, друг же, значит не чудовище. А те, белые – те были чудовищами, пытавшимися его сожрать. Все просто.
Дорога в Лужу оказалась не из легких: почти в самом начале пути повалил снег. Приходилось идти, увязая в белом пуху, выволакивать облепленные снегом сапоги и стараться не сбиться с дороги. Тут уже было не до разговоров, а жаль. Марвин как раз хотел порасспрашивать Келгара об особенностях драконьего размножения. И о том, будет ли считать драконенок его своим родичем, если Марвин каким-нибудь чудом отыщет драконье яйцо и дождется, пока из него вылупится птенец. Да много еще оставалось невыясненного, но с метелью не шутят.
Так они и брели по дороге, пока их не догнал мужик на телеге, полной рыбы, направлявшийся как раз в Кобылью Лужу. Мужик оказался невредный, даже хороший, разрешил им запрыгнуть в телегу и всю дорогу терпеливо отвечал на расспросы Марвина о том, как именно ловят рыбу на Этайне. Бард все хотел услышать о каких нибудь чудовищах или монстрах Этайна – ну не могли же местные не видеть белых драконов, раз они тут так свободно разгуливают – но мужик ни о чем таком за всю дорогу не обмолвился.
Трактир в Луже тоже был своеобразным: с овечкой на вывеске.
- Гляди-ка, местный трактирщик, похоже, своих клиентов баранами считает! – хохотнул Марвин, поворачиваясь к Келгару, и уже собирался дружески пихнуть приятеля в бок, но вдруг вспомнил, как Келгар в драконьем обличье возлегал на скале, и ему показалось неуважительным вот так запросто пихать дракона. Марвин смутился и заторопился в трактир.
Внутри было многолюдно, и это порадовало жаждущего наживы барда. Прижимая к себе лютню, Марвин прошел мимо столов, за которыми сидели очень неплохо одетые мужики, которые вкусно ужинали (о, какой хороший знак!) и подошел к хозяину трактира.
- Знаменитый бард Марвин, сложивший балладу о свирепом разбойнике Дарри Море, выступавший перед самим королем, волею великого Торна сегодня проездом в вашей деревне! – провозгласил Марвин пафосно и громко, косясь на ближайших посетителей: услышали или нет?
- Я ужасно голоден, и не откажусь от хорошего ужина… и мой приятель тоже. А потом бы я с удовольствием спел для твоих гостей. Что скажешь?
- Ты можешь спеть, пока тебе готовят ужин, - предложил трактирщик, явно не впечатленный заслугами «знаменитого» барда. – И четверть выручки за пение – моя.
- Но… - попытался было возразить Марвин…
- Моя, - отрезал трактирщик. – Или иди пой на улицу. Самая погода.
- Мора на тебя нету, - проворчал Марвин и предложил погромче:
- Пятая часть. Так будет более-менее честно.
- Ну гроган с тобой. Пусть пятая. Идите вон туда, - хозяин кивнул на небольшой столик. – И пой давай.
- Ну и скряга этот хозяин баранов, - пожаловался Марвин Келгару, снимая плащ и настраивая лютню. – Чтоб ему лопнуть. Пойду, воронов ребятам спою. Она хоть и мрачная, но ее отчего-то любят.
Марвин вышел в центр зала, придвинул ногой к себе скамеечку и откашлялся, после чего сел и тронул струны. Мелодия вначале слегка спотыкалась – руки барда не до конца согрелись, и пальцы плохо слушались. Но затем Марвин разыгрался, и только тогда он запел*.

*:

Келгар же всю дорогу был занят тем, что отплевывался от залетающего в рот и нос снега, и едва разбирал, куда они, собственно, идут. Ну не любил он бродить зимой. С весны по осень - доброе дело, тогда он мог месяцами вести жизнь бродячего охотника, но зимой обычно старался найти какое-то прибежище, в виде ли постоянной или временной службы где-либо, благо сложение и умения позволяли выбирать из немалого количества вариантов. Однако, теперь он был не один, и сей благотворной мыслью, следовало поделиться с Марвином, а прежде, обмозговать ее хорошенько. И трактир, как бы он там ни назывался - вполне удобное местечко для этого обмозговывания, потому как снаружи, на ветру и под снегом мысли крутились в голове исключительно нецензурного свойства, и практическому применению не подлежали.
Трактир порадовал в первую очередь теплом, и уж потом - многолюдьем. И адаптировался охотник к теплу и шуму далеко не так быстро, как шустрый бард. Он еще только моргал осоловело, ощущая, как снег, налипший на куртку, растаял в тепле, и начинает просачиваться сквозь плохонькие швы, промачивая короткенькую котту под ней, а тот уже так здорово все устроил, что уже через несколько минут промокший и взъерошенный охотник занялся чрезвычайно важным делом - стягиванием сапог, и пристраиванием на просушку и их, и куртку, и сам бы с удовольствием разделся догола и полез в камин, кабы не уверенность в том, что посетители этакого фортеля точно не поймут. Пришлось усесться за скобленый стол, поджав под себя босые ноги, и подозвать подавальщицу. Монет, к слову, после вынужденных закупок в Рогачах оставалось немного, да и свежих шкур на продажу не было. Оставалось только и надеяться на марвинову лютню, да присматриваться в надежде и самому найти какой-никакой заработок.
Так что, объяснив девице, подать одну кружку горячего грога сейчас сюда, а вторую - прямиком в руки барду, когда он паузу меж балладами своими сделает, охотник устроился поудобнее, и принялся разглядывать посетителей, играя с собой в давнюю- давнюю игру, когда пытаешься со стороны понять кто из незнакомцев есть кто. Впрочем, сегодня среди разношерстной публики как раз выделялась та группка к которой и направился бард, и Келгар с ухмылкой узнал скрещенные пурпурные секиры магнарского герцогского дома. Надо же. Тут и грог подоспел, и на душе потеплело - не то от горячего напитка, не то от воспоминаний, что улыбку вызывали. Забавно это - бродить по земле из века в век, наблюдать и слушать. И если про старшего из теперешних Райнхольдов лет сорок назад бродили весьма занятные байки, куда занятнее тех, что ходят сейчас, было интересно вспоминать все то, что слышал он про их прародителей. И смотреть. И, странное дело - присматриваясь к сидевшим он заметил лицо одного из них, как раз потянувшегося за кувшином и повернувшегося в профиль. Вот это да. Ни дать ни взять - живой портрет Херегарта, "Черного герцога". Вот же, Пламя, сколько же лет назад это было. И сколько сменилось поколений... Но ведь вылитый! Явно кто-то из потомков. И как, после этого не уверовать в переселение человеческих душ?

Трактир на то и трактир, что туда может зайти каждый, особенно в такую ненастную погоду. На вновь прибывших людей Райнхольд может и не обратил бы внимание, только один из них громко заявил о себе. И даже не о себе.

Имени знаменитого барда Марвина Квестар никогда не слышал, а вот имя Дарри Мора он слышал. Говорили, что шайка этого разбойника была в Магнаре как раз в то время как было совершено нападение на его отца. Никто и не утверждал, что кто-то из этой шайки или сам главарь пробрался в замок и нанес раны герцогу. Одно дело промышлять на дорогах, а другое дело пробраться в замок с целью убийства. Но, тем не менее, проводя допросы всех кого можно и прочесывая с отрядом окрестности, Райнхольду пару раз называли это имя. Может, чтобы навести на ложный след, а может и не просто так. Доказательств не было.
Желая прогнать невеселые воспоминания, Квестар потянулся за кувшином с вином, и, не церемонясь, отпил прямо через край.

Второй же путник ничего о себе не заявлял. Только вот выставленные к камину им на просушку сапоги и куртка благоухали не розами. Да и их плащи с рукавицами, хоть и не успели промокнуть насквозь, но по запаху не напоминали цветущий сад. Хорошо, что здесь не было никого, кто бы брезгливо прижимал к носу надушенный кусок ткани.

Если кто считает, что в трактирах витает только аромат свежевыпеченных пирогов и жареного мяса, тот путает трактир с трапезной в замке. Трактир это смесь всех запахов, которые носит на себе человек, тут и кисловатый запах пота и крепкий запах вчерашнего перегара, а то и не свежей одежды. И это все немного разбавляется запахами еды с кухни, да пучками ароматных трав и связок лука с чесноком, развешенных под потолком.

Песня про воронов, про славного рыцаря, нашедшего после смерти покой и почет вызвала одобрение среди его спутников. Кто- то добродушно усмехнулся, кто-то задумался, может мечтая о подобном, а кто-то бросил мелкую монету к ногам барда.

Музыка и впрямь принесла веселье. Доброе вино и горячий грог (в зависимости кто что предпочитал и за что мог заплатить) согрели людей после холода и снега, еда отяжелила желудки, так что еще человеку надо для счастья здесь и сейчас.

- Иди сюда, - позвал Райнхольд барда когда тот закончил песню и перебирал струны, подбирая мелодию к следующей балладе.
- Что за баллада о разбойнике Дарри Море и чем он свиреп?

Райнхольд старался придать праздность своему интересу и не выразить своего волнения, его можно было заметить лишь по крепко сжатым пальцам на рукоятке кинжала, который он достал, чтобы отрезать мясо. Надежды было мало. Что может сказать этот бард? Очередной треп и бахвальства, но вдруг в его словах проскользнет что-то важное.

Марвин пел, изредка с завистью косясь на гревшегося, точно кот на солнышке, Келгара. Тот устроился с максимальным удобством и уже потягивал что-то явно вкусненькое из дымившейся кружки. Как-то совсем не верилось, что этот добродушный здоровяк на самом деле даже не человек, а дракон. В полумраке трактира, озаряемом мягким светом очага и подрагивающими язычками расставленных где попало свечек, среди обычного трактирного люда, все, произошедшее недавно на Этайне, казалось или сном, или сказкой, которую Марвину кто-то рассказал.
Песня завершилась, и бард не без удовольствия принял из рук служанки горячую кружку. Улыбнулся благодарно и отхлебнул с блаженным выражением лица. Боги великие, как прекрасен первый глоток горячего грога после длинного дня, проведенного под снегом! Интересно, почему это у такого прекрасного напитка название столь созвучно с именем нечисти? Грог и гроган. Что появилось вначале: нечисть или напиток? Кого в честь кого прозвали?
Лингвистические размышления барда, слегка прибалдевшего от вкуснейшего напитка, были прерваны мужчиной явно благородного происхождения, ведь привычка повелевать и управлять, приобретенная с малолетства, отличает таких людей от обычных, в какую бы они одежду ни облачались. Позвавший Марвина был как раз таким, на лордов у барда было безошибочное чутье.
"Мором интересуется. Глядишь, и за рассказ заплатит. Не прохлопать бы удачу..." - подумал Марвин, подходя к столу благородного господина.
- Милорд, какая честь для меня, что вы изволили заинтересоваться моим творчеством, - поклонившись, отвечал бард.
- Разбойник Дарри Мор свиреп и ужасен, он налетает внезапно на купцов и грабит их дочиста. И если купец увидит Мора, он тотчас же его убивает. Мор не знает пощады, - эти сказки были общеизвестны, но вдруг этот лорд прибыл издалека? Надо ему рассказать обо всем в подробностях.
Если бы Марвин внимательнее пригляделся к лорду и сопровождавшим его людям, он бы наверняка узнал герб Магнара и прикусил бы язык - ведь именно он ходил просить Мора прикончить Магнарского герцога. Но Марвин был доволен и беспечен. Крыша над головой, еда, выпивка и публика - что еще нужно барду для счастья?
- Мор неуловим. Еще никто не сумел отыскать его прибежище. Ходят слухи, что у него под землей особенная пещера. Находится она в Магнарских лесах, а ход в нее ведет из дупла старого дуба, но где тот дуб, никому не известно. Еще говорят, что друиды наделили Мора неуязвимостью - оттого он такой бесстрашный.
Марвин отхлебнул из кружки, опасаясь, как бы не остыл божественный напиток, и продолжил:
- Порой бесстрашие Мора доходит до безрассудства. Он ведь был на состязании стрелков в Аллантаре во время королевской свадьбы, и выиграл там серебряную стрелу. Правда, выступал под чужим именем, но то был Мор.ж Я знаю это, потому что Мор связался со мной и велел сложить об этом балладу. Видите ли, милорд... - Марвин с деланой скромностью пошкрябал столешницу. - Дело в том, что я - довольно известный... в определенных кругах бард. Я обучал игре на лютне маленького лорда Дисмора...
Марвин решил, что немного похвалить себя не мешает, глядишь, знатный лорд впечатлится и основательно расщедрится... деньги сейчас барду совсем бы не помешали.
- Так вот, возвращаясь к балладе, милорд. Я ее сложил и, выполняя наш договор, пою ее теперь повсюду. Хотите, сейчас спою? В ней говорится как раз о состязании, серебряной стреле и любви Мора к прелестной леди.
В ожидании, пока лорд примет решение, Марвин занялся своей кружкой - точнее, ее содержимым. Не хотелось, чтоб зря пропадала такая вкуснотища.

