20.03.1254г. "Маленькие детки - маленькие бедки" 

Дата, время: 20 день месяца Проталин, позднее утро
Место действия: Аллантар
Участники: Дейдре Райнхольд, Тристан Райнхольд
Предыстория/суть темы: Дейдре, наконец, находит в себе силы осознать очевидное - она беременна. Теперь нужно как-то рассказать об этом отцу. Он ведь с самого детства решал все проблемы дочери, значит, и сейчас что-нибудь придумает.

*с леди Корнелией Гриффин согласовано

Бледное и неуверенное весеннее солнце слабо струилось в щели между тяжелыми занавесями в комнате Дейдре. Хозяйка комнаты валялась посреди разоренной постели и, постанывая, прижимала ко лбу мокрое полотенце. На полу, возле самого изголовья, стоял пустой медный таз. С другой стороны кровати стоял такой же таз, но наполненный водой.
- Будь проклят этот гроганов Аллантар... будь проклято это баргестово море... будь трижды проклят этот отвратительный, вонючий ветер... - Дейдре швырнула полотенце в свою служанку Мину, которая терпеливо стояла возле кровати, и приподнялась, злобно глядя на солнечные пятна покрасневшими и припухшими глазами.
- Как они здесь живут, неужели не чувствуют запаха водорослей и тухлой рыбы? - падая обратно на подушку, страдальческим тоном спросила Дейдре.
- Но ведь здесь совершенно ничем таким не пахнет, миледи, даже благовония я все, по вашему приказанию, собрала и выбросила, - Мина с невозмутимым видом подхватила полотенце и опустила его в таз с водой, затем вытащила, отжала и заботливо разложила на лбу хозяйки.
Дейдре немного пошипела, как потревоженная во время сладкого сна кошка, но вскоре затихла. Ненадолго.
- Почему же тогда меня тошнит? Что они сегодня там готовят? Тухлых крабов? Червей? Дохлых мышей? Чем, бездна меня побери, так ужасно воняет?
- Готовили завтрак, миледи, причем без единой рыбки, клянусь вам, - Мина присела на край кровати и посмотрела на хозяйку со странной смесью почтения и жалости во взгляде. - Варили кашу и пекли хлеб. А еще специально для вас приготовили отвар из душистых засушенных трав. Только, миледи, мне кажется, вам он не поможет...
- Это еще почему? - возмутилась было Дейдре, но мутный комок снова подступил к ее горлу, и она умолкла, будучи не в силах спорить.
- Вас постоянно тошнит по утрам, вы не можете ничего съесть до самого обеда, зато потом все проходит. Вы слышите странные запахи, которые больше никто не слышит. А, самое главное, у вас прервался цикл... уж сколько седмиц прошло. Можете делать со мной, что хотите, но это все бывает только у...
Мина осеклась. Несмотря на то, что она порядком осмелела, находясь на службе у Дейдре Райнхольд и осознав, что не так страшна ее хозяйка, как о ней судачат в Крэйстоне и окрестностях, Мина опасалась ее реакции на правду. С другой стороны, больше молчать Мине становилось уже невмоготу. Дейдре Райнхольд была глубоко беременна, но почему-то в упор не желала этого замечать.
- У кого бывает? - Дейдре снова приподнялась, затем и вовсе села. Полотенце шлепнулось ей на колени, моментально намочив ночную рубашку, но Дейдре было сейчас не до внешнего вида.
- У кого?! - громче повторила она, угрожающе прищурив глаза. От одного этого взгляда Мина должна была задрожать, расплакаться, а затем немедленно взять свои слова обратно. Но наглая служанка и не подумала этого делать.
- Вы понесли, миледи, - едва слышно, но твердо заявила служанка. - Я эти дела хорошо знаю, у меня в деревне много сестер, и все старшие. Давно замуж повыходили и детей нарожали. Я им помогала и знаю, как оно бывает.
Выговорив свою тираду, служанка вжала голову в плечи, ожидая, что вот-вот в нее полетит какой-нибудь тяжелый или острый предмет, но ничего такого не произошло. Взглянув на Дейдре, Мина обнаружила, что та сидит, не меняя позы, и, обхватив живот руками, о чем-то сосредоточенно думает. Мина перевела дух. Наконец-то слово сказано. Дальше должно быть легче.
Не то чтобы она слишком тепло относилась к своей госпоже, Дейдре была весьма своенравной особой, но кто-то же должен был ей сказать о ее положении. А то так и живот округлится, а Дейдре все будет жаловаться на плохих кухарок или погоду.

Дейдре сидела и считала. По ее подсчетам получалось, что отец ребенка - Рагналл Линдхольм. Боги, что же теперь со всем этим делать? Дейдре уставилась с недоумением на свой живот, скрытый тонкой тканью и пока что плоский. Получается, прямо сейчас там находится... нечто, что впоследствии вырастет в ребенка? В настоящего, живого ребенка, который будет орать, спать, кушать... Ее, Дейдре, собственный ребенок? На мгновение от этого открытия Дейдре почувствовала себя очень счастливой. До тех пор, пока ее мысль не побежала дальше.
Ребенок вне брака - ведь это позор. Не так давно, в Крэйстоне, отец говорил ей о чести семьи, и она легко, не особенно задумываясь, пообещала ее беречь. А на самом деле взяла и извозила эту честь вместе с Рагналлом...
Надо как-то все поправить... Бежать к Линдхольму? А чем он поможет? Жениться не женится - он уже женат, хоть этот брак с трудом можно считать нормальным браком, но все же...
Сбежать к дестам? Мысль неплохая. Скрыться у них на год, всем сказать, что уехала в Беллонию, к примеру, а потом вернуться с ребенком и снова всем наврать, что приютила какого-нибудь сироту? Поверят - не поверят, какая ей разница? Неплохой вариант, можно будет оставить его, если не придумается что-нибудь получше.
Но, в любом случае, нужно пойти и признаться отцу.
При этой мысли Дейдре начало слегка трясти. Непривычное чувство стыда оказалось слишком мучительным. Самое ужасное, что оно со временем не проходило, а, наоборот, увеличивалось.
- Мина, пойди к покоям отца, узнай, когда не будет с ним рядом Корнелии, и приди, скажи мне, - не приказала, а почти попросила Дейдре, и тут же прибавила:
- И не болтай мне ни с кем, а не то...
- Да-да, миледи, я все поняла, уже иду...
Мина проворно выскользнула за двери, а Дейдре поднялась с постели и начала самостоятельно одеваться. Других служанок возле себя, кроме Мины, ей с недавних пор видеть совершенно не хотелось.
Когда Мина вернулась, Дейдре уже сменила рубашку, натянула поверх блио, и теперь сражалась с завязками по бокам.
- Леди Корнелия занята сейчас с торговцами, внизу, - Мина появилась вовремя, как раз когда Дейдре была готова осыпать проклятьями и платье, и того, кто его шил, и немедленно пришла госпоже на помощь. - Они там наперебой предлагают ей кто сладости, кто ткани, кто украшения, кто специи... она там надолго задержится.
- Вот и хорошо... - процедила сквозь зубы Дейдре. В любое другое время она бы не замедлила отпустить какой-нибудь едкий комментарий о том, как некоторые выходцы из какой-то там Эламены пытаются строить из себя великих хозяек, но сейчас ее больше волновало отсутствие Корнелии в покоях отца.
Даже не делая попыток как-нибудь прибрать всклокоченные волосы, Дейдре решительно направилась к дверям.
Запах специй достигал даже верхнего этажа, и Дейдре снова замутило, но уже не так сильно, как накануне. Она пошла по коридору, стараясь неглубоко дышать, но все-таки перед дверью в комнаты отца у нее немного закружилась голова.
"Боги, ну за что мне все эти мучения?" - обреченно подумала Дейдре, немного помедлила, а затем быстро толкнула двери и вошла.
- Отец, мне очень нужно сказать тебе что-то очень важное! - не давая себе шанса передумать и трусливо сбежать, выпалила Дейдре, еще толком не видя Тристана.