Райнхольд слушал внимательно, хоть и потягивал вино из оловянного стакана. Слухов про разбойников всегда ходило столько, сколько в запасе сказок у старой Сирры.

- Действительно безрассудство, - согласился Квестар, представляя наглую самонадеянность и тщеславие этого человека. И без пособников тут точно не обошлось. Надо же, считают героем вора и убийцу. А все почему? Да потому, что не коснулось лично, вот как этого барда. Посмотрел бы он что и как запел бард, если бы этот Мор обобрал его до нитки, лишив честно заработанных денег, лютни и доброй одежды. Тоже бы сложил об этом балладу?

- Надо же, этот хитрый и осторожный человек доверяет тебе, раз сам нашел тебя, - сделал удивленный вид Райнхольд, отреза кусок мяса от бараньего бока. Перед ним сидел тот, кто знает Дарри Мора в лицо, тот, кому этот разбойник доверяет в известной степени. Квестару стоит лишь только сказать слово, и этот пособник разбойника будет связан и доставлен в замок Линдхольма. А там уже найдутся способы развязать ему язык.
-
Так ты и в Нормерии был? – вместо приказа об аресте задал вопрос Райнхольд, как ни в чем ни бывало продолжая закусывать. – И кого из младших сыновей герцога ты обучал игре на лютне? – добавил он, нарезая куски мяса, и чуть подвинув блюдо в сторону барда, предложил:

– Угощайся. Слушаю твой рассказ. А потом споешь всем нам.

Скрутить руки или свернуть шею, если тот один из шайки разбойника, он ему всегда успеет. А вот иметь при себе человека знающего Мора полезно.

- Я заплачу тебе, - добродушно улыбнувшись, пообещал Райнхольд. - Приятно отдохнуть после тяжелого дня, согреться, поесть да послушать баллады. Не каждый вечер так удается. А у нас был непростой день
Пусть у него и его людей выдавались дни куда как тяжелее, но пусть его люди сытно и весело проведут этот вечер. Не только за хорошее жалование ему верно служили. Заботу о себе люди порой ценят больше, чем золото.

Интерес знатного лорда к легендарному разбойнику обещал барду приличный заработок. Мор, скорее всего, сам того не желая, обеспечил Марвина возможностью легко и быстро подзаработать. Баллады о Море всегда вызывали у любой публики живейший интерес. Мужчины с удовольствием слушали о его ловкости и умении скрываться от погони, о его фантастической меткости и нападениях на злых и жадных торгашей. А женщины томно вздыхали и придвигались поближе, стоило барду запеть о красавице, укравшей сердце великого и бесстрашного разбойника. Рассказами же о Море Марвин привык подогревать интерес слушателей. Да пошлют Двенадцать крепкого здоровья и долгих лет жизни кормильцу...
Марвин расчувствовался, и виной этому был, конечно, крепкий горячий грог. Вот уж действительно гроганов напиток - коварный, развязывающий язык...
- В Нормерию я не ходок, милорд, - доверительно сообщил бард. - Обучал я юношу в Аллантаре, когда господа Дисморы туда на празднества приехали. Девин Дисмор, самый младший из Дисморов, насколько я помню. Тут не о чем особенно рассказывать, милорд, обучал, пока не пришлось мне срочно уехать по делам. Я бы никогда не поехал в Нормерию. Север для моего голоса - могила, причем в любое время года. Там ветра... Я больше люблю Магнар, Форвуд, Астер, Эламену. Вот если бы не захотелось мне в этом году увидеть Этайн зимой - уже давно грелся бы в Лансе - я туда обычно на зиму ухожу.
Марвин подсел к столу щедрого лорда, потянулся было за куском мяса, но остановился и оглянулся на Келгара. Это что получается, Марвин будет лопать сочное мясо, а великий и могущественный дракон... нет, человек, его друг... но все-таки дракон... в общем, Келгар будет там сидеть в одиночестве?
- Милорд, я не один путешествую, а с приятелем. Хороший очень человек, умный... Вон он сидит. Можно, и он от ваших щедрот угостится?

Складно рассказывал молодой бард. Только напрашивался вопрос, а что за срочные дела заставили бродячего исполнителя баллад покинуть Аллантар, прервав обучение Девина Дисмора. Тут бы ему подольше бы продержаться на этой должности. Дисморы не из тех, что считают медные монеты, платой бы не обидели. Закончились «дела» разбойника Мора в Аллантаре, и бард срочно уехал по делам.

- В Магнаре зимой тоже ветра, - Райнхольд внимательно посмотрел на барда, стараясь припомнить, видел ли он раньше это лицо или нет, а то, по словам выходит, что известен он настолько, что и в столице выступал, и был принят в доме герцога Нормерии, допущен к обучению младшего сына.

– Но опоздал ты в Магнар. Свадьба там была. Мог бы заработать, - как бы между прочим заметил Квестар, глядя как тот потянувшись было к куску мяса остановился. С чего бы вдруг?
Бард подумал о приятеле. Эта черта понравилась Райнхольду.

- Зови, раз не один, - широко улыбнулся Квестер, вытирая руки о кусок льняной ткани, лежавшей на столе. – Твой приятель тоже слагает баллады или играет, как и ты?
Посмотрев в сторону сидящего за столом человека средних лет, Райнхольд не заметил рядом с ним ли лютни, ни другого инструмента.

- Зови. Я сказал, что угощаю, значит угощаю.

- Хозяин! Еще посуды, хлеба и вина, - приказал Райнхольд подоспевшему трактирщику. А тот уж, сообразив, что здесь будут есть и пить за троих, дойдя до кухни, добавил на сбитый из досок поднос и миску кислой капусты с клюквой, и миску мелкой жареной рыбы. Велят убрать, так уберет, а нет, включит в счет.

- В Крэйстон мне нельзя, - ляпнул осоловевший и разомлевший от тепла и выпивки Марвин, и сразу же прикусил язык - чуть не сболтнул, дурень, что отправил туда Дарри Мора убивать герцога.
- Слухи уж больно страшные ходят про замок герцога, - поспешил объяснить свои слова бард. - Говорят, там привидений - тьма. А я привидений ужасно боюсь, еще с детства. У нас в селе был скорняк. Он, как напьется, любил полежать под чьим-нибудь забором. Лежит, бывало, а мы, ребятишки, около бегаем, ждем. Он полежит-полежит, да и начнет рассказывать. Как к нему привидения являются всех тех животин, чьи шкуры он выделывал. Мертвые белки по ночам в окошко скребутся, мертвые коты по крыльцу ползают, мертвые лисы на крышу забираются, мертвые волки воют жуткими голосами, даже мертвый медведь пытался в дом вломиться. И все, как один, мясом наружу. За мехом своим, получается, шли. Очень мы любили эти рассказы слушать. И было у нас вроде испытания. Кто продержится ночью во дворе скорняка ровно час - тот и смелый. Вот пришел мне черед. Пролез я в щель в его заборе - у него забор был весь в щелях - и схоронился за дровами. Сидел-сидел, зубами стучал, никого не видел, уже почти поверил, что нету никаких привидений - как вдруг появилось во дворе что-то здоровое, да еще и заорало жутким голосом... Ох я бежал тогда... Оказалось, скорняк не допил, вышел до ветру, да наступил впотьмах на острый сучок. Вот и завыл от боли. Но все одно, я такой ужас пережил тогда, что с тех самых пор обхожу далеко те места, где могут водиться привидения.
Марвин отер со лба пот. Врать - не мешки ворочать, но все равно силы какие-никакие отнимает.
Получив разрешение позвать приятеля, бард помахал Келгару.
- Иди сюда, дружище! Нас угощает щедрый милорд!

Надо сказать, что после первого любопытства, Келгар перестал рассматривать и Райнхольда, и его свиту. Ну, питаются люди, а чем еще, спрашивается, заниматься в трактире, да еще по такой погоде. Кроме того, и других посетителей хватало, так что было чем занять свое неуемное любопытство. Да и соблазнительно округлый зад статной, пышнотелой подавальщицы, которая с явным интересом поглядывала в его сторону, проходя мимо с четырьмя полными кружками в руках (и как только удерживала!), тоже заслуживал внимания, благо, проходила она настолько близко, что не похлопать по нему, было бы просто преступлением. Но и подмигнуть при этом не похотливо а скорее весело, и по-заговорщически. Сработало, визг девица не подняла, кружками только погрозила, да еще с такой улыбкой, что мог быть уверен - еще парочка поползновений с его стороны и можно будет очень неплохо согреться перед сном. И хоть сейчас этого не очень-то и хотелось, но отчего бы не обеспечить себе плацдарм, на случай, если таки захочется?
После того, как кружка показала дно, его озаботили более насущные вопросы, а именно - заказывать ли еще, или может пришла пора таки подкрепиться, благо, монеты в кошельке еще наличествовали, хоть и в катастрофически малом количестве. С этой целью он принялся приглядываться к тому, что поглощали за соседними столами, чтобы составить себе представление о том, чем, собственно, тут кормят, когда услышал голос Марвина, и с удивлением сообразил что тот зовет его. Удивленное выражение на физиономии, впрочем, тут же сменилось чуть ли не сияющим. Надо же! Ай да Марвин! Не только подзаработал, но и дармовой ужин сумел обеспечить, да не только себе, а им обоим. Да с кем! С Райнхольдом и его дружиной.
Тушеваться, с кем бы то ни было, Келгар отродясь не умел, да и смысла не видел, а уж тут и вовсе любопытство засвербило, как шило в известном месте. Интересно же - который этот Райнхольд изо всего сонма многочисленного потомства теперешнего герцога, и каков он в общении. Любопытно было сравнить его с его знаменитым предком, на которого тот был так явно похож. Не таится ли здесь и правда переселение душ, и не удастся ли усмотреть здесь какие-нибудь детали к разгадке непостижимой тайны людей.
Как бы то ни было, он не заставил себя просить, и, скрыв свое удивленное любопытство под обычной почтительностью, направился к приятелю, а дойдя, и вопросительно с ним переглянувшись, даже поклон отвесил Квестару по всем правилам. Чуть-чуть более сдержанный чем это делают простолюдины, на той самой тонкой грани, которая отличает людей привычных к оружию от тех, кто привычен к сохе. Как ни говори, а уважения к первым люди испытывают больше, хотя по логике следовало бы наоборот.
- Вы оказываете мне честь, милорд. - еще один взгляд на Марвина, в котором мешались и невысказанные вопросы и ликование и поощрение, явно невысказанное "Ай да молодец, бард!", и вновь поглядел на лорда. - И рад был бы возможности выразить благодарность за столь великодушное приглашение.

Рассказ барда о случае в деревне насмешил Райнхольда так, что он и не думал сдерживать смех. А что бы не посмеяться от души. Бедный скорняк, надо ж так допиться, что ободранные белочки скребутся в окна, да медведь ломится в дверь.
Райнхольда лишь в первое время мутило в сражениях от кровавых обрубков тел, да от вывалившихся из распоротого брюха кишок. Но еще никто из умерших от его руки, не тревожил снов.

- Ма-а-а-стер ты рассказывать, - сказал Квестар, вытирая краем ладони слезы от смеха.
Подошедший спутник барда был не только старше того, но и иного покроя. Держался он иначе. Сходу Райнхольд и не определил бы его занятие, но сложно было представить того с лютней в руках. Взгляд сам собой метнулся к рукам подошедшего. Сам не зная почему Квестар подумал, что эти пальцы редко касались струн.

- Присаживайся, - показал Райнхольд на место напротив себя, - в такую погоду не позавидуешь тем, кого метель застала в пути. Издалека идете?

Квестар прикинул, что из жилья может находиться поблизости этой деревушки. Ближайший был замок Линдхольма, да и то не один час верхом, а уж пешим и подавно. В стороне, ближе к озеру, была деревня рыбаков, да только сильно в стороне от тракта стояла она.

Тут и трактирщик подоспел со своим подносом, деловито выставляя на стол все, что там было. Квестар заметил, что снеди было принесено больше, но не стал ничего говорить. От пары монет заплаченных сверху, он не обеднеет, а у человека будет уверенность в завтрашнем дне. Хотя этот хитрющий трактирщик нигде не пропадет.

Запустив руку в миску с кислой капустой, он взял изрядную щепоть и отправил в рот. Капуста захрустела на зубах, наполнив рот кислинкой и слюной. Ай, да трактирщик, знает толк в закусках.

- А скажи ка, знаменитый бард Марвин, что за договор у тебя с Дарри Мором? Ты сложил балладу, поешь ее повсюду, а что получил взамен? Любопытно же!

Ему и в самом деле было интересно, что за договоры заключает разбойник Мор. Другой бы сидел тихо в своих засадах или пещерах, да старался, чтобы лишний раз его имя никто не слышал. А тут хочет, чтобы слава вперед него бежала. Вор и убийца, не боящийся веревки, договаривается с бардом, чтобы его имя было известно в каждой деревне. Народ, конечно, любит такие сказки, считая справедливым, что у купцов отобрали их добро. Дескать нечего возить товары, которые не каждому по карману. Только стоит ли восхвалять одного вора за то, что он украл у других воров. Посмотрел бы Райнхольд на знаменитого барда, если бы Дарри Мор подстерег бы его в лесу и отобрал честно заработанные своим трудом деньги. А заодно и одежду бы прихватил. Чего тратиться на сапоги, когда их можно взять у другого.

Еда была отменной, выпивка - и того лучше, внимание лорда льстило невероятно, его искренний смех был лучшим доказательством того, что искусство рассказывать разные байки Марвин еще не утратил, и поэтому бард был уверен, что вечер удался как нельзя лучше. Страх перед белыми драконами приутих, ему было тепло и сытно, кругом любопытствующие и благодарные слушатели - чем не счастье? И Марвин начал подробный рассказ о Дарри Море.
- Видите ли, ваша светлость, Дарри - не простой разбойник. У него свои понятия и принципы. Странные, конечно, многим непонятные, в том числе и мне. А еще, мне кажется, он очень любит выставлять напоказ свою меткость. И очень ему нравится, что от одного его имени все начинают дрожать...
Марвин словил несколько загорающихся негодованием взглядом и поспешил исправиться:
- Начинают дрожать простолюдины, само собой. Люди благородные, конечно, ничего подобного не испытывают. Так вот...
Бард перевел дух и отхлебнул из кружки, незаметно пихнув под столом ногой Келгара. Этот пинок означал: "Молчи, дай я сам расскажу про Мора, а то еще брякнешь лишнее ненароком".
Барду очень не хотелось, чтобы благородному лорду стало известно, как Марвин сводил Дарри Мора со своей сестрой Корнелией, чтобы помочь ей убить Магнарское чудовище, герцога Райнхольда.
- Меня нашел один из его людей. Это было на праздновании свадьбы нашего доброго короля Беренгара, да дарует ему Дюжина свои благословения, да продлится его род во веки вечные!
- Здоровье короля Беренгара! - тут же подхватил кто-то за соседним столом. Раздался дружный рев, и кружки, кубки и чаши взметнулись в едином порыве. Какое-то время в зале было невозможно разговаривать, но вскоре все утихомирилось, и Марвин продолжил.
- Пришел и говорит: сложишь балладу о том, что произошло на стрелковом турнире и станешь ее везде петь - получишь много денег. Обманешь - получишь стрелу в горло с приветом от Мора. Знаете, как Дарри Мор выиграл состязание стрелков? Ведь умелых было много. И по неподвижной мишени стреляли, и по движущейся. Дарри Мор, под чужим именем, конечно, тоже был на турнире. Вышел в число самых метких, и вот в последнем туре, когда отстрелялся, вытащил деревянную пищалку - крошечную, с большой палец размером - подбросил ее в воздух и выстрелил. И попал стрелой в нее! Получил серебряную стрелу и был таков. Но, поскольку имя у него было чужое, стрелу получил как бы не Дарри Мор, а ему это было досадно. Вот и захотел атаман, чтобы все узнали, кто на самом деле так метко стреляет. Но дело не только в гордости, милорд. Я так думаю, он для пущего устрашения это сделал. Вроде как показал всем свое умение. Чтобы купцы, только услышав его имя, в ужасе разбегались, роняя деньги и товары.
Марвин снова прервался, готовясь поведать самую вкусную часть своего рассказа. Для этого необходимо было как следует промочить горло.
- Но история стрелы на том не завершилась, ваша светлость. Приглянулась Мору во время турнира одна знатная леди. Она ему розу подарила. А он ее, леди эту, потом решил похитить. За выкуп. И похитил. За леди явился ее брат. А Мор, прощаясь с леди, оставил у ее ног свою стрелу. Красиво же, верно? Невозможно не сложить балладу. Роза и серебряная стрела! Лесной разбойник и прекрасная леди! Хотите, я ее сейчас для вас исполню?

Келгар, собственно, и не собирался вмешиваться в разговор, особенно если его не спрашивали. Вопрос-то адресовался к Марвину. Да и при упоминании Мора ему вспомнился не осклизлый речной берег в темноте, где Марвин о чем-то вполголоса толковал с тем, кто впоследствии оказался Дарри Мором, а продуваемое всеми ветрами плато, трое разбойников, драка, шествие призрачных каторжников... То, как улепетывали они сломя голову... Охотник аж улыбнулся своим воспоминаниям, выскребая ложкой с донышка тэнчера пропианный густым пряным соусом хлебный мякиш, и отправляя его в рот. И как только умудрились они не свернуть себе тогда шею на этих оледенелых тропах на краях извилистых ущелий, да еще в снежный ветер и в полной темноте. А говорят еще в природе не осталось чудес, да черта с два. Подчас обычный страх такое с человеком творит, что никаким легендарным колдунам не под силу.
Потом вспомнил как тащили разбойника из ямы и последующее рандеву с баггейнм, и улыбка стала еще шире. Интересно, а поверит ли магнарский лорд тому, что в его землях и правда нечисть обитает? Да наврядли… В то что нечисть обитает, конечно, верят все, но почему-то никто не верит, что ее можно встретить. А может... - он пристально всмотрелся в молодого Райнхольда и нахмурился, пытаясь решить - заинтересует ли лорда эта история. Может заинтересует, может и нет... ему не хотелось выяснять этот постулат на практике. Так что он просто доел все, что было на его тенчере, вытер руки, утер рот тыльной стороной руки и принялся рассматривать людей, гадая - расскажет ли Марвин про эпизод в пещере, или нет

- Надо же, понятия и принципы, - усмехнулся Квестар, но далее не стал перебивать рассказчика, а лишь удобнее устроился за столом. Он был сыт, так что бы себя не развлечь. Со слов барда выходило, что этот разбойник держит в страхе чуть ли не всю страну, появляясь то там, то здесь, словно не было других разбойничьих шаек.
- Ну, надо же, каков разбойник! Знатная леди ему приглянулась. Что, так зазнался, что дочками торговцев уже брезгует? Или те охраняются лучше, чем знатные леди?
На память Райнхольд не жаловался, но вот такой истории припомнить не мог. А может, и скрывали ту историю о похищении. Какой семье нужен такой позор. Мало ли что там этот Мор вытворял с леди пока держал в плену. Может с ней развлекалась вся шайка разбойников. Не дестуры же.
- Странно, что тщеславие еще не погубило этого разбойника. А ну как я объявлю награду за его голову, равное годовому доходу моих земель? Приведешь его мне?
Пусть это и было сказано со смехом пьяного гуляки, но цепкий взгляд было не спрятать. Уж слишком много болтает этот бард. А где правда, где его выдумки и не разобрать.
Нет, отпускать его он не станет. Но и брать под стражу не за что. Ничего. Поедет сам. И спасибо еще скажет. А уж его люди за ним присмотрят.
Второй же человек вроде и не представлял себе ничего особенного: в разговор не вмешивался, баек не рассказывал, лишь ел, да улыбался то ли рассказу барда, то ли своим мыслям.
Пристальный взгляд спутника Марвина, словно острый нож резанул Райнхольда. Что это? Любопытство или что-то еще. Нет, вроде все дальше стало как обычно: человек доел, утер рот и праздно стал рассматривать остальных присутствующих в таверне, как человек у которого чистая совесть и полный желудок.
- Исполни про леди и разбойника моим людям, - коротко бросил Райнхольд барду, указывая на соседний стол, - я заплачу. А может и они приплатят.
Потеряв интерес к барду, Квестар сосредоточился на его спутнике. Крепок сложен, одежда не худая, и похоже недавно куплена или хорошо вычищена и аккуратно носилась. Ни грязи, ни потертостей или следов починки. Да мало у кого из его людей одежда чуть ли не с иголочки. Только вот по характерным мозолям видно , что руки привыкли к тетиве. Лучник?
- А каково твое ремесло? – спросил Квестар, не утруждая себя дальнейшим гаданием.