Тристан Райнхольд, герцог Магнарский сидел в своем кабинете, за столом, уставленным сундучками, из которых буквально вываливались ворохи свитков. Между ними приткнулась и открытая чернильница, и развернутый лист с длинными столбцами записей и цифр, а герцог, развалившийся в кресле, развернутом вполоборота к столу и вполоборота к окну, мечтательно глядел в потолок, и расеянно грыз черенок пера, которое так и не озаботился даже очинить.
Несмотря на то, что по законам вассалитета любой из кэрских вельмож имел право остановиться в королевском замке, он, как все девять кэрских герцогов, а также и многие графы, владел еще и собственным домом в столице. Дом не шел ни в какое сравнение с Крэйстоном, но был достаточно вместителен, чтобы разместить в нем всю немалую фамилию многодетного герцога, и, хотя содержание его влетало в немалые расходы, Тристан, с тех пор, как дети его повзрослели, предпочитал останавливаться именно здесь. Сам он вполне комфортно чувствовал себя и в Ал-Антаре, однако, понимал, что молодым людям требуется определенная доля свободы, и неотъемлемым условием комфортного существования его отпрысков обоих полов являлось, и право, к примеру, свободно улизнуть среди ночи в трактир или на любовную встречу, без необходимости проходить несколько постов стражи. Нет, безусловно, никто, в королевском замке и не подумал бы ограничить свободу передвижения гостей, но сам по себе окрик в ночи "Стой, кто идет!" и вопрос "Куда направляетесь?" являлся не лучшей приправой к настроению веселого гуляки или восторженного, в предвкушении свидания, любовника. С этой целью и дом был куплен не в Верхнем городе, а в самой середке Торгового квартала, изобилующего лавками, трактирами, и веселыми, легкодоступными горожанками среднего сословия.
Так что теперь Тристан мечтал и посмеивался про себя, вспоминая запинающийся рассказ Джеффри, который, получив, по случаю пребывания семьи в городе, получил несколько вольных дней из гарнизона на  Южном Крабе, где служил уже год, и, улучив момент, поведал отцу о своем первом опыте в любовной науке. Опыт, к слову, оказался довольно двусмысленным: юноша был совершенно сбит с толку, обнаружив поутру пропажу своего кошелька и пары безделушек, и никак не мог понять, как эфемерное, воздушное и волшебное белокурое создание, так заразительно смеявшееся его неуклюжим шуткам и так призывно трепетавшее ресницами и покусывавшее припухшие, словно от предвкушения многих поцелуев, губы, могло унизиться до обыкновенной кражи.
Тристану стоило огромных усилий не расхохотаться, что он и не преминул бы сделать, расскажи такую историю кто из старших детей, но бедный мальчик, казалось, был готов расплакаться от непонимания "как же так" и пришлось превратиться в воплощенное терпение и долго объяснять ему, что и как, хоть про себя и недоумевал, как мог мальчишка дожить до шестнадцати лет таким наивным и восторженным дитятей. А уж то, что он ухитрился остаться таким, будучи на службе, среди тертых вояк всех возрастов, было и вовсе уму непостижимо.
Как бы то ни было, парня следовало приободрить, чем сейчас, по просьбе Тристана и занялся Стефан, взявший брата с собой на открытие большой ярмарки, и разноголосая сумятица голосов, музыка и смех, долетавшие даже сквозь закрытые окна, явно свидетельствовали о том, что этим утром в городе уж точно никому не придется скучать. Собственно, Тристан был уверен, что дочери тоже отправятся на ярмарку, и уж не упустят случая прогуляться по многочисленным лавкам, ломившимся от всевозможных товаров, навезенных в столицу с открытием по весне всех торговых путей, и неожиданный приход Дейдре его немало удивил. Герцог оглянулся на дверь, улыбнулся, увидев свою любимицу, и с неожиданной для его возраста грацией потянувшись, как огромный кот, выпрямился в кресле.
- Раз надо, значит говори. Садись- садись - он ткнул обгрызенным пером в сторону второго кресла, и чуть заметно нахмурился, увидев в белесом свете неверного весеннего утра, что дочь очень бледна. И спросил уже с заметным беспокойством, не оставившем и следа от его прежней безмятежности - Что-то случилось?

- Случилось, - кивнула Дейдре, чувствуя, как ее решимость с каждой секундой становится все слабее. Отец казался полностью довольным жизнью, был таким расслабленно-домашним, что совершенно не хотелось вываливать ему на голову свою, мягко говоря, неприятную новость. Мелькнула было трусоватая мысль нажаловаться на нерадивых кухарок и быстренько убежать, не нарушая безмятежного спокойствия, которое так и сквозило в каждом движении Тристана, и если бы можно было как-нибудь исправить ситуацию в одиночку, она бы так наверняка и сделала. Но как самой справиться с собственной беременностью Дейдре не представляла.
Поэтому она села в кресло напротив Тристана, глубоко вздохнула, посмотрела на отца и...
Промолчала.
Как сказать собственному отцу, что ждешь ребенка, да еще внебрачного? Как вообще можно говорить с ним на такие темы? Отец, конечно, из любой ее проблемы всегда находил выход, но все прошлые выходки казались теперь невинными детскими шалостями. Кроме последней, когда она так ужасно обидела Тристана, оговорив его перед Корнелией.
Он же сам ей говорил, что всегда хранил своим женам верность. Как он отреагирует?
Она тогда казалась себе такой смелой, такой взрослой... и вот расплата. Она стала заложницей собственного тела.
Может, все-таки ничего не говорить? Но как потом скрывать растущий живот? Надо говорить...
- Отец... - начала Дейдре, но продолжать не стала, снова умолкла, глядя в такие родные глаза, которые смотрели на нее с возрастающим беспокойством. Ох, вот почему так усердно берегутся девушки до свадьбы... чтобы не чувствовать потом этого отвратительного позора...
На бледных щеках Дейдре постепенно проступил яркий румянец. И стыдно, и противно... но говорить-то надо...
- Я знаю, это ужасно... но понимаешь, оно уже случилось. Я полностью согласна с тобой, что бы ты сейчас обо мне ни подумал... и если ты разозлишься, я тоже тебя пойму. И даже поддержу. Но только ничего уже не изменить...
Дейдре вжалась в спинку кресла и, продолжая смотреть на Тристана взглядом загнанного в угол зверька, еле слышно проговорила:
- Отец, я беременна.