- Кто бы не хотел получить такую награду, милорд, - осторожно начал Марвин, на ходу думая, как выкрутиться из непростой ситуации. Говорить знатному лорду, что он ни за какие шиши не привел бы Дарри Мора к виселице - значит навлечь на себя неприятности. Хорошо, если ему просто наваляют. А если схватят за сокрытие сведений о разбойнике? Но и врать, говоря, что да-да, непременно привел бы, вот прямо сейчас побегу за Мором - невозможно.
- Да кто же может знать, где сейчас находится Мор? - удивился Марвин. - Если атаману что-то нужно, он сам приходит или отправляет своих людей. Зачарованный он. Говорят, он с лесными духами водит дружбу, зеленые девы его клады охраняют, а кранды об опасности предупреждают. А если кто попробует Дарри Мора найти, того гроган в такую глушь заведет, что до конца жизни не выбраться. Иначе бы разбойника уже давно поймали бы. Поэтому, всемилостивейший лорд, как бы мне ни хотелось заработать, говорить вам, что я привел бы к вам Дарри Мора, я не стану - это означало бы вам соврать. Проще поймать звездный свет или предрассветный ветер.
Марвин сокрушенно покачал головой и развел руками, показывая, что он сам донельзя удручен тем, что не может оказать услугу такому доброму лорду.
Похоже, лорд ему поверил. И даже отправил к своим людям - петь песню. Марвин послушно перебрался к указанному столу, взял лютню и даже сыграл пару вступительных аккордов, как вдруг увидел перекрещенные топоры на плаще одного из сидящих за столом.
Люди Райнхольда! Того самого герцога, которого убил Мор!
Паника охватила Марвина, он даже играть перестал и испуганно оглянулся на дверь - может, еще успеет добежать?
Тычок в плечо и требование петь и не рассусоливать ясно показали барду, что не успеет.
Дрожащей рукой принялся Марвин перебирать струны и запел историю красавицы и разбойника, стрелы и розы, любви и разлуки, а сам в это время пытался успокоиться.
Если бы этот лорд знал, что убийца - Мор, он бы так спокойно тут не сидел. Раз он из Райнхольдов (а их там так много, что можно до утра перечислять), то при одном имени убийцы герцога должен был прийти в неописуемую ярость. Получается, Мор сумел убить Магнара и по-тихому свалить. И лорд интересуется Мором из любопытства, а не как убийцей главы семейства. Тогда Марвину вообще нечего бояться.
Бард допел балладу и, пытаясь подольститься к слушателям, затянул еще одну песню, уже не такую возвышенно-лирическую, а слегка пошловатую, веселую, с бодрым ритмом - о том, как деста-девственница отправилась на ярмарку и повстречала в пути находчивого крестьянина, который не растерялся и, представившись Вестом, убедил десту склониться перед божеством в нужной позе. В песенке даже мораль присутствовала: нечего быть тупой овечкой и слушать каждого встречного.
Слушатели одобрительно гыгыкали, некоторые даже начали отстукивать ритм кружками и подпевать. Добрый знак.
Марвин взял последний аккорд - и тут же принялся за новую балладу.
Ее он сочинил прямо на ходу.
Два дракона не могут поделить небо. Один красный, как кровь. Второй - белый, как снег на вершине горы. Они дерутся, и каждый, кто видит этот бой, падает замертво от ужаса, потому что ничего более величественного и зловещего люди еще не видели. Много-много дней дрались драконы, и никто не мог победить. Тогда посмотрел Торн на дерущихся и повелел: один дракон, белый, пусть владеет небом ночью. А второй, красный, пусть считается хозяином неба днем.
Красный дракон улетел к солнцу, белый - к луне. Но белый был еще и прожорливым драконом, и потому периодически обгрызает луну, и она становится тоненькой, а затем и вовсе исчезает.
Но по божественному повелению луна каждый раз возрождается заново. Белый дракон терпеливо ждет, пока она станет кругленькой. А потом не выдерживает - и снова ее грызет.
Быть может, красный дракон тоже подгрызает солнце. Быть может, однажды он совсем его проглотит - и тогда весь мир погрузится во мрак.
А может быть, драконы нарушат повеление Торна и снова сойдутся в ужасной схватке.
И тогда весь мир погибнет.
Марвин допел последний зловещий куплет и картинно замер в скорбной позе, не забывая прислушиваться к одобрительному гулу.
Если бард сегодня не заработают кучу денег, то он совершенно не разбирается в людях.

Вопрос лорда застал Келгара врасплох. Очередное доказательство, что расслабляться - опасное занятие. Ишь, разнежился, отогрелся, наелся, еще и баллад послушать сейчас можно будет, и состояние такое благостное - хоть мурлычь. Но вместо того, чтобы мурлыкать, пришлось в спешном темпе пораскинуть мозгами. Сказать что охотник - может быть чревато. Простой-то народ это пояснение принимал в высшей степени доброжелательно, сразу и отношения устанавливались свойские, хороший охотник простому люду всегда полезен, не опасен и интересен. А вот что сказать благородному лорду? Охота-то самочинная, на крупную дичь, запрещена. Разрешены лишь птицы да мелкие четвероногие, ну и хищники... кажется. Да, хищники, когда угрожают поселениям. А вот все иное, что без ведома и специального разрешения от владельца земель в коих охотишься, ничто иное как браконьерство.
Никакого разрешения у Келгара ни в Вестморе ни в Магнаре не имелось. Было одно, еще в форвудских землях, где он в прошлом году осел на несколько месяцев и потому озаботился получить такое разрешение, чтобы уже не опасаться проблем такого рода. Разумеется, для него лично это не было некоей насущной необходимостью, ведь, даже, попадись он без разрешения то легко мог бы отбиться, но зачем это делать, если одна бумага с печатью разом избавляет и от мыслей по устройству, и от хлопот, и от угрозы ненароком зашибить в процессе слишком ретивых охоронщиков.
К тому же, следовало бы произвести на молодого человека удачное впечатление, что наврядли было бы возможно, сознайся он в браконьерстве. Вспомнилось очень полезное слово "егерь" - что есть ни что иное как узаконившийся браконьер, и он едва не улыбнулся найденной лазейке.
- Как придется, милорд - ответил он вслух, - Охранником доводилось быть, следопытом и егерем. Хоть до талантов Дарри Мора не дотяну, но из лука стреляю прилично, силушкой боги не обидели, да и в охоте толк знаю. Тем на жизнь и зарабатываю.
Охотник тут же прикусил язык, проглатывая уже готовый было сорваться с него вопрос о том, какой ветер занес магнарцев в вестморские края. Вовремя вспомнил, что не положено простолюдину задавать лорду вопросы из разряда пустого любопытства. А в следущую же минуту он осекся и едва не открыл рот, когда услышал о чем поет Марвин.
Этой баллады Келгар никогда не слышал, а слышал он за это время так многое, что мог быть уверен, что эта - совсем свежая, возможно, сложенная совсем недавно, под впечатлением новой информации. И впечатление она произвела сокрушительное. Такое, что он почувствовал слабость в ногах, и добро, что сидел при этом, хоть не оскандалился. Сердце комом съехало куда-то поближе к желудку и сжалось там, сдавливая дыхание, чтобы ненароком не спугнуть плывущие друг за другом слова баллады, не пропустить ни одного из них. Баллада настолько его поразила, что он забыл даже о молодом магнарском лорде, забыл обо всем, кроме этого, родившегося внезапно чуда - когда из простых слов рождаются образы столь живые, что скользят в звуках лютни как крылья в потоках воздуха. Его глаза повлажнели и заблестели ярче, отражая неровный свет чадящих фитилей, пришлось сглотнуть, чтобы проглотить ком.
Будь Келгар человеком - может и устыдился бы подобной реакции, но поскольку у драконов нет комплексов и предубеждений, что мужчине следует скрывать подобные чувства, дабы не показаться недостаточно мужественным, то ему подобное и в голову не приходило. Поэтому он повернулся к Квестару лишь когда закончилась баллада, и честно покаялся
- Простите, милорд, отвлекся. Но иногда то, что он поет, и как слова сплетает - так завораживает, что мысли путаются. Вам угодно было узнать что-то еще?

Райнхольд и сам заслушался исполнением баллады о двух драконах, солнце и луне. Занятная сказка. Отчего бы не предложить барду развлечь Линдхольмов длинными зимними вечерами?

- И правда, неплохо поет, не часто мои люди так веселятся, - согласился Квестар, припоминая смех, доносящийся от общего стола. Обернувшись, граф, жестом позвал одного из своих людей.

- Милорд? – осведомился тот, между делом посматривая на того, кто сидел рядом с графом.

- Проверь лошадей, да посмотри что с погодой. Если метели нет, то надо ехать в замок.

Судя по успевшей сгореть на три четверти свече, прошло уже не мало времени с тех пор, как они здесь пережидают непогоду. Если метель не утихла, надо будет кого-то послать в замок, чтобы в замке не волновались за них, а то еще решат, что их съели волки. От этой мысли ему стало весело, хотя шутки шутками, а если они надолго задержатся здесь, то граф может отправить людей на их поиски.

- Скажи, как егерь и следопыт, волки в такую погоду далеко могли уйти от дороги? – Райнхольд сейчас тщательно взвешивал все за и против завтрашней охоты. С одной стороны – голод не тетка и овчарни – лакомый кусок, далеко от деревень они не уйдут, а с другой стороны, судя по тому, что он сегодня видел, волки преследуют стадо оленей, среди которого уже есть раненое животное. И можно не сомневаться, что добычи своей они не упустят.

- Мы оставили на месте их пира приваду, вот я и думаю, вернуться ли они на то по такому снегу на то место или все достанется воронам.

Квестар не из праздного любопытства задавал вопросы. Его люди были по большей части воины, а не охотники, досконально знающие повадки зверей. Если волки ушли за раненным зверем, то придется опять выслеживать их. Или ждать когда они придут в деревню. Знать бы еще в какую. Эту или ту, что дальше по дороге.

- Да что им делать-то возле дорог, милорд. - Келгар пожал плечами. - По дорогам в такую пору разве что обозы торговцев да отряды навроде вашего ходят. Не та добыча, на которую мало-мальски здравомыслящий зверь позарится, разве что совсем уж от голода ополоумеет и сам на стрелы да копья пузом полезет. Они вкруг деревень сейчас кружат поди, да не со стороны подъездных дорог, а с противоположной, где ограды на поля али лес выходят. Там и подобраться можно поближе незаметно, если случай улучить в какой-нибудь хлев пробраться, а то и лесоруба какого подкараулить, кто в лес за дровами кратчайшей тропкой попрет. - он поднял кувшин, поболтал им в воздухе, чтобы определить, осталось ли там что-либо из содержимого, и поглядев на собеседника, вопросительно приподнял в его сторону узкое горлышко, всем понятным жестом "вам долить?"
- Что до приманки, так кому ж на ум такое пришло? Воронье же ее расклюет в пару часов, а снег присыплет и последние остатки запаха. Догонят ли серые того оленя или нет - это уж как повезет, но обратно возвращаться им не резон. Будут искать жратву поближе от того места, куда их погоня заведет. Почти наверняка к какой-нибудь деревеньке прибьются, обложат полукольцом со стороны леса и будут выжидать, докуда очередной ветер каких-либо иных запахов не принесет.
Он долил в кружку молодого лорда еще эля, плеснул и себе, отпил и с любопытством осведомился
- Стало быть, на волков охотитесь, милорд? Забавы ради, али серые очень уж озоровать принялись?