Тристан сморгнул, точно не веря услышанному, и вгляделся повнимательнее, как будто пытаясь углядеть на лице дочери какие-то зримые признаки того, о чем она говорила.
Беременна?
Э...
Кому неведомо, как возможно мысленное заикание, следует хоть раз в жизни услышать такую вот новость. Причем неожиданно. И не сказать, что новость плохая, какому отцу взрослой дочери не хочется стать дедом, но вот дочь-то не замужем, и такой новости он никак ожидать не мог.
Боги... Ну... В такую ловушку, конечно, может попасть мужчина, особенно если женщина, с которой он проводит время во славу Элины, намеренно старается его связать, понеся от него. Но чтобы попалась женщина?
Герцог запустил пальцы в свою все еще роскошную, несмотря на возраст, шевелюру, точно гребень и задумчиво откинулся на спинку кресла. Нет, возмущаться ему и в голову не приходило. Это в Логрии и в некоторых провинциях Аспарии девушки обязывались блюсти девственность до свадьбы, и наказание за нарушение этой традиции подчас бывало совершенно чудовищным, от побивания камнями до закапывания заживо или утопления в мешке с дюжиной кошек. В Кэйранде подобных запретов не существовало, напротив, многие женихи намеренно подбивали невест на близость, чтобы не платить махар, и сам по себе. Разве что в некоторых семействах на Севере тоже блюли подобные строгости, да и то, лишь в качестве семейных понятий о чистоте. Сам Тристан подобные взгляды считал совершеннейшей нелепицей, не понимая, как можно лишать вошедших в определенный возраст девушек одной из самых естественных радостей жизни, только потому, что те еще не замужем. Не грех ли это, идущий вразрез с волей великой богини, по благости своей посылающей людям любовь, и по какому праву людям ограничивать и запрещать столь великодушно даруемое ею благословение. И разговаривать о всех радостях любви тоже не считал зазорным.
Единственное, что его волновало до сих пор в интимной жизни его детей - это желание знать их избранников, с ведома или без ведома самих детей. Не для того, чтобы запрещать, а чтобы быть спокойным за детей, когда убеждался, что избранник или избранница их не станут для них источником какой-либо опасности.
Так, и о том, что у Дейдре были возлюбленные он тоже знал, и не видел в этом ничего плохого, зная, что она и сама не изберет кого-то недостойного.
А теперь....
Мда… сюрпризец. Как же так. Ведь у женщин есть немало ухищрений, чтобы избежать подобного! Для человека столь искушенного не было секретом то, что существуют определенные лунные дни, особо благоприятные для зачатия, и совершенно недопускающие оного. Знал он и об отваре, именуемом "лунный чай", который пили чтобы не допустить зачатия, знал даже о неприятной и неэстетичной, но очень действенной процедуре, кою некоторые производили после любовных утех. Как же могло случиться, что Дейдре этого не знала?! Беседовать с ней о таких тонкостях ему никогда и в голову не приходило  - благо в замке был очень хороший лекарь, и у девочки были старшие сестры и не одна мачеха, которые могли посвятить ее в премудрости такого рода. Неужели никто и никогда ей этого всего не рассказывал? А может рассказывали, но она забыла? Или, может быть, намеренно пренебрегла этими мерами, желая забеременеть? От такой мысли он передернулся. Нет... не может быть. Иначе она не была бы так расстроена... или, может быть, по примеру некоторых женщин решила таким образом привязать к себе возлюбленного?
Впрочем, к чему гадать... лучше уж выяснить...
Весь этот вихрь мысль в голове, столь долгий в изложении, на деле занял не более минуты, после чего Тристан тряхнул головой, вновь разгреб пальцами посеребренные сединой пряди волос, словно такой массаж головы мог способствовать живости соображения, и спросил каким-то одеревеневшим голосом
- А кто отец?

Реакция отца была такой, что Дейдре разом перестала казаться себе загнанным зверьком. Тристан, конечно, не обрадовался, но он не торопился обрушить свой отцовский гнев на дочь.
Теперь, когда самое неприятное осталось позади, можно было вздохнуть посвободнее. Слава Дюжине, отец не стал ее ругать... впрочем, она не могла припомнить случая, чтобы Тристан ее ругал. Но она никогда и не беременела раньше...
Запоздалое сожаление охватило Дейдре. Ну зачем ей нужна была эта полубезумная связь? Кому она что доказала? Арен так и не узнает о ней, если только Дейдре сама ему не скажет, а Дейдре скорее откусит себе язык, чем заговорит об этом с северным лордом. А теперь последствия этой связи будут слишком очевидны, и расхлебывать их придется только Дейдре...
Вопрос отца застал ее врасплох. Она готовилась к упрекам, даже к крику, ждала, что придется как-то защищаться и оправдываться, согласна была даже принять какое-нибудь не очень серьезное наказание, к примеру, посидеть какое-то взаперти или забыть о поездках на Але, но почему-то даже не подумала о том, что отцу захочется узнать, от кого она забеременела.
Можно было бы, конечно, попробовать заупрямиться и отказаться говорить, кто отец. И Дейдре знала, поступи она так - Тристан бы не стал настаивать. Но отчего-то Дейдре молчать не хотелось. Ее проблема больше не принадлежала только ей одной и уже не казалась неразрешимой.
Дейдре выпрямилась в кресле, меняя позу на более удобную - вжавшись в спинку, долго не высидишь, тем более когда все еще немного мутит.
- Это Рагналл Линдхольм.
После признания в беременности произнести имя отца ребенка оказалось уже легче, хотя ничего хорошего в этом известии не было. Забеременеть от женатого лорда - Дейдре понимала, что даже для нее это было уже слишком. Но почему-то врать сейчас отцу казалось невозможным.

Тристан вскинул брови, и поджал губы. Надо же. Он и не подозревал, что у его дочери може быть интрижка с Линдхольмом. Слов нет, мужчина он видный, но ведь женат! И как только люди не боятся так грешить против богини? Ведь нетрудно и развестись, если так уж приперло, дать ей приличное содержание до конца жизни, и живи как живется, так нет же! Надо же... А ведь всегда казался таким правильным и здравомыслящим, так нет же, замутил любовь на стороне, и с кем! С незамужней! Ну и история... Граф Веден при этом известии значительно упал в его глазах, потому как, хотя герцог Магнарский никогда не был праведником, но преступления против брака были в его глазах наихудшими. С Дейдре-то какой спрос, юна еще и не привыкла себя ограничивать, да и неоткуда было взяться такой привычке, и незачем, до сих пор она флиртовала исключительно со свободными молодыми людьми. Но Линдхольм! Баргесты его задери, он-то уже не первое десятилетие в браке, должен был научиться понимать ту грань, за которой лежит преступление! Ну да, впрочем, это уже не имело значения, раз из них двоих женат именно он, значит и грех его, ему и отвечать.
Герцог какое-то время вертел в руках обгрызенное перо. Хотелось расспросить о многом. Например - как часто они виделись, и как умудрялись проворачивать эти свидания, так, чтобы о них даже слухов никаких не было! В этом он был уверен, появись хоть какая-то сплетня на этот счет, ему бы непременно донесли, ведь известно, что мир добрыми людьми с длинными языками полнится. И не было ли одновременно с Линдхольмом других любезников? Впрочем, очевидно, что не было, раз уж Дейдре определенно и не раздумывая назвала его.
- Нда. - протянул он наконец. - Это создает определенные осложнения. Леди Адела, хоть и не первый год хворает, но помирать, вроде бы, все еще не собирается, несмотря на все прогнозы лекарей...
Он замолчал, не озвучивая следующего, вытекающего из предыдущего, факта - что когда она таки соберется, то свежеиспеченный вдовец все еще не сможет жениться повторно еще три года. А вопрос не мог ждать так долго. Кстати, а сколько может? Тристан с любопытством уставился на дочь, и его светло-серые глаза потеплели. Словно какой-то шальной солнечный зайчик из тех, что прыгали по стенам комнаты, случайно запрыгнул в уголок глаза, запутался в лучистых морщинках, расходящихся вокруг, застрял, да и принялся скакать там в свое удовольствие. Отцу тринадцати отпрысков и деду четверых внуков все еще не приелось это чудо вынашивания и рождения, как воплощение живой воли его богини, и мрачное настроение, едва не овладевшее было им, при мысли о том, что Линдхольм при всем желании не сможет сразу же жениться на Дейдре, отступило в сторону при мысли о том, что вот, сидит его красавица-дочь, и внутри у нее зреет новая жизнь.
- И каковы сроки? С лекарем уже советовалась? Что ты вообще об этом думаешь?

Под теплым, понимающим взглядом отца Дейдре стало так хорошо, как будто все проблемы уже как-то сами собой решились. Она, хоть и хорошо знала Тристана, все же опасалась того, что он разозлится или возмутится. Да и тема разговора была довольно интимной. Но Тристан сумел сделать так, что Дейдре чувствовала себя совершенно легко и свободно.
- Леди Адела переживет нас всех, - без намека на неприязнь проговорила Дейдре. - Бедный Рагналл будет связан с ней до конца своих дней, и тем лучше. Не нужен мне такой муж, по правде говоря. У него, конечно, великолепные лошади, да и сам он хорош, но мне не хотелось бы связывать с ним свою жизнь. У меня есть идея получше... отец, что за дрова у тебя в камине? Почему они так ужасно воняют?
Наморщив нос, Дейдре покосилась в сторону камина, где потрескивали самые обычные сосновые поленья. Легкий запах дыма, который она обычно даже не замечала, сейчас, казалось, заполнил всю комнату, вытеснив из нее воздух. Дейдре вскочила с кресла и подошла к окну.
- Нужно проветрить, иначе я задохнусь! - заявила она, дергая створку. Та распахнулась не сразу. В комнату, вместе с порывом свежего весеннего ветра ворвались шум и крики, доносившиеся с ярмарки. Дейдре немного постояла у окна, с наслаждением вдыхая свежий воздух, после чего вернулась на свое место и уселась в кресло не совсем подобающим леди образом: поджав под себя ноги.
- Я не ходила к лекарю, не хотела, чтобы кто-нибудь здесь узнал обо всем раньше тебя, - заговорила Дейдре, одергивая подол платья. - К тому же, я и без лекаря умею считать. Полтора месяца.
Дейдре замолкла, положила ладонь на живот и неуверенно улыбнулась. До чего же странным было это ощущение зарождающейся в ней жизни... Пока что ребенок никак себя не проявлял, кроме прерванного цикла и начавшей уже надоедать тошноты. Но он уже существовал и требовал от нее принятия решений. Его появление должно было изменить ее жизнь. Но Дейдре это почему-то не раздражало. То крошечное, что жило в ней, принадлежало только ей, и она уже сейчас чувствовала, что будет готова пойти ради этого младенца на все.
- Я не собираюсь ничего говорить Рагналлу. Он, чего доброго, еще вздумает признать ребенка, а он - мой! Только мой! У Рагналла уже есть дети, ему хватит. Я выношу его и рожу. И буду воспитывать. А чтобы не было ненужных разговоров, куда-нибудь уеду, подальше, чтобы меня никто тут не видел с животом. В какой-нибудь храм, например. К дестам. Мы щедро заплатим им, они будут молчать. А потом я вернусь и скажу, что решила усыновить младенца, которого встретила где-нибудь в пути... придумаю какую-нибудь правдоподобную историю.
Дейдре поежилась - ветер уж слишком нахально себя вел, разгуливая по комнате и обдувая все, что только можно. Она снова встала с кресла и захлопнула окно, но в кресло возвращаться не торопилась, подошла к камину, подняла небольшое поленце и с подозрением к нему принюхалась. Пахло сосной и смолой. Пожав плечами, Дейдре подбросила его в огонь и повернулась к отцу.
- Как думаешь, в Хайстрен ехать сейчас не стоит? Там, наверное, уже никого не осталось, тем более лекарей... в храме все-таки мне будет лучше.

Тристан не обращал никакого внимания на манипуляции дочери, благо, на состояние беременных первых трех месяцев, он в жизни своей насмотрелся как никто другой. Зато ее слова заставили задуматься. И результат мыслей был неутешительным. Он снова погрыз многострадальный черенок пера, приводя его в окончательную негодность, благо, зубы, несмотря на возраст, сохранились на удивление хорошо, и покачал головой.
- Нет, эта идея никуда не годится. То, что Линдхольму сообщать ни в коем случае нельзя, я согласен, но вот исчезнуть так надолго у тебя не получится. Ты все-таки представительница известной фамилии. Не здесь, так в дороге, хоть тут, хоть в какой-нибудь другом уголке Кэйранда, при любом захудалом храме всегда может найтись случайный человек, от приходящей прислуги и поставщиков до самих дест и дестуров, кто сможет узнать тебя в лицо, и потом пожелает обратить это открытие к своей выгоде. Не говоря уже о том, что официально усыновить ребенка, с предоставлением ему статуса законного наследника, может лишь мужчина. Ты можешь всего лишь "взять на воспитание" но при этом он не получит ни имени, ни статуса, ни каких-либо прав. Только и будет что называться воспитанником, бесправным приживалой в глазах всех окружающих. Такой расклад тебя разве устроит?

- Мой ребенок - приживалой?! - воскликнула Дейдре, стиснув руками подлокотники кресла. - Как это? Он - Райнхольд! И должен иметь все права Райнхольдов! Не может же быть...
Она осеклась, глядя на отца взглядом, в котором все отчетливее читалась охватывающая ее паника. В самом деле, ведь ее ребенок будет считаться "найденышем", безродным сиротой - соответственно, ни о каких правах не может быть и речи.
- Что же делать, отец? - допустить, чтобы ее нерожденное дитя оказалось в таком ужасном положении, Дейдре не могла. Она вскочила с кресла и принялась ходить по комнате туда-сюда, не в силах оставаться на одном месте.
- Остаться в Крэйстоне и рожать его, не прячась? Внебрачного? - Дейдре не верила, что отец пойдет на это. - Думаешь, так будет лучше? Впрочем...
Положение незаконнорожденного, конечно, лучше, чем положение приемыша, но все же гораздо хуже положения законного ребенка. Да и носить его Дейдре будет гораздо приятнее в родном Крэйстоне. А когда подойдет время родов, старая Сирра станет ей помогать...
- Если ты считаешь, что лучше ничего не скрывать... - протянула Дейдре задумчиво, прекратив ходить по комнате и остановившись рядом с креслом отца, - то я не буду спорить. Оставим все как есть?

- Ни в коем случае! - Тристан прихлопнул ладонью по столу. - Чтобы отпрыск кого-либо из Райнхольдов появился на свет незаконнорожденным! Никогда. - его аж передернуло. Зябкая дрожь прошла по спине, когда перед глазами вновь встал призрачно-белый силуэт в одной рубашке, с растрепанными ветром волосами, и безумным взглядом на белом как снег лице, на фоне оконного проема, за которым бесновалась метель. И долгие, долгие годы жестокого проклятия. Он аж побледнел при этом воспоминании, и вновь поежившись указал дочери на кресло.
- Садись. Надо подумать, как справиться с этой ситуацией. - он вновь принялся выбивать пальцами по столешнице какой-то рваный ритм. Говорил же, озвучивая вслух собственные мысли, благо, не было необходимости думать одно а говорить другое.
- Крайне плохо то, что время сильно нас ограничивает. Поэтому вариантов для решения дела я вижу только два. Первый - мы все отправляемся, скажем, в Логрию или Аспарию, и проводим там достаточно времени, чтобы ребенок появился на свет. При этом вероятность наткнуться на какого-то нескромного болтуна или знакомого - крайне мала, да и беременная, путешествующая вместе с отцом и мачехой попросту не вызовет никаких подозрений, тогда как одинокая молодая женщина в таком щекотливом положении - это всегда настоящая приманка для досужих любопытников.
Когда же ты разрешишься от бремени и мы вернемся домой то весь свет будет считать, что это - мое дитя, рожденное Корнелией во время путешествия. Тогда он станет полноправным членом семьи, и Райнхольдом и по крови и по имени, с подобающим правом на наследство, и ни одна живая душа не заподозрит, что он рожден вне брака. И будет расти в Крэйстоне, как росли и все вы. Но - он чуть приподнял ладонь, указывая на важность того, что говорит - В этом случае, я должен предупредить заранее - когда ребенок подрастет - никаких позднейших откровений, на тему того "твоя настоящая мать - я". Ты для него всегда будешь старшей сестрой. Сможешь возиться, нянчиться и растить - на правах старшей сестры это вполне оправдано, но.... - этот момент был самым щекотливым, и герцог испытующе глянул на дочь. Как знать - для некоторых женщин этот момент мог быть совершенно неважен, а для некоторых - категорически решающим. К какому разряду относится Дейдре? Этого он предположить не мог, и несмотря на серьезность ситуации в его глазах блеснуло любопытство. Что она сейчас ответит? Что ей важнее - обеспечить себе спокойную жизнь, убедившись, что о ребенке есть кому заботиться, или - поставить под вопрос собственный комфорт, чтобы сохранить свои права на него? Вопрос столь любопытный и двоякий... ведь не у всех женщин материнские чувства просыпаются до рождения детей. Это было ему крайне интересно, как и все вопросы семейного свойства.
- Главным я считаю то, что когда ты выйдешь замуж, то покинешь Крэйстон и уедешь в дом мужа. А ребенок, разумеется, останется у нас, ведь он будет числиться твоим братом, и увезти его с собой будет мягко говоря необычно. И твои последующие дети и знать не будут, что у них есть старший брат. И даже если ты нарушишь мой запрет, и когда-нибудь в будущем, все-таки расскажешь этому ребенку, кто его настоящие родители - это может оставить серьезный след в его душе, поэтому молчать об этом тебе придется вечно. Каково твое мнение на этот счет?