Райнхольд внимательно слушал егеря, в задумчивости постукивая костяшкой согнутого мизинца о стол, да оценивая его слова, сопоставляя с увиденным сегодня, рассказами вилланов и тем опытом, что имел сам.
Снег… Боги там перину что ли порвали, так и валит который день с короткими перерывами.

- Наливай, - подвинул стой стакан Райнхольд егерю, который взял на себя роль виночерпия. – И себе подлей, если осталось. Нет, так вели ещё принести.

Ему было не до этикета и не до церемоний. Опиравшись локтями на стол, Квестар  держал обеими ладонями стакан, но не спешил пить. Привада обычно срабатывала, волки возвращались. Но прав, прав егерь:  снег присыплет все на свете, ни запаха, ни косточек от этой привады не найти. Разве что по весне.
- Значит, славно мы съездили покормить воронье! – устало ухмыльнулся Райнхольд, и поставив на стол так и не тронутый стакан, обернулся к общему столу, где сидели его люди.

- Уилл! – крикнул он, и на его окрик рыжий детина, неуклюже выбравшись из-за стола, подошел и поклонился Райнхольду.
- Повтори что ты предлагал перед выездом в замке, - коротко велел он и посмотрел на егеря, слушай мол, для тебя будет рассказ.

- Милорд, в нашей деревне завсегда волков приваживали иначе. Что им мертвое тело? Зверю живая добыча то интереснее, а еще страх их приваживает.  Сажаем мы обычно в большой ящик поросенка, к хвосту и ногам которого привязаны длинные веревки. Ящик в снег, а сами в сторону, а то и на дерево можно залезть. Главное умело тянуть за веревки. Кто за хвост, кто за ноги, чтобы поросенок в ящике начал визжать. Чем звонче, тем лучше, хоть на весь лес. Тут непременно на поросячий визг стая явится. Дальше главное не плошать. С рогатиной у нас даже мальчишки могли обращаться, но на ту охоту то их не брали. Ямы волчьи делали еще.

Райнхольд мотнул головой и жестом приподнятой кисти руки велел умолкнуть Уиллу. Яма… тут в сторону от дороги только шагни, будет тебе такая яма, что не выберешься.

- Нет, не забавы ради мы сейчас охотимся, - обратился он уже к егерю. - Морозы и снег вынудили стаи волков чаще выходить к людскому жилью. Граф Веден который день получает вести о нападениях не только на скот, но и на людей. Я с людьми вызвался помочь.

Взяв стакан, Квестар немного помедлил, а потом осушил его в несколько глотков. Не то место и не то вино, чтобы его смаковать за приятной беседой.

- И сейчас любая помощь не помешает. Поможешь? – спросил Райнхольд пристально глядя на егеря. Нет, не для того чтобы проверить соврал он про себя или не соврал. Что ему с этого? Нет, Райнхольд пообещал Линдхольму помощь. И он не покинет эти края без охотничьих трофеев в виде волчьих хвостов, привязанных к седлу.

Келгар слушал с любопытством. Вот же изобретательная порода, ведь сколько веков бродить среди них, столько же и всяких придумок насобирать, так вдвое больше того новых напридумывают. Этот трюк с поросенком был стар как мир, являясь по сути ничем иным, как обыкновенной ловлей на живца, только в особенной, местной модификации, однако, такой вот модификации он бы и придумать не мог. И теперь, представляя, как это выглядит, улыбался все шире, да и глаза, казалось, искрили все ярче, от прыгавших в них искорок любопытства, забавы и восторга. Так и представился ящик с поросенком. И с веревками. От одной ноги, от другого уха, от хвоста. И веревки эти - к деревьям протянуты в разные стороны, и оттуда их тянут-потянут... А что если порось в клетке своей вертеться надумает? Неужто веревок не запутает в такой узел, что их хрен потянешь потом? Впрочем, может ящик впритык по размеру тела сколачивается? Наверное. Вот несчастный пятачок, хоть и жалко его, а все равно от представившейся картины на смех пробирает. Нехорошо наверное, а все же.
- Вот это да. Не слыхал. В наших-то краях все проще - вывести козу, али порося, в лес, привязать покрепче, поранить ей задницу или копыта, да побольнее, чтобы кровоточило долго но сдохнуть не давало, да и засесть поудобнее с подветренной стороны. Все равно что червяка на крючок насадить. Только вот большую стаю на такое не заманишь. Стая-то не всегда целиком бегает, сам, поди знаешь. Рыщут по паре а то и по одному во все стороны, а как найдут что подходящее, с чем в одиночку не справиться - так и зовут сородичей. А если что маленькое, навроде того же поросенка, так его те разведчики, что первыми на него наткнутся и схряпают прежде чем вся стая к ним стянется. А стаи, видать, большие, раз графу о помощи вопиют. Большую я бы загонять попробовал. Да не с собаками, а по старинке. По-тихому. Флажочками, ленточками, и прочим висячим дерь… простите милорд - Келгар покосился на молодого человека, впрочем никакого раскаяния на его, бесконечно беспечной и довольной интересным разговором физиономии, не отражалось. - Отстрельщиков, тем более что, у вас вон, целая ватага, а загонщиков много в таком деле и не требуется. А возьмете?
Вопрос был риторическим, все же Райнхольд сам предложил. Ответ, собственно, тоже риторическим оказался, тем паче, что Келгара настолько порадовало это неожиданное предложение, что он мало что не светился, как масляная лампа. Вот здорово! Это значит, если понял правильно, и если повезет, то, по крайней мере удастся подработать. А в самом лучшем случае - еще и с собой возьмут, если удовлетворятся результатами охоты. В графский замок на постой, каково? Сотни полторы лет уже ни в один замок кроме королевского даже ногой не ступал - вот интересно будет поглядеть. Все ж лучше, чем бесцельно бродить посередь зимы. Надежнее и интереснее.
- Только ведь, милорд, подготовка дело не быстрое. Так может быть для него - Келгар кивнул на Марвина - Местечко, хоть на это время, отыскать? Подружились мы, не дело это, оставлять парня бродить в одиночестве толь потому что представилась возможность подзаработать. Он-то сейчас вон, тоже поет чтоб обоим на ночлег на пару тюфяков заработать.

- Все равно, что разложить еду волкам на блюде с голубой каемочкой, - не сдержал своего замечания Уилл. – Ящик то и порося сохранит, и волков набежит больше, чем пара разведчиков. Коли повезет, то и сам вожак пожалует посмотреть чего его охотники никак не справятся с добычей.

Квестар молча слушал и Уилла, и егеря, а потом ухмыльнулся, услышав едва не сорвавшее с языка острое словцо.

- Возьму, если сам возьмешься по совести. А заплачу за каждую волчью шкуру, а не за охотничьи байки – пообещал Райнхольд, понимая, что сейчас надо довериться опыту тех, кто зарабатывал на жизнь знанием повадок зверя, а не в пустую разбрасывать куски мяса в лесу, таская за собой людей и собак.

- Можешь идти, - сказал он Уиллу, а когда тот отошел от них, вернулся к разговору с егерем.

- Готовься сколько надо, бери людей каких сочтешь нужным и развешивай по лесу хоть флажки, а хоть дерьмо, главное чтобы результат был.

Бард действительно старательно зарабатывал на тюфяки и пару поленьев в огонь, исполняя одну песнь за другой, вызывая смех слушателей, да одобрительное постукивание кулаками по доскам стола. Кто бросал ему мелкую монету, а кто наливал промочить горло. Впору было сказать, что такой музыкант и певец не пропадет и сам по себе, да что в общем зале в замке Линдхольма не найдется места для пары тюфяков, а кухня обеднеет от пары тарелок похлебки и кружек эля?

- Хорошо поет, - Райнхольд кивнул головой в сторону барда, - Ты же человек бывалый, знаешь не понаслышке, что людям кроме еды и питья и развлеченье нужно. – Квестар не спрашивал, а утверждал, чувствуя, что разговаривает с человеком, имеющим за своими плечами большой опыт не только следопыта. Было в нем что-то такое особенное, но что именно, Райнхольд не мог уловить.

- Мое имя – Квестар Райнхольд, граф Мальгер. Принимая вас к себе на службу, я буду спрашивать с вас, как и с остальных моих людей. Можете спросить любого из них, - Квестар сделал кивок головой в сторону своих людей за общим столом, - я щедр на жалование, но и спрашиваю сполна. И служат мне не за страх, а за совесть.

Тонкая улыбка пробежала по губам Райнхольда. Хоть в пьяном угаре расспрашивай его людей о нем, лишнего не скажут, если вообще захотят обсуждать его с чужим человеком. Между собой то, знамо дело, косточки перемывали порой так, что ему порой безудержно икалось.

Сначала скрипнула, а потом и стукнула о косяк дверь. Это вернулся один из людей Райнхольда, посланный посмотреть что с лошадьми и не унялась ли метель.

- Милорд, метель унялась, словно ее и не было. Небо чистое, звезды высокие не иначе, как мороз крепчать будет.

- Хорошо, ступай, скажи, что пора собираться, - приказал Райнхольд и вопросительно посмотрел на человека, заметив в его глазах тревогу. – Что еще?

- Собаки, милорд. Неспокойны они. Подвывают. Не иначе, как волков чуят.

- Иди! – почти прикрикнул Квестар, ударяя ладонью о столешницу. – Мы не будем отсиживаться здесь, словно загнанное зверье. Факелов! Мы поедем с огнем.

Квестар редко выходил из себя, но тут на редкость было обидно признавать свою беспомощность перед стаей волков.

Переведя взгляд на егеря, Райнхольд вопросительно поднял брови, ожидая, что тот скажет.

- Тю, брат, конечно на блюдечке. - воскликнул Келгар, в глазах которого плясало откровенное веселье и азарт, понятный лишь заядлому охотнику или рыбаку, при разговоре о любимом деле с таким же знатоком этого дела. - То ж живец, а не пленник. И в голову не приходило, о его сохранности беспокоиться. - внезапно его осенило, и он подался вперед, с совершеннейшей серьезностью, и слегка понизив голос, точно расспрашивал некий особо потаенный секрет мастерства. - Слушь, а что, когда рыбу ловят, червяка тоже в клеточку упаковать надобно? Чтобы, значит, он подольше протянул?
Уилл
Причем спрашивал с совершенно искренней заинтересованностью, причем настолько искренней, что Уилл непонимающе сморгнул, переведя взгляд с него на своего лорда и обратно. Не увязывался абсолютно заинтересованный тон со смыслом слов, которые в совокупности казались не то беззлобной, почти товарищеской подначкой, не то какой-то запредельной иронией, запрятанной так глубоко, что не высунулась ни в одной нотке, не то и вовсе собственной слуховой галлюцинацией.
Ишь каков. Иди разбери то ли и правда знаток то ли совсем дурак. Эх, жаль, обстановка не соответствует. А вот бы поболтать с таким по-простому, да без лорда поблизости. Правда непонятно с чего начать - с мордобоя или с кружки пива.