Резкая реакция отца Дейдре удивила, но не испугала. Она вернулась в свое кресло, готовая слушать Тристана. Отец явно что-то придумал, какой-то хитрый ход, чтобы ребенок был законным. Услышав про Аспарию или Логрию, Дейдре вначале готова была согласиться, но протестующе взметнула руки при имени мачехи. Чтобы матерью ее ребенка считалась Корнелия?! Да ни за что!
Однако, дальнейшая речь отца была такой, что Дейдре снова вскочила с кресла и, забывая о  приличиях, о воспитании, о том, что пришла она к отцу не требовать, а просить о помощи, закричала:
- Что?! Отказаться от своего ребенка? Чтобы его растила твоя Корнелия? А самой быть ему всего лишь сестрой?
Пусть ребенка еще никакого не было, но она выносит его и родит, и только ее он будет звать матерью. Ее, а не глупышку Корнелию, которая даже ребенка понести от отца никак не может.
 - Ну уж нет! - Дейдре яростно тряхнула головой. - Пусть Корнелия сама себе детей рожает, а этот ребенок - мой! Если бы я знала, что ты мне такое скажешь, я бы тебе ничего не стала говорить! А если бы тебе предложили быть не отцом кому-нибудь из нас, а всего лишь братом, и вообще, уехать от нас в ближайшем будущем и видеться только по праздникам - ты бы сам согласился?!
Дейдре понятия не имела, когда она успела так полюбить своего еще не рожденного малыша. Но чувствовала себя сейчас так, словно была диким животным, у которого люди пытаются выкрасть детеныша. Она скорее отгрызет им всем руки, чем позволит прикоснуться к ее потомству.
- Я уеду, сама уеду, одна, без вас! - заявила Дейдре, разозленная и обиженная предложением отца до глубины души. - У моего ребенка не будет отца, но зато я буду ему матерью, а не сестрой!
Она развернулась, чтобы выйти вон, но на пути ее оказалось кресло. Дейдре в сердцах толкнула его - кресло покачнулось и с грохотом упало. Пнув ни в чем не повинное кресло ногой, Дейдре направилась к двери.

- Угомонись, ты не в трактире. Вернись и сядь - не повышая голоса проговорил Тристан, не двигаясь с места. Впрочем, разозленным поведением дочери он не выглядел. Скорее уж напротив - он казался похожим на кота, наевшегося сметаны, и смотрел на дочь с явной гордостью. Вот это - Райнхольд. Молодец, девочка, прошла искушение избавиться от обузы-ребенка и обустраивать и дальше свою беззаботную жизнь. А ведь по ее предыдущим похождениям можно было бы предположить и такое. И это - его Дейдре, которую все, даже домашние, почитали чуть ли не мегерой, чтущей лишь свои собственные интересы, и заботящаяся лишь о собственном комфорте. Ан нет, выкусите-ка, вот, предложили девочке на блюдечке способ решить за нее все ее проблемы, и начисто избавить в будущем от всех забот и хлопот связанных с этой проблемой, и, глядите что получилось.
- Молодец. - это он произнес вслух, кивая и не скрывая гордости. - Моя дочь. Не сомневался, что этот путь не для тебя, хотя предложить все же должен был. Потому что тот единственный, который остается - оставит, конечно, ребенка при тебе, но вот тебе самой может и не очень понравиться. А остается путь один - ты должна выйти замуж. И как можно скорее. За ближайшие два месяца, чтобы никто, включая и мужа, не заподозрил, что ребенок зачат до брака, и думали, что он просто родился недоношеным.

Удивленная и растерянная, Дейдре медленно обернулась. Отец ее... похвалил? У нее даже голова закружилась - настолько противоречивые эмоции она испытывала. Мысли перемешались, она уже плохо соображала, но спокойный и уверенный тон отца помог ей быстро прийти в себя и даже сосредоточиться на его словах.
Теперь Дейдре не спешила с ответом. Она аккуратно подняла кресло, уселась в него, сложив руки на коленях - и принялась слушать, будто самая прилежная и послушная дочь в мире. И вновь испытала удивление - правда, теперь в гораздо меньшей степени. И как ей такая простая мысль не пришла в голову самой? Конечно же, нужно найти какого-нибудь олуха, быстренько выйти замуж - и вот она уже будет замужней, а ребенок будет считаться законным. До чего все просто!
Если бы не одно. Очереди женихов к воротам замка Крэйстон никогда не было, нет, и вряд ли будет. А ведь жених нужен прямо сейчас...
И вдруг она увидела северного лорда, увидела так отчетливо, как будто он стоял прямо перед ней. Долгое время слова "выйти замуж" и имя Арена Дисмора были в ее сознании неразделимы...
Дейдре зажмурилась, прогоняя непрошенное видение. Арен Дисмор скоро женится и заведет своих детей. А ей нужно поскорее выбросить его из головы. И вообще, сейчас поважнее есть вещи, о которых нужно подумать.
- Главное, чтобы жених отыскался как можно скорее... - проговорила Дейдре, возвращаясь в реальность. - Какой-нибудь сын барона, да, отец? И где-нибудь поближе к нам...
Да, она выйдет замуж за барончика, который с ума сойдет от такого счастья - стать зятем самому герцогу Магнарскому. И чтоб жил поближе к ее любимому Крэйстону. Чтоб можно было в любой момент и в любую погоду вскочить на Алю и поехать к отцу...

- Сын барона? - Тристан в задумчивости потер подбородок. - Разве что на очень... очень крайний случай. Во-первых, ты можешь представить себе, какого шума наделает такой мезальянс? Кто поверит, что я по доброй воле выдал свою красавицу-дочь какому-то барончику? Брррр - его аж передернуло. - Ладно бы любовь была, это я могу понять, и наплевать на слухи, но ведь на языки замков не навешаешь. Никто в Крэйстоне не слышал и не знал, что у тебя роман с каким-нибудь бароном, а значит - брак договорной. А какой договор может быть у герцога с бароном, да еще из моих собственных? Такой брак будет сильно попахивать, и его скоропалительность тем более возбудит подозрения, но дело даже не в этом.... - он приподнял руку, чтобы его не перебивали, давая понять, что он еще не закончил. - Куда важнее второй момент. После того как женщина выходит замуж, от отца у нее остается лишь ее приданое. Это, кстати, тоже довольно щекотливый вопрос - ведь твое приданое едва ли не в полтора раза больше всей собственности какого-нибудь магнарского барона. Каково? Отложим и это. Главным, на мой взгляд является другое. Замужняя женщина переходит в род своего мужа, и получает не только его фамилию, но и его положение в обществе. Сумеешь ты, привыкшая к привилегиям герцогского дома жить на средства мелкого барона? Сейчас ты вхожа в любые дома страны, имеешь свои покои даже в королевском замке. А что будет иметь жена, к примеру, сына барона Мунто? Чьего имени при дворе даже и не слышали? Более того. Тебе, положим, останутся земли и средства, с твоего приданого, ты сможешь пожертвовать честолюбием и положением и жить безбедно. Но! Ребенок-то твой будет... кто? Отпрыск баронского рода. Со всеми вытекающими последствиями. Думай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, как многое в нашем обществе означает статус семьи, чье имя носит человек. Ладно если у тебя родится сын. Будет старший, получит баронство по наследству.... Мелочь конечно, но хоть какой-то титул. Но если дочь? Какое будущее у баронских дочерей, которых пруд пруди? Сможешь выдать ее замуж вновь за герцога или хотя бы графа? Ни за что. В лучшем случае за сына такого же барона. А куда деваются большинство баронских дочек?
Он сделал многозначительную паузу, но ответ был ясен и так. За зажиточных простолюдин, за умелых ремесленников или торговцев. А то и в десты, потому что зимы на севере суровы, девочек выживает гораздо больше чем мальчиков, и спрос на невест в баронских семьях совсем уж невелик. Думай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, как много значит статус семьи, в которой растет ребенок и фамилии, которую носит
- Поэтому повторюсь это - на крайний случай. Надо поначалу подумать о тех партиях, которые мы бы рассматривали, не виси над нами необходимость торопиться. Браки заключают либо по любви, либо по соображениям статуса и семейных связей. А значит - в первую очередь с равными и выше.
Тристан перебрал пальцами одной руки пальцы другой, точно пытаясь посчитать или соображая вслух.
- Давай подумаем. В идеале, мне кажется, подошел бы Джерард Бьято. Хоть и родственник, но все же для тебя- непрямой, а значит был бы смысл. Но... проклятый мятеж, и гроганова стерва Изабель, все нам испортила. Теперь у Джерарда один только официальный траур растянется дольше, чем нам нужно, не говоря уже о том, что навряд ли его вскоре потянет жениться, после того, что он пережил. - Тристан загнул один палец. - Ковенгарр… хорош, красив, богат, но просватался за принцессу Вивиан, а значит, тоже отпадает - загнул другой. - Анджей Дарелл… хммм…
Вопрос был сложный. Очень сложный. Конечно, Дарелл был и равен по статусу, и молод, и красив, и богат, и из семьи, в которой не ведали что такое бесплодие и отличались завидным здоровьем, но вот уверенные слухи о его склонности к мужеложству вызывали у Тристана почти суеверное отвращение, как самое большое преступление против его покровительницы-Элины. Он задумался - а мог бы смириться с такой вот особенностью зятя, но не найдя ответа вопросительно посмотрел на дочь.
- Не знаю. Что ты скажешь? Ведь ты тоже слышала о том, что он любит не только женщин, но и мужчин. Как ты относишься к таким... мм... мужчинам?

О том, что ребенку впоследствии не достанется совершенно никакого титула, кроме жалкого баронского, Дейдре раньше не задумывалась. И сейчас слова отца так поразили ее, что какое-то время она слушала Тристана молча, даже не пытаясь перебить. Слушала и напряженно думала. В ее понимании выйти замуж за барончика означало найти какого-то дурака, который послужит ей способом отмахнуться от кривотолков и дать ребенку статус законнорожденного, после чего отправится куда-нибудь подальше, чтоб не докучать Дейдре, а она сама продолжит вести ту жизнь, которую вела до замужества, только теперь более вольную. И, разумеется, будет воспитывать ребенка. Ей представлялись радужные картины: вот она скачет через лес в гости к отцу, крепко держа перед собой маленького лорда... или маленькую леди Райнхольд... вот отец водит крошку по замку, рассказывая, как когда-то самой Дейдре, об их великих предках, о традициях Райнхольдов и о появлении фамильного герба... вот милая детка наряжается в простыню и пытается напугать старую Сирру.... а та делает вилд, что боится... Супругу-баронишке в этой идиллической жизни просто не было места. Он будет сидеть в своем замке-развалюшке и тихо пировать, радуясь, что ему так повезло с супругой.
Но ведь на самом-то деле, титул супруга прилипнет к ней навсегда. И ребенок... о, нет! Дейдре больше не хотела себе в супруги никакого барона!
- Нет, отец, нет, я передумала! - воскликнула Дейдре, ежась, будто от холода, хотя в комнате было достаточно тепло. - Мой супруг должен быть не ниже герцога!
О, Дюжина, она едва не сломала своему ребенку всю его еще не начавшуюся жизнь!
Дейдре обхватила живот руками и посмотрела на Тристана взглядом серьезным и сосредоточенным, слушая, как отец перечисляет возможные кандидатуры, и постепенно ее лицо посветлело.
- Дядя Джер... - вспомнив кое-что, Дейдре мягко улыбнулась. - Даже если бы он не был в таком трауре... это слишком - выходить за него замуж. Он такой... он сам еще ребенок, хоть и старается казаться важным. Стоило ему обнаружить на месте обычной безгласой и покорной танцовщицы леди с характером - как он едва не тронулся умом от негодования. Дядя Джер хорош только в доспехах и на коне. Боюсь, он и в первую брачную ночь сбежал бы к танцовщицам. Там же привычнее. Хотя... думаю, мы могли бы с ним поладить. Но нет так нет. А Анджей... он очень хорошо любит женщин, но вот эти слухи... Я не хочу, чтобы за спиной моего ребенка говорили, что раз его папа - мужеложец, то и он тоже такой. За Анджея я бы вышла, если бы не разговоры.
Дейдре ласково погладила себя по животу, снова погружаясь в раздумья.
- Кого же взять в мужья? - пробормотала она, хмуря брови.
Арен потерян навсегда, а больше герцогов в Кэйранде не осталось.
- Жаль, Беренгар уже женился, - невесело пошутила Дейдре. - А то бы стала королевой...

Тристан одобрительно кивнул, выслушав умозаключения дочери относительно герцога Беллонии, и вновь погрузился, было, в свои мысли, мысленно перебирая возможных кандидатов на ее руку и перспектив устроить столь скоропалительную свадьбу. Имя Арена Дисмора пришло на ум первым, но его он даже озвучивать вслух не стал, по двум причинам. Во-первых, Дисмор, как толковали в замке, вознамерился жениться на одной из фрейлин королевы, а во-вторых... Во-вторых, он вспомнил те праздники в честь нового года, когда Дисморы гостили в Крэйстоне. Вспомнил так ярко, словно вновь стоял у окна, обдуваемый колким морозным ветром, заносившим в комнату мелкие снежинки, и смотрел вниз, на то, как молодежь веселится во дворе. Этот столб, и веселый спор юношей, и рукоплескания, которыми встретили победу Арена, и поцелуй, и разрумянившееся, недовольное лицо Дейдре. Вспомнил и тихонькие шепотки и смешки челяди на кухне, по обыкновению перемывающие косточки господам. Было ли что-то между его дочерью и северным лордом он не знал, хотя, зная ее темперамент мог бы предположить, что было. Все-таки старший из братьев Дисмор был и собой хорош и был окружен тем ореолом силы и таинственности, который действует на молодых девушек как успокаивающий корень на кошек. И, размышляя об этом, предполагал, что если меж ними и была близость, то уж скорее Дейдре соблазнила гостя, нежели наоборот. Все же лорд Реган воспитывал всех своих детей в строгом почитании законов чести, и ни один из его сыновей и не помыслил бы осрамить законы гостеприимства, соблазнив дочь хозяина в его собственном доме, тогда как Дейдре с самых ранних лет умела получать то, чего хочет.
В сложившихся обстоятельствах, наличие ранее существовавшей меж ними связи, значительно упростило бы дело, если бы не одно большое НО. В этом переборе возможных кандидатов в мужья, Дейдре и не упомянула Арена. А ведь не преминула бы, если бы меж ними и вправду оставалась некая связь, гипотетически близкая женитьба Арена на другой не была бы преградой, ведь помолвка еще не была даже оглашена. Но она промолчала. Почему? Возможно потому, что меж ними ничего и не было, и все эти умозаключения - лишь его, Тристана, фантазии, продиктованные никак не изживавшей себя романтичностью души и таким интересом к любовным историям, что он возможно сам сочиняет их там, где их и нет. Либо, возможно, потому, что меж ними таки нечто все же было, но закончилось не очень хорошо, и Дейдре либо сама отвергла Арена либо была отвергнута, и вспоминать о нем ей теперь не позволяет гордость. Как бы то ни было, Дисмора он решил пока не упоминать, разве что попытался припомнить, на всякий случай, сколько лет его младшим братьям, и не сгодились бы они.
Но тут, замечание Дейдре оборвало его мысли. Поначалу он рассеянно кивнул, протянув
- Да, вот уж точно была бы хорошая партия. Авенморы...
Тристан даже фыркнул от недовольства, как кот, которому бросили в морду горсть муки.
- До чего нескладно получается. Ладно король - то женат, а вот сыновья... Ну, проклятый мятеж, а ведь если бы не он, это была бы вполне здравая мысль! Эдмунд мало того, что в дестуры подался - отвернуть его от этого решения было бы просто, так нет же - туда же, полез в мятежники и... Да еще и Леннард теперь связан с этой девицей, племянницей Бьято. Надо было ее дядюшке выгнать ее из дому? Теперь она королевская воспитанница, а Беренгар помешан на том, чтобы твердо держать свое слово. Раз взял опеку над девицей, то теперь не передумает, разве что она в ближайшее время тоже вляпается в какой-то загвор, и будет разоблачена. Хотя... Можно было бы, конечно... Или скомпрометировать ее чем, а то и несчастный случай какой на охоте устроить, но на все это нужно время. Время, бездна его побери - герцог, с досадой пристукнул ладонью по рукоятке кресла. - Ведь еще в чем загвоздка... Этот дурацкий обычай свершать свадьбу не менее чем спустя пять месяцев после помолвки. Слов нет, основания у него каменные, и вправду, в таком случае ни одна девица, будучи в тягости не дотянет до свадьбы, не выдав себя. Значит нам нужен человек, который... либо будет знать, о положении вещей, и будет готов принять его, и объявить ребенка своим еще до свадьбы, либо такой, которому будет наплевать на древний обычай, и на пересуды, которые вызовет такое вопиющее их нарушение.
В голову ему внезапно пришла мысль от которой сам он изумленно сглотнул, настолько неожиданной и сумасшедшей она ему показалалась. И уставился на дочь, не будучи в силах озвучить эту самую мысль. Бред. Бред, причем кошачий, потому что собачьими его назвать язык не повернется, все же собаки умные существа. Но.... а может быть...
Нет, на эту тему надо было подумать. Причем думать долго и в тишине, спокойно и обстоятельно взвешивая все за и против. Потому что, если...
Нет, потом.
И, с ощутимым усилием отогнав эту мысль на какое-то время, он спросил
- А как насчет Олдвиков? Бар женат на Ллевелле, а Стеллан вроде еще свободен, и даже, кажется, не помолвлен ни с кем.