А фокус весь состоял в том, что Келгар-то спрашивал совершенно серьезно. Повращавшись среди людей столько лет, он уверился в мыслях о том, что вообще никогда нельзя знать всех ухищрений людей, и всех способов и приспособлений которые они придумывали. И можно ожидать от них чего угодно - от предохранительной клетки на приманку или крючок, до сношений через дырку в простыне (Об этой традиции в одной из самых отдаленных и уединенных деревушек Немора, Келгар прочел в Хранилище Знаний, и был так потрясен, что торжественно обещал сам себе, что никогда и ничему больше не будет удивляться и полагать невозможным для людей, будь то вершина разума или самая дикая дичь, вытворить они могут вообще все что угодно. А раз такой вариант и вправду возможен, так глупо было с его стороны не попытаться вызнать побольша, а ну как и вправду так делают.

И неизвестно чем бы эта дискуссия закончилась - жарким ли спором на охотничью тему, попойкой или мордобоем, но Уиллу таки пришлось отойти, а Келгар с удовлетворением выслушал молодого лорда. Причем больше всего ему понравилось то, что он и правда угадал - лорд был не просто потомком Райнхольдов, а, судя по всему, еще и наследником правящего сейчас герцога, потому как графство герцогского лена традиционно передавали первому по старшинству из наследников. Предложение трудно было переоценить, и, собственно, оно как раз и было тем, чего обоим путешественникам сейчас требовалось больше всего. Поэтому он и не поленился отвесить молодому графу самый учтивый поклон, который только и мог изобразить простолюдин.
- Благодарствую, милорд. Надеюсь, не разочаруетесь, мне с того как-никак прямая выгода. А меня Келгар кличут. Марвин, уверен, тоже за честь почтет ваше предложение. - он мельком посмотрел на барда, принялся скатывать хлебные шарики по столу, вполуха слушая обмен репликами между Квестаром и каким-то другим из его людей.
Обдумывал между тем - все ли сказал правильно, удержался ли в рамках, продиктованных статусом скромного бродяги-охотника. Трудно это было - снова привыкать к нарочито- простецкой манере говорить и к сословным условностям. Ведь те несколько месяцев что он пробродил с Марвином от самого Форвуда и до сего дня он привык говорить с человеком совершенно на равных. Ну так теперь придется вновь научиться иерархии человеческого общества, поэтому перепроверять свои слова было уместно. Еще и назвался по имени, хотя вроде никто этого имени не спрашивает, В общем одно расстройство, не видать Келгару высшего общества, что тут поделаешь.
Его поразило и почти испугало другое Ведь и по договору и по ситуации ехать-тао придется вместе. На лошадях. С собаками. На, гроган их раздери, лошадях!
И, едва удержав на лице уважительную гримасу, а под ней - лихорадочно соображая, он, вроде бы нашел выход.
Во всякм случае, использовав первую же возможность, он шмыгнул в сторону Марвина и зашептал в подставленное ухо нечто неудобоваримое из волосинки о способах обойтись. В этом сумбурном потоке фигурировали : Волки, собаки, лошади, кавалькада, поездка, служба и время, которого нет. А всего-то надо было уговорить барда как можно скорее, но как бы невзначай, сунуь лошадям хотя бы по одному зернышку асафетиды, оставшись для всех остальных, желательно незамеченным!

В своих расчетах бард не ошибся - люди Магнарского лорда наперебой требовали баллад. И веселых, и грустных, и героических. А Марвин и рад стараться - пел, не забывая недвусмысленно намекать, что горло у него от долгого пения пересыхает, и его непременно нужно смачивать для более качественного исполнения. Пока пел, успокоился окончательно и убедился, что никто не собирается его хватать за шкирку и вопить: "Вот он, тот самый, который позвал разбойника Мора убить нашего герцога!" Люди лорда казались вполне благожелательно настроенными, поили щедро, особо расчувствовавшиеся кидали монеты - словом, Марвин был спокоен и счастлив так, как только может быть счастлив бродячий бард. Тепло, сытно, публика дружелюбная и щедрая - красота.
Допев балладу о женской неблагодарности, в которой говорилось о том, что храбрый рыцарь пообещал своей любимой совершить в ее честь ровно сотню подвигов, и уехал, и совершил, а когда вернулся - узнал, что она давно замужем, у нее есть дети, внуки и даже правнуки, и тогда храбрый рыцарь швырнул с высокого обрыва сто мешков с доказательствами совершенных подвигов (некоторые были уже давно протухшими) и бросился сам следом за ними, - так вот, допев эту балладу, Марвин остановился передохнуть и отхлебнуть немного пива... а потом еще немного... и еще... И услышал интереснейшую беседу, которая завязалась между Келгаром и лордом. Похоже, лорд вознамерился нанять дракона себе на службу. Марвин невольно хмыкнул, представляя, как будет Келгар гоняться за волками, и как бедные зверюшки станут улепетывать, поджав хвосты и уши, в панике забиваясь в лисьи норы и запрыгивая на деревья. До чего же забавная ситуация - лорд и не догадывается, что Келгар в состоянии не просто уничтожить всех волков в округе, но и сожрать вообще все живое, что увидит, или вовсе сжечь своим драконовским огнем.
Навострив уши, Марвин делал вид, что пьет, а сам продолжал прислушиваться и был поражен тем тоном, которым Келгар говорил с лордом. Словно он был не дракон, а какой-то безродный бродяга. Уважение, почтение... да разве же так должен говорить дракон с людьми, пусть даже они лорды?
Тут Марвин вспомнил, что и с ним самим Келгар говорил, как с равным, и поразился тому, как ловко Келгар скрывает свое происхождение.
Марвин представил, как бы все тут попадали от удивления, приди в голову Келгару идея обернуться драконом, снова хмыкнул, поперхнулся и закашлялся, проливая на себя пиво. Ойкнув, он принялся вытираться и отряхиваться, а разговор уже тем временем шел о нем самом и о перспективе провести какое-то время в замке графа Ведена, если он правильно услыхал. Очень кстати. Хоть Марвин и не любил подолгу задерживаться на одном месте, теперь, после встречи с ужасной белой страшидлой, спрятаться в замке, за крепкими стенами, казалось барду самой удачной идеей.
- Милорд не пожалеет, - поспешил уверить лорда Марвин. - Я знаю много баллад и разных песенок, способных услаждать слух благородных лордов и леди. Я и на больших пирах играл, случалось, ну я уже вам рассказывал...
И Марвин торопливо поклонился, выказывая тем самым свою готовность хоть прямо сейчас бежать в тот самый замок.
Когда Келгар принялся ему нашептывать про асафетиду, Марвин сперва ничего не понял. Дракону пришлось повторить свою просьбу, когда до барда, наконец, дошло: лошади же шуганутся при первом же появлении Келгара, разбегутся кто куда, поди их потом ищи.
- Понял, все сделаю, отвлеки лорда, - шепнул Марвин, а вслух выразил недвусмысленное желание пойти проверить силу ветра в гордом одиночестве.
Выскользнув в морозную стыль, бард ломанулся к конюшне. Асафетиду он вытащил из Келгарова мешка, и теперь крепко сжимал заветный сверток в кулаке.
Накормить зернышками чудесной дряни, отбивающей нюх, лошадей оказалось очень даже просто. Лошадки доверчиво собирали угощение с бардовой ладони мягкими теплыми губами, помахивали хвостами, а некоторые даже благодарно ржали.
С собаками дело обстояло куда сложнее. К ним так просто было не подойти - хоть и привязанные, они еще издалека показывали чужаку, что к ним лучше не соваться, вели себя и в самом деле беспокойно, тоскливо выли и взрыкивали каждый раз, когда открывалась дверь таверны. Не иначе, чуяли даже отсюда Келгара.
Марвин крутился на почтительном расстоянии от своры, выжидая момент, когда рядом с собаками не будет людей графа. Выждал-таки, но только попробовал подойти, как на него злобно оскалились и зарычали.
- А чтоб вас, окаянные! - в сердцах воскликнул уже основательно промерзший бард. - Жрите, а не то худо вам будет! - и швырнул в собак пригоршню асафетиды. А сам побежал в тепло с чувством выполненного долга. Ничего, собаки все равно будут на поводках, главное, лошади не будут сходить с ума.

Выйдя на улицу, Райнхольд посмотрел на чистое небо. Метель и впрямь унялась, а мороз увеличился. После теплого воздуха таверны, наполненного всевозможными запахами (и не только еды), Квестар с наслаждением вдохнул чистый воздух, чувствуя, как мороз обжигает холодом кожу. Поежившись, он достал из-за пояса толстые, подбитые мехом перчатки надел их, чувствуя, как согреваются успевшие начать зябнуть руки, да запахнул плащ.

Наслаждаться тишиной ночи Райнхольду пришлось недолго. Вскоре двор наполнился людьми, лошадьми и собаками. Уилл подвел к нему его коня. Взяв в руку повод, и уже поставив ногу в стремя, Квестар задержался, оглядываясь в сторону собак. Те вели себя действительно необычно. Иные скулили, поджав хвост, и явно не хотели идти, а другие напротив, чуть ли не рвали повода, стремясь непонятно за какой добычей. Двое из его людей пытались утихомирить одних и подбодрить других, ругаясь при этом и вспоминая всю нечисть попеременно. Проехавший мимо Джон Вебер пару раз щелкнул в пустоту хлыстом, наводя порядок среди своры.

- Милорд, а что делать с новенькими? – спросил Джон Вебер, и на вопросительный взгляд Райнхольда показал в сторону барда и егеря.
- Как что? – сперва не понял Квестар.
- Они пешие, - пояснил Джон, придерживая свою лошадь, которая нервно переступала с ноги на ногу.
- Пусть те, у кого лошади крепче возьмут их к себе, - распорядился Райнхольд и тронул поводья. Казалось, что лошадь и рада пуститься в путь.
- Или спроси у этого кабатчика не даст ли он нам двух лошадей. Скажи, что ему заплатят, - уже на ходу добавил Квестар, которому хотелось побыть подальше от всей этой суеты сборов, а заодно посмотреть насколько замело дорогу.

Снега навалило порядочно, если пешему, то почти до середины колена, но лошадь чувствовала себя на дороге уверенно. Главное было не свернуть на обочину в сугробы, но те тоже заметно подросли, и дорогу было хорошо видно.

Отряд Райнхольда увеличился до десяти человек. По счастью хозяин таверны не стал скупиться и дал двух лошадей, не забыв спрятать за пазуху мешочек с монетами. Он бы с готовностью и продал бы этих лошадей, но человек Райнхольда сказал, что днем пришлет их обратно, поскольку эти клячи просто позор даже для людей его лорда. Хозяин таверны лишь пожал плечами, позор, так позор, а лошадки вполне не плохие. Рабочие лошадки: за дровами съездить, али за товаром или воды привезти.

До замка Линдхольма оставалось еще почти три четверти пути, когда они услышали вой. Сначала он слышался вдалеке, а потом стал приближаться.
Квестар, который пустил свою лошадь вперед, наслаждаясь скачкой, придержал повод, дожидаясь остальных. Он был смел, но не безрассуден.

Еще через некоторое время вой стал ближе и уже с двух сторон. Собаки почти обезумели, лая и чуть ли не беснуясь. Уже на половине пути среди деревьев замелькали серые тени, и можно было заметить зеленые огоньки глаз. Волки постепенно сжимали кольцо, но пока опасались приближаться. Огонь их пугал.

- Приготовить оружие и не дайте погаснуть факелам! – крикнул Квестар, заметив первую пару волков уже вышедших из-за деревьев. Разведчики.
Райнхольд пожалел, что не взял с собой утреннюю звезду или булаву. Оставалось надеяться на свой меч, факелы, собак да на милость богов.

Флегматичный бурый мерин, явно разменявший свою дюжину не один год назад, плелся под Келгаром свесив голову ниже плеч, и никак не реагировал на всеобщую тревогу, охватившую животных и людей. Вообще-то почтенный возраст и более чем безучастный нрав этой скотинки оказался как нельзя более кстати - Марвин умудрился-таки скормить пряные зерна лошадям райнхольдовской свиты, но вот тех двух кляч, которыми их ссудил трактирщик, успеть прикормить заранее никак не мог, и Келгар уже готов был к очередной сцене из довольно надоевшего спектакля лошадиных страхов и долгого, до одури муторного сеанса их успокоения. Но, неожиданно, ему повезло - похоже старичку еще в незапамятные времена, каким-то благим образом отшибло не только нюх, но и слух, отчего тот и не соизволил и ухом повести на приближающийся волчий вой. Зато кляча доставшаяся Марвину - дрожала всем телом, задирала голову, натягивая повод, и косила выкаченным глазом на окружающую лесную темноту. Памятуя о том, что кобыла не прикормлена, Келгар старался держаться подальше от барда, не ближе чем через двоих, а то и троих всадников, в надежде на то, что запахи людей, кожи и железа замаскируют его от нервной лошади. Так и вышло - она косилась в основном на лес. Было чему порадоваться.
Однако, вскоре стало не до радости. Одурманенные асафетидой лошади не чуяли волков, но вот не слышать их никак не могли, и дожидаться того момента, когда перепуганные животные перестанут слушаться всадников и собьются в кучу или понесутся незнамо куда, не разбирая дороги, Келгару совсем не хотелось. Хотя бы потому, что на своем коньке он мог попросту отстать от процессии, а там, кто знает, если эти молодцы начнут для отстрастки лупить по темноте из луков, то могли случайно подстрелить и отставшего. Основательно изучив, за время своих долгих похождений в человеческом облике, повадки не только людей, но и животных, он мог предположить дальнейшее - как волки начнут сужать кольцо, сопровождать кавалькаду, ныряя в подлеске, пугать лошадей, а потом... если еще сохранили страх - этим все и ограничится. Проводят до самого замка этаким почетным караулом, и напасть так и не осмелятся, все-таки отряд был не маленький, да и железом своих мечей и рогатин смердел на всю округу, объявляя всей окрестной живности о том, что серьезно вооружен. Но если серые вконец оголодали, то все же вполне могут и попробовать напасть. И нападут либо в голове процессии, либо в ее хвосте, на любого, кто отобьется от кучи.
Охотник завертел головой, осматривая спутников. Позади было все более ли менее в порядке, люди держались довольно плотным строем, и замыкали строй двое с факелами. А вот впереди...
Видно было плохо. Дымный свет факелов сильно мешал, уж куда проще было разглядеть дальше в полной темноте, а вот в контрасте света и тьмы Келгар видел не лучше любого человека. Он поднялся на стременах, силясь усмотреть, что там впереди, и, к вящей своей досаде обнаружил, что молодой лорд таки вырвался вперед, возглавляя кавалькаду. Он уже готов был пробурчать пару особо заковыристых ругательств, как тут же прояснился - все же Райнхольд придержал коня, чтобы подождать остальных.
Да только он все равно был впереди. Гораздо дальше, чем следовало бы. Словно был носом драккара, выдающегося вперед от основного корпуса. И этот самый "нос" мог быть куда как привлекателен, для быстрого прыжка сбоку из подлеска. Будь Келгар волком - так бы и поступил - подобрался сбоку от дороги и прыгнул, сбивая самую одинокую цель на другую сторону, где уже будут поджидать собратья по стае. При удаче такое дело можно провернуть быстрее, чем стрелки успеют натянуть свои луки. А Квестар, помимо всего прочего, даже факела при себе не имел.
Догнать бы его... Только вот как? Все попытки подбодрить его - коленями, каблуками, руками и голосом, мерин игнорировал с великолепным безразличием, а времени, между прочим не было вообще. Шпор Келгар не носил, за ножом лазить под куртку да в застегнутые ножны времени не было... А надрыв в волчьих голосах звучал уже не позади, а по бокам. Обходят, серые, да впритык обходят, вон уже чей-то хвост мелькнул в освещенном куске сугроба у самой дороги...Эк обнаглели!
Ну, ж ты, волчья сыть, сейчас ты у меня поскачешь! Келгар уже окончательно разозлился, и не особо рассуждая, сдернул рукавицу с левой руки, щедро, не жалея слюны лизнул ладонь, и шлепнулся животом на лошадиную шею, не рассчитав и зашипев от боли - хоть и низка была лука раздолбанного седла, но деревянная основа, торчащая средь расползшегося войлока основательно надавила туда, где давить никак не следовало. Все еще шипя, он ухватился правой рукой за ухо лошади, а левую потянул еще дальше, в сторону ее носа, стараясь достать как можно дальше, и покрепче уцепившись коленями и ступнями, предчувствуя рывок.
- Ну-ка нюхни, зззараза
Мерин нюхнул. Даже ему окзалось довольно подсунутого настолько впритык запаха, который люди не различали. Старичок нелепо подкинул задними копытами и рванулся таки вперед, вытягивая шею, да так, что Келгар, потерявший точку опоры, едва не слетел с его шеи как муха с щелкающего хлыста. Вцепился в многострадальное ухо, в гриву впился зубами и свободной рукой, чтобы не упасть, набрал полный рот жестких, отдающих запахом лежалого навоза волос, и едва удерживался чтобы не зажмуриться, пока внезапно вспомнивший молодость мерин ломанулся между впередиидущей парой, еще через одну, еще, отбивая колени своего седока об ноги тех, мимо кого проскакивал и наконец вынесся к авангарду, налетев, напоследок, мордой на круп квестарова коня, чудом устояв на ногах и как-то вывернув вбок. От этого столкновения Келгара, наконец, бросило назад, возвращая задницей на седло, чему он был чрезвычайно признателен, все еще не веря, что усидел. Позади ругались в голос на идиотскую манеру новичка ездить верхом, но главное было сделано - умница коняга вынес его прямиком на Квестара, так, что Келгар успел еще увидеть пару теней, скакнувших навстречу, и целый десяток размазанных теней вдоль дороги, а потом - закинул пальцы в рот и засвистел. Засвистел так громко, долго и пронзительно, что, казалось даже темная хвоя с ветвей наземь посыпаться должна, а волки, осадив от неожиданности назад, в тень ответили пронзительным подвыванием, в котором он наконец-то услышал долгожданный, обиженный страх.
И ощерился злобно и ехидно. То-то... Учуяли наконец, за кем шли, бедолаги.
- Да ж придурок - злобно выругался кто-то из ехавших позади Квестара, уронивший от столкновения факел в снег, но Келгар даже и не слышал, прислушиваясь к расползающимся по обе стороны дороги визгам, переходящим в быстро отдаляющийся скулеж.

Получив свою лошадь, Марвин незамедлительно взобрался на нее и присоединился к процессии всадников. Кличка Принцесса была дана этой животине то ли в ее далекой молодости, когда она была свежа и прекрасна, то ли в насмешку. Принцесса нормально ехать не желала, пыталась взбрыкивать, дергала головой и всячески портила Марвину удовольствие от поездки.
 - Быть тебе не Принцессой, а Раздрыгой, - в сердцах переименовал кобылу бард, в очередной раз удержавшись во время ее очередного выбрыка. - На принцессу ты не слишком тянешь.
Обиженная лошадь длинно выругала барда на своем языке, но дергаться перестала. Вздохнув, Марвин, до конца еще не веря своему счастью, начал разглядывать едущих рядом людей. Выбрав того, чье лицо показалось ему более дружелюбным, он принялся осторожно расспрашивать его о молодом лорде. Разговор потихоньку завязался, и собеседник Марвина поведал барду удивительную новость - оказывается, Мор не убил, а только ранил герцога Магнарского! И теперь он благополучно поправляется.
"Боги... Бедняжка Корнелия, что же с ней теперь будет?" - не успел подумать Марвин, как ему рассказали, что молодая герцогиня выхаживала раненого с таким усердием, словно они прожили всю жизнь вместе душа в душу.
Тут Марвин чуть не свалился с Раздрыги. Корнелия? Выхаживала того, кого так страстно желала убить? Не придушила раненого подушкой при первой же возможности? Что случилось с этим миром?
Хорошо, что не нужно было притворяться - удивляться, когда тебе рассказывают о таких вещах, вполне естественно. При первой же возможности надо будет обсудить новости с Келгаром.
А Мор... вот ему будет обидно-то узнать, что он не убил герцога, а только ранил. Интересно, полезет ли он снова в Крэйстон, заканчивать начатое?
Мор... что-то же он говорил о Корнелии там, на дороге, когда хотел убить Марвина. Вот беда, после шахты с призраками тот разговор смазался в памяти, только и помнилось, что о каком-то предательстве.
"Мне нужно в Крэйстон, - подумал бард, вполуха слушая об охоте на медведя и об участии в ней герцогской дочки - судя по описаниям, характером схожим с Принцессой-Раздрыгой. - Нужно увидеться с Корнелией и поговорить... что-то тут странное, непонятное... может, там колдовство какое. Может, ей помощь нужна... Келгара попросим, он ее в момент в любой конец света унесет... ой, нет, нельзя же людям знать..."
Раздрыга почти по-человечески вдруг вскрикнула и зачем-то ускорилась, хотя бард ее не подгонял. Удерживаясь на лошадиной спине, Марвин увидел краем глаза, как мимо пронесся Келгар на своем мерине, причем пронесся так быстро, что даже молодым лошадям впору было позавидовать его прыти.
- Ты куда это? - крикнул было Марвин, но бесполезно: Келгар рванул куда-то в начало колонны. В лесу, совсем близко, завыли волки.
- Да чтоб их... - Раздрыга снова начала сходить с ума. Бояться было некогда: нужно было успокаивать глупую животину - иначе Марвин рисковал быть сброшенным и остаться один на один с голодной стаей - та еще перспектива. Казалось странным, что серые разбойники так нагло лезли на отряд, в котором был дракон. Может, обожрались с голодухи какой-нибудь травы с тем же действием, что и у асафетиды? Или им так животы подвело, что все равно, на кого кидаться?
Резкий свист раздался, казалось, по всему лесу, перекрывая и вой, и тот шум, который создавали всадники. Свист - и сразу же вой, но совершенно иной, вой насмерть перепуганных зверей, улепетывающих как можно дальше.
То-то же. Поняли, зубастые, с кем дело имеют.
Но от свиста плохо сделалось не только волкам. Раздрыга взвилась на дыбы, замолотила передними ногами в воздухе, точно пытаясь отбиться от зловещего звука, затем опустилась на четыре ноги, истерически заржала и взвилась снова.
И Марвин не удержался - скатился с Раздрыги, как куль, прямо под ноги ехавших поблизости всадников. Хорошо, вокруг было много народу: кобылу схватили, успокоили, Марвина подняли, отряхнули, и принялись беззлобно вышучивать - мол, что ты как баба, от любого свиста с лошади падаешь. Марвин отшучивался кое-как, но без особенного энтузиазма.
- Что ж мне так с лошадями-то не везет? - пробормотал он, забираясь снова в седло.
- Главное, чтоб с бабами везло, - услышав его, посоветовал один из воинов лорда.
- Да куда ж ему, он небось и с бабы так же падает, бедолага, - тут же подхватил другой.
- Ага, если она зашевелится, - загоготал третий.
Марвин сделал вид, что закрывает своей кобыле уши.
- Не слушай их, девочка, эти шутки не для твоих нежных ушек!
Остряки разразились дружным хохотом.
- Поводья крепче держи, герой! - тут же прокричали ему. - А не то снова сверзнешься.
Процессия продолжала движение, и веселье мало-помалу утихло.