Огонь, загоревшийся в глазах отца при упоминании Авенморов, не укрылся от Дейдре, и она с удивлением ждала, что же он скажет дальше. Устроить охоту на Марианну Бьято - она с удовольствием поддержала бы эту идею, тем более что перед ней открылась бы тогда перспектива, о которой мечтала каждая более-менее знатная девица Кэйранда. Стать почти королевой! Юная супруга Беренгара выглядела совсем девочкой. Такая еще не скоро понесет. Или родит девочку, похожую на себя - такую же бледненькую и незаметную. А король не молод. И хоть держится пока еще вполне хорошо, но он же не вечен...
Но отец не стал продолжать желанные Дейдре рассуждения, а вспомнил о сыне Вестморского герцога.
Брата мужа Ллевеллы Дейдре едва знала. Стеллан служил в королевской армии - вот все, что ей было о нем известно. Дейдре даже с трудом вспомнила, как он выглядит. То, что последние три года Стеллан был адантом Рикарда Авенмора, говорило явно не в его пользу. Если он служит детоубийце, то наверняка и сам таким является.
Дейдре поморщилась и недовольно посмотрела на отца - так смотрят дети, которых за какую-то провинность лишили сладкого.
- Выйти замуж за Стеллана и стать второй после Ллевеллы? Более того, поселиться с ней в одном замке? Отец, мы же не уживемся там вместе. Я не...
Дейдре собиралась отказаться, но что-то ее остановило. Все-таки, не в том она положении, чтобы разбрасываться женихами, которых и так мало. К тому же, Вестмор хорошо расположен, рядом с Магнаром. Да и супруг, пропадающий все время в армии - не самый плохой вариант.
- Можно и за Стеллана... - нехотя проговорила Дейдре. С сестрицей она как-нибудь справится. А муж ей очень нужен. - Ну... пусть будет младший Олдвик. Он хотя бы не будет мне слишком надоедать.