Райнхольд уже заприметил, как серая тень метнулась почти рядом с его конем, заставив того прижать уши и шарахнуться в сторону, Квестар еле сдержал повод, не давая напуганному коню свернуть с дороги к поджидающим с другой стороны волкам.
Сзади слышалось нервное ржание других лошадей и окрики всадников, усмиряющих их. Собаки неистово лаяли, и Райнхольд уж было хотел приказать спустить их с поводов. Пусть отвлекут хищников. Схватка будет, конечно, не равная, но лучше пожертвовать собаками, чем людьми или лошадьми.
Прежде чем почувствовать толчок, от которого его лошадь всхрапнула и поднялась на задних ногах, готовясь размозжить передними копытами того кто ей подвернется,  Райнхольд услышал стук копыт, едва успев подумать, что чья-то лошадь понесла вперед.
- Ах, что б тебя…, - выругался он, увидев одного из новеньких на трактирной кляче, туже натягивая повод, усмиряя своего коня.
Кажется, волки добились сумятицы в его небольшом отряде, вселив страх в лошадей.  Но еще больший страх обуял лошадей, когда раздался громкий свист. От этого долгого и пронзительного свиста даже у Райнхольда пробежали мурашки по всему телу. Хотя, собственно говоря, с чего пугаться? А егерь, словно войдя во вкус, продолжал свист, словно соревнуясь с подвыванием волков, к которому присоединился и вой собак.
Все закончилось так же быстро, как и началось.
Спешившись, Квестар захватил пригоршню свежевыпавшего снега  и вытер им лицо, чувствуя, как тот приятно холодит кожу. Вторую пригоршню Райнхольд отправил в рот. С удовольствием пережевывая снег и отряхивая руки, он с удивлением посмотрел на егеря. Как он там себя назвал?  
- Я куплю эту дурную лошадь и поставлю ее на пожизненное довольствие, - смеясь пообещал Квестар, поняв от какой напасти его спасла придурь старого мерина.
Ранхольд погладил ладонью по шее животного, все еще беспокойно ведущего себя. Кто бы мог подумать, что этот престарелый травяной мешок, едва переставляющий ноги окажет ему добрую услугу. Что ж, услуга за услугу – остатки своих дней он проведет в тепле и сытости.
- Милорд, с вами все в порядке? – осведомился Уилл, подъезжая ближе.
- Все хорошо, - ответил Квестар возвращаясь в седло.
- Со страху свистел что ли или как? – Райнхольд задал вопрос из любопытства, а не насмешки. Смеха в их небольшой компании и так хватало. Вторая лошаденка, взятая в таверне, и вовсе сбросила седока, вызвав целую череду шуток. Квестар улыбнулся. Раз шутят, значит все хорошо.
Но вот странность: волков не было ни видно, ни слышно, а собаки поскуливали и жались ближе к лошадям.
Остаток пути прошел без приключений. Уже недалеко от замка, Райнхольд приказал трубить в рожок, извещая о своем приближении.
К воротам замка подъехали галопом, и только уже на мосту переводя лошадей на шаг. Тихий до этого двор разом наполнился людьми, конюшенные спешили принять у всадников лошадей и увести их со двора.
- Этих лошадей накормить, а утром кобылу отправить обратно, - напомнил Квестар Уиллу, который выполнял обязанности стюарда при нем.  – Мерина я оставляю себе, - усмехнулся Райнхольд, от души веселясь, глядя на непонимающее лицо Уилла. - А заодно купи у него хороший запас эля. Не знаю, как он его готовит, но давно не встречал такого густого вкуса.
Уилл поклонился в ответ. Ему и самому понравился этот напиток, да еще кровяная черная колбаса явно удалась кухарке. А мерин… ну не объест же он остальных лошадей сеном, да и воды в колодце довольно.
- Ты и ты, - Уилл подошел к новичкам, - идете со всеми в общий зал, ночуете тоже со всеми. И без глупостей, - напоследок предупредил он, намекая, что обчистить карманы и смыться из замка им не удастся.

Келгар, впрочем, не отшутился, как не преминул бы при разговоре с равным, а совершенно серьезно ответил
- Чтобы волков напугать, раз уж этот сполоумевший коняга понес прямиком к ним. Хоть и оголодали бедняги так, что вплотную подойти не побоялись, а все равно от неожиданности и ощущения, что на них нападают, вполне могли сделать ноги. Они их и сделали в лучшем виде.
Дальнейшую дорогу он проделал в хвосте процессии, предусмотрительно все так же держась подальше от марвиновой клячи, и время от времени тихонько хихикал, поглядывая сзади на поджатые хвосты и уши собак, которые, подчиняясь псарям, добросовестно держались на своем месте, но время от времени оглядывались. Вот бы знать, что делается сейчас в их головах! Дорого бы отдал за возможность читать их мысли. Это сколько же всего интересного могли бы собаки рассказать своим хозяевам про новичков. И новичкам про хозяев, если бы нашлись среди них болтуны, готовые поболтать с чужаками. Хотя последнее все же навряд ли. Стоило сотни лет бродить по земле, чтобы понять, что редко какой из людей способен на преданность, которая является совершенно естественной для каждой собаки. Такие бы точно о своих хозяевах сплетничать не стали.
За такими мыслями и доехали. За ночным временем ничего толком и не разобрать было, кроме мельтешения темных силуэтов в передвигающихся отсветов факелов и гомона голосов. Ну да не беда, завтра осмотримся. Спешившись, охотник сдал одному из конюшенных мальчишек старого мерина, чье будущее, отныне, надо полагать, было обеспечено, с видом полнейшего добродушия выслушал наказ молодого лорда, даже руками развести не поленился, дескать "Само собой, господин, об чем речь, обижаете", да и отправился на ночлег. Общий зал - то бишь длинная комната, в полуподвальном этаже, с узенькими, в ладонь, оконцами, приходившимися вровень с землей и таким низким потолком, что Келгар мог не утруждаясь коснуться его ладонью, была вполне подготовлена к их ночлегу, так, что вместо ожидаемых охапок сена они обнаружили настоящие тюфяки и толстые шерстяные одеяла, разложенные в два ряда головными концами к противоположным стенам. А кроме того, тут было неожиданно тепло, так, что даже несмотря на убойный густой запах, которым почти мгновенно пропитался воздух, когда дюжина с лишним человек принялись стягивать сапоги, в которых протаскались невесть сколько, Келгар немедленно почувствовал себя вполне уютно, принялся зевать во весь рот, не тратя лишних минут разоблачился до нижней рубахи и штанов, залез под одеяло, и уже засыпая забормотал устраивающемуся по соседству Марвину о том, что завтра с утра... Не договорил, и раскатисто захрапел, подразумевая, очевидно, необходимость встать спозаранку и начать оправдывать доверие молодого лорда. И снился ему снег, волчьи следы, голые черные стволы и тишина, еще не нарушенная голосом охотничьих рогов. За-а-автра…. все это будет завтра. И послезавтра. А потом, ну потом и рога пойдут, как же без них. А пока - спать. Спать!

После встречи с волками бедная Раздрыга стала еще более нервной. Марвин даже всерьез начал переживать, не сошла ли кобыла с ума. Кто его знает, вдруг лошади тоже сходят с ума, как люди - скажем, от сильного страха или от резкого потрясения...
- Эх, дурочка, что б с тобой было, если бы ты с баггейном пещерным повстречалась? Так копыта бы свои тут же и отбросила, к ведунье не ходи, - ласково пробормотал Марвин вполголоса, успокаивающе поглаживая лошадь. - Ну, не дрожи, не дергайся, скоро уже приедем...
Безошибочным чутьем, сформировавшимся у него во время долгих скитаний, Марвин чуял, что путь их близится к завершению. Вскоре и впрямь лес отступил, и всадники выехали к замку, оставляя позади все свои тревоги, приключения и горстку насмерть перепуганных волков.
"Интересно, а волки тоже могут сходить с ума? И как станет вести себя сумасшедший волк?" - от усталости и после встряски в голову Марвина лезли какие-то несуразные мысли. Сползая с Раздрыги и передавая поводья в чужие руки, бард уже прикидывал в голове сюжет баллады "Сбрендивший волк" - о свирепом хозяине леса, который наводил на всех страх и ужас, а потом вдруг повстречался с Драконом и сделался кротким и тихим, и теперь плетет веночки для ягнят.
Наказ герцогского сына "без глупостей" Марвин понял в свою сторону: мол, не портите без надобности девок. В этом смысле хозяева замка могли быть спокойны - сейчас единственным желанием Марвина было хорошенько выспаться. Или, нет. Сперва покурить, а потом уже выспаться.
С того дня, на Этайне, Марвин больше не курил, даже не вспоминал о трубке, но теперь ему вдруг захотелось затянуться славным аспарским табаком и выпустить в морозный воздух несколько причудливых клубов дыма. А если при этом еще и поговорить с Келгаром о тех странностях, что творятся в Крэйстоне - то вечер вышел бы поистине приятным.
Однако, пока Марвин шарил по своему мешку, выискивая табак и трубку, Келгар уже ушел в тепло.
"Ну и фахан с ней, завтра утром покурим", - решил бард и тоже юркнул в помещение следом за всеми.
Да... для него, бродяги, избежавшего недавно ужасной смерти, привередничать было как-то несерьезно, но Марвин не удержался от недовольной гримасы. Это чтобы он, известный бард, спал в таком вонючем и людном месте?
- Келгар... слушай, там это, такие дела... - попробовал начать разговор Марвин, но в ответ услышал невнятное бормотание, а секундой позже - равномерное сопение.
- Вот ты, значит, как, - насупился Марвин. - Спишь. А мне тут мучаться? Пожрать-то хоть дадут?
К сожалению, и этим надеждам не суждено было сбыться.
Стараясь особенно не принюхиваться, Марвин стащил сапоги, разделся, улегся и накрылся с головой, рассчитывая создать для себя хоть таким образом немного уединения и комфорта. И вскоре он уже догонял Келгара в стране снов.