- Хмм, хмм..... - Тристан вновь принялся теребить несчастное перо, покусывая его и без того уже нещадно обгрызенный "хвост" и глядя куда-то сквозь дочь, явно захваченный некоей неотвязной мыслью. Умозаключения Дейдре про жизнь с Ллевеллой словно и вовсе прошли мимо слуха, во всяком случае он лишь рассеянно покивал. Дочери его и вправду не ладили, как не могут ладить друг с другом две хищные дикие кошки на одной территории. Зато стоило только выдать старшую замуж, как девочки вмиг стали подругами, и оставались таковыми все то время, что проживали на расстоянии друг от друга, ну или навещали друг друга на краткий период времени. Полдюжины дней они еще выдерживали, постоянно дружески шушукались, посмеивались сообща над всеми вокруг и вообще являли собой тот образец сестринской любви, который принято в пословицах описывать. Но после первой дюжины дней начинались первые тревожные признаки, раздражение в голосе то одной то другой, поначалу на короткое время, потом больше и больше, и... В общем день, когда Ллевелла вышла замуж ознаменовал начало эпохи мира в Крэйстоне и любви между сестрами. Более всего это было довольно удивительно - ведь ни та ни другая никогда не конфликтовала с другими сестрами, а вот друг с другом... Повидимому все же обе девочки были слишком похожи друг на друга нравом. Удивительно, особенно если учесть что рождены были от разных матерей.
- Нда... ты права - как-то задумчиво произнес он наконец, причем неизвестно, к чему он это относил - к ее ли мнению о житии со старшей сестрой или о кандидатуре Стеллана, а то и вообще, к собственным мыслям.
А мысли, точнее мысль, все так же крутилась в голове, разрастаясь так, что занимала почти все внимание, и не позвляя соредоточиться ни на чем другом. Озвучивать ее дочери было преждеврерменно, тем более что следовало не только обдумать ее самому, но и навести кое-какие справки, и потребность заняться этим как можно скорее причиняла почти физический дискомфорт. Так что Тристан сфокусировал взгляд на Дейдре, как-то встряхнулся, точно кот попавший под дождь, сел прямее, отложил, наконец, многострадальное перо, и произнес тоном слегка изменившимся, не философски-рассуждающим, а скорее деловитым и нервозным явно знаменующим близкое окончание разговора.
- Я еще подумаю об этом. Обо всем. А пока надо убедиться что с твоим здоровьем, и с малышом все в порядке.
Говоря откровенно, Тристану совершенно незачем было отсылать дочь к лекарям. Из семнадцати его детей лишь трое пошли в матерей, и скончались в раннем детстве. Еще двоих сразила оспа. Зато остальные унаследовали несокрушимое здоровье райнхольдовской породы, и он не мог припомнить ни одной мало-мальски серьезной болезни ни у одного из них, несмотря на суровый магнарский климат. Да и лорд Рагналл был более чем крепок телом, и среди его предков частых хворей тоже не припоминалось. Так что не могло и сомнений быть относительно того, что Дейдре легко выносит, и разрешится здоровым малышом. Причины у него были другие.
Та мысль, что сейчас свербила ему мозг сулила блестящее разрешение трудной ситуации, в которой они оказались, но лишь при одном условии - если дитя окажется мальчиком.
Но как узнать пол ребенка, да еще так рано? Это на поздних сроках, когда, по форме живота, по новопоявившимся привычкам, внешности и самочувствию матери любая повивальная бабка, может практически безошибочно назвать пол ребенка. А сейчас? Разве что предсказать. Но к кому обратиться за предсказанием?
Выбор был невелик - друиды, тайные бабки-предсказательницы и аспарские астрологи.
Друиды были самым надежным источником сведений, и надежными хранителями тайн, но сейчас Райнхольды были далеко от дома, а здесь Тристан не знал ни одного, кроме того, что надзирал за священной рощей Ал-Антара, да и того лишь номинально, и не знал, насколько можно доверять его молчанию. Доморощенные предсказательницы, временами обнаруживающиеся то в одной то в другой деревеньке, недостаточно вредоносные чтобы пойти на костер за ведьмовство, но достаточно отличающиеся от остальных, чтобы привлечь молву - были в таком важном вопросе ненадежны, да и до ближайшей из них (и единственной, которую Тристан знавал лично) было больше полутора дюжин дней пути. Приличных астрологов в Кэйранде никогда не было, зато ярмарки всегда кишели аспарскими приезжими в колпаках со звездочками, которые предлагали всем и каждому прочитать его судьбу по небесным светилам. Идти к кому-то из них было бы все равно что растрепать свою тайну по всему свету. Но мысль об аспарских астрологах навела его на мысль о Шандаре Вайше, королевском лекаре. Про него молва шла по всему королевству, вплоть до того, что шептались, будто он колдун. В колдовство такое Тристану не верилось, все же, королевский лекарь - фигура публичная, и будь замечен он хоть раз в таком непотребстве - никакая высокая протекция бы его не спасла, отправился бы на костер как миленький. Нет, Шандар был обыкновенным лекарем, просто очень ученым и сведущим в своем деле человеком.
А вдруг не только в своем деле?
Ведь Тристан часто слышал о том, что многие аспарские ученые сведущи во многих науках одновременно. Более того, в его собственной библиотеке было два труда Абу-Хейран Аль-Нибиру, купленных еще его, Тристана, пра-пра-прадедом, герцогом Ролло, как говорят, золотом на вес солидных фолиантов.
"Минералогия, или Книга сводок для познания драгоценностей" была сокровищем, в котором был определён удельный вес многих минералов и даны подробные сведения о более чем пятидесяти минералах, рудах, металлах и сплавах. «Канон по астрономии и звёздам». содержал подробные экспериментальные и математические доказательства всех излагаемых положений о связи движения апогея Солнца с предварением равноденствий, о движении звезд и их огненной природе, о подвижности звёзд и их размерах по сравнению с Землёй, о земном тяготении, о расчетах наклона эклиптики, описание и точные расчеты лунных циклов, и даже был подробно описан метод определения нахождения кораблей в море, в зависимости от высоты стояния Драконьего ока над горизонтом. Эти два труда входили в число тех сокровищ крэйстонского либрария, о которых герцоги Магнара заботились не меньше, чем о собственной семье, и ежегодно тратили немалые суммы на поддержание старых книг в надлежащем состоянии. Сам Тристан в свое время, по настоятельным намекам своего лекаря пытался докупить к имеющемуся собранию авторства Аль-Нибиру его знаменитую "Фармагнозию" - невероятно объемный и подробнейший труд о минеральных смесях и лекарственных растениях, их составных частей и способах их выделения. Но ни за какие деньги он так и не сумел перекупить ни одного из имеющихся экземпляров которые ретиво оберегались своими обладателями. Писцов, способных сделать мало-мальски пристойную копию было так мало, что все они были загружены на много лет вперед, а обучение новых продвигалось удручающе медленно.
Слышал он и о других ученых, умудрявшихся сочетать, казалось бы, несочетаемые знания: медицину с астрономией, математику с философией, алхимию с поэзией и лингвистикой... Так как знать, раз эот аспарский лекарь столь учен, что за двадцать лет король не подобрал никого лучше, может быть и правда сведущ в науке движения звезд? Шанс был удручающе мал, конечно. Настолько мал, что и надеяться на него было глупостью, но даже такой призрачный - не должен был быть упущен. Хотя бы слабая гарантия что дитя окажется мужеска пола могла дать Дейдре обеспеченную жизнь и положение даже выше того, к которому она привыкла. И упускать ее не следовало. Так что..
- Сходи к королевскому лекарю, и как можно быстрее. Он сведущий человек, а сведений никаких не выболтает даже если его за уши к стенке приколотить. - Тристан почесал кончик носа, и покосился на дочь. - Могу даже пойти вместе с тобой, ежели пожелаешь. Ну или если нет - в числе прочего, спросишь его сама, может ли он определить день появления малыша на свет, и какого он будет пола. - улыбка получилась вымученной, но содержала уже известное чувство, облегчения когда то, что трудно было сказать, наконец произнесено вслух - Чтобы мне заранее знать, в какой из цветовых гармоний формить твою спальню, например.

Отец погрузился в свои мысли, и Дейдре не стала ему мешать. Ей тоже было о чем подумать. Баронесса Тенгиль... по сравнению с леди Райнхольд это имя казалось ей тусклым и невзрачным. Интересно, придется ей жить в замке Олдвиков Барнаде или у Стеллана в Тенгиле есть свой замок? Если и есть, то наверняка что-нибудь несуразное, небольшое и запущенное, ведь сам Стеллан практически все время проводит в армии, где уж ему уследить за хозяйством. Но теперь-то уж Дейдре наведет там свои порядки.
Решив, что будет жить отдельно, пусть даже в менее величественном замке, чем у Ллевеллы, Дейдре заметно повеселела, оживилась, у нее даже прошло головокружение и ее больше не мутило. Она уже видела, как станет отдавать распоряжения слугам, как они будут разбегаться по углам от одного ее грозного взгляда, как постепенно преобразится замок в соответствии с ее вкусом и желаниями, какие пиры она станет проводить, каких бардов и менестрелей соберет вокруг себя... Пусть она будет только баронессой, ей все равно будут все завидовать.
А вот о встречах с Рагналлом придется позабыть, несмотря на то, что он будет в относительной близости от ее нового дома. С ним, конечно, было хорошо и интересно, но замужней даме недопустимо встречаться с другими мужчинами. Даже если муж ее в чем-то не устраивает. Дейдре глянула на отца, который как-то встрепенулся, будто подслушал ее мысли, и когда он заговорил, ей показалось, что Тристан сейчас похвалит ее за благоразумие, но отец заговорил совершенно о другом.
- Мое здоровье? - удивилась Дейдре. - Единственное, что мне досаждает, это тошнота по утрам. В остальном я чувствую себя просто отлично, и я уверена, что маленькому негодяйчику тоже вполне удобно в моем животе. А еще ему, кажется, не нравится рыба. Но если ты беспокоишься, то я...
Тристан, как выяснилось. не беспокоился, а зачем-то собирался узнать пол ребенка. Странно, что для Дейдре ребенок с того самого момента, как она осознала свою беременность, был мальчиком. Она ни разу не подумала о нем как о девочке. У Дейдре родится мальчик, который вырастет в рыцаря, превосходно владеющего всеми видами оружия, великолепного наездника и покорителя женских сердец.
- Я схожу к лекарю, - согласно кивнула Дейдре головой. Раз отец так беспокоится, она посетит лорда Вайша, уж такую-то мелочь можно сделать для отца, который со спокойствием и пониманием принял новость о беременности незамужней дочери и взял на себя заботы по устройству ее судьбы. К тому же, у Шандара Вайша можно будет попросить какого-нибудь средства от этих надоевших уже утренних приступов.
Понимая, что разговор окончен, Дейдре поднялась с кресла, подошла к отцу и поцеловала его в щеку.
- А спальню мою не меняй, - улыбнулась она, уже стоя на пороге и обернувшись. - Когда я буду приезжать в гости, я хочу, чтобы там все оставалось так, как было, как будто я никуда и не уезжала!
Выйдя из покоев отца, Дейдре направилась не к себе, а на кухню, поскольку у нее внезапно проснулся поистине звериный аппетит. Хотелось всего и сразу: орехового печенья, соленого мяса, вина с пряностями... еще почему-то хотелось свежего лимона.
Кое-как утолив голод, Дейдре поднялась в свою комнату и уселась за письмо королевскому лекарю, в котором просила о встрече.
Примерно через полчаса Мина уже бежала с письмом в королевский замок, оставив госпожу сладко дремать на постели в окружении дюжины лимонов и россыпи лимонных корок.

- Эпизод завершен -